То, что я когда-то считал сказочным детством, было разрушено всего одним решением — решением моего отца. За одну ночь мы превратились из счастливой семьи из трех человек в распавшуюся семью, состоящую из меня, мамы и время от времени папы. Когда он не был занят своей новой семьей, то есть той, которой он легко заменил нас.
Малия была рядом со мной все это время. Она была там во всех эпизодах с моей мамой, которая не знала, как справиться с потерей своего брака, и пыталась найти утешение в худшем типе мужчин после этого. Она понимала, что мой отец бросил меня, и ее собственный отец занял его место, научив меня всему, пока я рос. Больше всего она была рядом во время всех взлетов и падений в футболе, напоминая мне, что однажды я добьюсь успеха, что я стану профессионалом.
Это не было похоже на потерю моей девушки.
Я чувствовал себя так, словно потерял правую руку.
До меня все еще не дошло, что мы пережили изнурительный год дальних поездок — она в Калифорнии, где мы выросли, я здесь, в Массачусетсе, — для того, чтобы она поступила в NBU, переехала через всю страну и… рассталась со мной.
Ничто в этом не имело смысла. Я прокручивал каждое слово в ее речи о расставании, и каждый раз, когда я пытался найти аргументы, ничего не получалось.
— То, что у нас было — было великой первой любовью, Клэй, но это все равно первая любовь.
Лицо Малии поморщилось, но не так, чтобы это говорило о том, что ее действительно задело это заявление. Это был приступ жалости, как будто она объясняла маленькому ребенку, почему он не может кататься на американских горках для больших мальчиков.
— Мы дали обещание, — сказал я, показывая кольцо с обещанием на пальце. Мы обменялись ими в шестнадцать лет, пообещав, что будем вместе навсегда — обручальное кольцо во всем, кроме закона.
Но когда я потянулся к ее пальцу, ее палец был обнажен, золотого кольца нигде не было видно, и я сглотнул, когда она с гримасой отстранилась.
— Мы были молоды, — сказала она, как будто это делало мое разбитое сердце разумным, как будто наш возраст каким-то образом разрушил иллюзии любви, которую я испытывал к ней.
Любовь, которую, как я думал, она испытывала ко мне.
— Но, наконец-то, ты здесь. Ты в моем колледже.
Это заставило ее нахмуриться.
— Теперь это и мой колледж тоже. Я в команде поддержки. И у меня есть… цели. Вещи, которых я хочу достичь.
Она не могла смотреть на меня, когда говорила это, и я вспыхнул от эмоций, которые я изо всех сил пытался сдержать. Я знал этот взгляд. Он был таким же, как и тогда, когда я купил ей платье, которое ей не очень понравилось, но она не хотела мне об этом говорить, потому что это ранило бы мои чувства. Это был взгляд, который она унаследовала от своего отца, Кори Вейла, влиятельного юриста в области технологий в Силиконовой долине, который привык получать то, что хотел.
И который ожидал, что его дочь сделает то же самое.
Было достаточно легко собрать кусочки воедино, и я протрезвел от осознания этого.
— Я недостаточно хорош.
Малия просто смотрела в землю, не в силах даже отрицать это.
И в мгновение ока девушка, на которой, как я думал, я женюсь и построю с ней жизнь, бросила меня, точно так же, как это сделал мой отец — несмотря на то, что они оба обещали, что останутся.
Я был общим знаменателем.
Того, что я сделал, было недостаточно ни для одного из них.
— Мы оба будем счастливее, — сказала она, снова покровительственно поглаживая мою руку. — Доверься мне.
Воспоминание было стерто из моей памяти резким хлопком влажного полотенца по бедру.
— Ааа!
Я вскрикнул, зашипев от укола, который он оставил после себя, когда Кайл Роббинс взвыл от смеха. Он согнулся в талии, полотенце, которым он намотал и хлестал меня, упало на землю в процессе.
— Ты был отключен, чувак, — сказал он сквозь смех. — Я вообще не ожидал, что получится. — Затем он вскочил, глядя через весь тренажерный зал на другого товарища по команде. — Получилось?
Прежде чем тот, кому он поручил снять этот розыгрыш на видео, смог ответить, я схватил его за ворот майки и поднял его на уровень глаз, крепко удерживая, когда он попытался вырваться.
— Удали это дерьмо, или, клянусь Богом, Роббинс, я устрою тебе самую большую взбучку в твоей жизни и повешу тебя на стропилах за твои испачканные дерьмом, рваные белые трусики.
Он чуть не рассмеялся, но когда я сильнее сжал кулак, усиливая хватку, в его глазах промелькнул страх, прежде чем он ударил меня по руке, и я отпустил его. Мы с ним оба знали, что я мог бы продержаться дольше, если бы захотел.
— Черт, у кого-то плохое настроение, — пробормотал он.
Один из наших товарищей по команде вернул ему телефон, и я выхватил его у него из рук, прежде чем он успел уйти, сам удалив видео.
— Раньше с тобой было весело, — прокомментировал он.
— А у тебя на затылке было выбрито имя Ново, — парировал я, что заставило парней вокруг нас разразиться приглушенным смехом, который они с трудом скрывали.
Лицо Кайла покраснело, воспоминание о том, как он проиграл 500 очков нашему кикеру в прошлом сезоне и, следовательно, был вынужден делать все, что решит команда в качестве наказания, отразилось в его прищуренном взгляде. Но он просто сжал зубы и отмахнулся от меня, направляясь к жиму лежа, и это было похоже на то, что муха наконец-то бросила мой пикник ради кого-то другого.
Кайл Роббинс был придурком, и тот факт, что он наживался на всем этом Имени, Образе и Подобии в любое удобное для него время, означал, что он привлекал еще больше внимания к цирку со СМИ, который уже был вокруг нас в любое время. Я ненавидел это и терпел его только потому, что он был чертовски хорошим тайт-эндом и играл в одной команде со мной.
Когда он ушел, я поймал пытливый взгляд нашего квотербека и капитана команды Холдена Мура и снова уселся на тренажер для приседаний.
— Ты в порядке? — спросил он, поднимая гири, которые он использовал, как будто его не очень интересовал ответ. Хотя я знал, что это не так. Холден был прирожденным лидером, одним из немногих игроков в этой команде, на которых я действительно равнялся. Он спрашивал не потому, что был любопытным, а потому, что ему было не наплевать.
— Все хорошо, — был мой единственный ответ, а затем я вернулся в исходное положение, ударяя ногами по платформе, пока мои ноги не выпрямились. Я отпустил фиксатор веса, на вдохе подтягивая колени к груди и на выдохе, вытягиваясь, чтобы снова поднять вес.
После очередного подхода из десяти повторений я снова зафиксировал тренажер, сел и вытер лоб полотенцем.
Как раз в тот момент, когда миниатюрная пара коричневых туфель на плоской подошве остановилась между моими кроссовками Nike.
Мои ноги казались огромными, по сравнению с этими маленькими туфлями, по крайней мере, в два раза длиннее и шире, и я выгнул бровь, когда мой взгляд поднялся вверх по ногам, к которым они были прикреплены. Эти ноги были обтянуты черными сетчатыми колготками, прозрачными, за исключением тех мест, где ткань была толще, создавая узор в горошек. Уголок моего рта приподнялся в улыбке, когда эти колготки заканчивались подолом черной юбки с кошачьим носом и бакенбардами, пришитыми спереди.
Тогда я понял, что это была Джиана Джонс.
Она всегда была одета как причудливая библиотекарша, как нечто среднее между монахиней и непослушной школьницей. По какой-то причине я всегда находил это неотразимо очаровательным, то, как она смешивала и сочетала скромность со скрытой сексуальной привлекательностью. Я не был уверен, что она даже осознавала, что делала это, что в водолазке она могла привлечь больше взглядов, чем некоторые девушки в бикини.
Она скрестила руки на груди, пока я не торопясь поднимал взгляд вверх, отмечая ее бледно-розовый свитер и белую рубашку с воротником, которую она носила под ним. Один палец сдвинул ее огромные очки на переносицу, когда я, наконец, встретился с ней взглядом, и я ухмыльнулся еще больше, увидев локон, выбившийся из того места, где она собрала свои густые волосы на макушке в пучок.
