— Ты сам можешь пройти обфускацию… — он встаёт, куда-то отходит и чиркает зажигалкой. Затягивается, и в воздухе почти сразу различается сигаретный дым, — Конечно. Код проверял? Ну, ебать, онлайн деобфускатор тут не поможет. Это же не стандартное приложение. Да. Окей, сколько? Кидай мне ссылку, я посмотрю.
Он что-то еще говорит, что далеко от моего понимания, а я допиваю чай. Максим заказал две пиццы, а для меня одной целая — это много, поэтому я оставляю остатки на завтра. Встаю, и чтобы не тратить время, пытаюсь найти раковину. Нащупав металл, опускаю вглубь тарелку и включаю воду.
Где-то рядом должна быть губка и средство для мытья посуды.
— Ты что делаешь? — раздаётся прямо за спиной.
От неожиданности вздрагиваю.
Поворачиваю голову, улавливая резкие оттенки никотина.
— Мою посуду.
— Зачем? Здесь есть посудомоечная машина.
— А, да?
— Конечно. Давай сюда.
Отодвинув меня, Максим забирает тарелки и куда-то уносит. В горле дерет от настойчивого запаха.
— Ты мог бы не курить, когда я в комнате? — слегка закашливаюсь.
— Я вроде не задымил тебя.
— Нет, но я остро реагирую на запах и глаза начинают слезиться. Мне сейчас это очень нежелательно.
— Ок, не проблема.
Макс гремит посудой, похоже загружая целую кучу откуда-то взявшихся тарелок, а я топчусь на месте, не понимая, чем помочь.
— Кстати, по поводу еды, — вспоминаю пунктик, который хотела обговорить, — сколько я тебе должна за пиццу?
— Миллион, — усмехается, нажимая на кнопку.
Машина начинает работать, а Максим подходит ближе.
— Я серьезно.
— Я тоже. И если у тебя его нет, то не предлагай. Я меньшими суммами не беру.
— Пока не накопила, — картинно пожимаю плечами.
— Очень жаль, а я уже губу раскатал, что куплю себе домик на побережье и каждый день симпатичные тайки будут делать мне массаж.
Смеюсь, слыша, как он отходит.
— Отложи эту мечту до лучших времен. Пока же предлагаю траты на еду делить пополам.
— Зачем?
— Потому что это правильно. Раз уж жить мы будем вместе, то и платить за все надо вместе. Твой отец дал для этого деньги.
— Нашёл-таки способ, — хмыкает язвительно.
— Что?
— Ничего. А от того, что ты три недели попитаешься на мои деньги я не обнищаю.
— Но ты ведь тоже студент.
— Я подрабатываю.
— Это я уже поняла. Ты программист, да?
— Ну-у-у… почти, — уклончиво.
— Тем более. Если ты зарабатываешь, то упростим тебе задачу. — развожу руками, — Я не могу вот так приехать, поселиться у тебя и ножки свесить, как на качелях. Катайте мол меня.
— Почему? Я могу быть очень захватывающим солнышком, — в голосе ни намека на шутку, а я улыбаюсь.
— Это когда сильно раскачавшись на качелях, делаешь полный оборот?
— Ага. Испугаешься?
Мама всегда в детстве на детской площадке твердила моим друзьям: «Не смейте делать солнышко. Поубиваетесь».
Они все равно делали, а я — нет. Так и не узнала, как это — когда внутри все поджимается от адреналина и хочется визжать от того, как щекочет в животе.
— Нет, нужно будет просто сильнее пристегнуться, — улыбаюсь еще шире.
— На солнышке нет креплений. Придется просто крепко держаться за меня. Вот так.
Меня вдруг резко распластывает о его тело. Горячее дыхание опаляет висок, а крупная ладонь сжимает талию.
Сердце бросается на ребра, когда мой нос оказывается в ложбинке крепкой шеи. Я судорожно втягиваю аромат туалетной воды, его кожи и сигарет. Неожиданность и острота эмоций запускают в теле механизм, из-за которого гормоны одновременно выбрасываются в кровь, и в животе все поджимается до той самой характерной щекотки.
Ничего не понимая, вскидываю голову, но не успеваю отреагировать, как он просто отодвигает меня в сторону, и отпускает, чтобы, судя по звукам, открыть один из верхних ящиков.
Боже…
Раздается шум воды из крана, Максим делает несколько глотков.
Мне бы тоже не помешало. Тянусь к пересохшему горлу и инстинктивно тру шею.
— Не хватай меня так пожалуйста. Я не вижу тебя, поэтому не успеваю сориентироваться, — едва шевелю присохшим к небу языком.
— А говорила, что не испугаешься, — раздается совсем рядом будто издеваясь, или проверяя какие-то мои границы.
А они у меня есть.
— Экстрим мне сейчас противопоказан. Поэтому придется тебе катать других, у кого нет противопоказаний. Но траты на продукты все равно будем делить напополам.
— Упрямая да?
В моей руке оказывается стакан.
Я жадно делаю несколько глотков.
— Да, как Бетховен, — вытерев губы, ставлю его на поверхность.
— А при чем тут Бетховен?
— А ты попробуй без упрямства написать что-то, будучи глухим.
— Аргумент, — усмехается он. — Ладно, если наелась, пойдем тебя укладывать спать.
Опять не успеваю среагировать, как меня разворачивают и крепко берут за руку.
Максим ведет неспешно, но уверенно, но я все-равно инстинктивно выставляю вперед свободную руку.
— В комнате моя трость. Не нужно меня водить за руку, — слегка тяну руку на себя, но вместо того, чтобы отпустить Максим крепче сжимает пальцы.
— Мне не в лом. Или тебя это напрягает?
Прислушиваюсь к себе.
Удивительно, но нет. Скорее даже наоборот. Отчего-то сбивается дыхание.
— Нет.
— Ну вот и порешили, если вдруг что — свисти, я подхвачу.
Когда мы доходим, Максим отпускает мою руку.
— Спать будешь здесь, в спальне.
— А ты? — тут же без опоры теряюсь.
— А я на диване.
— М-м-м, это не очень удобно. Для тебя.
— А для тебя?
— А для меня отлично.
— Для меня тоже. Я все — равно спать ложусь только под утро. Так… давай я сменю постельное белье, а ты пока можешь принять душ, если еще не успела.
— Нет. Я всего лишь поспала на твоей постели, — загибаю пальцы, — поела из твоей тарелки, следующий пункт — воспользоваться твоей ванной комнатой.
— Могу предложить помощь, — звучит немного с издевкой.
— В чем? Открытии крана?
— Ну там, подать мочалку, или выдавить на ладонь шампунь. Я могу быть очень полезным, — насмехается, шурша простынями.
— Сейчас ты делаешь очень полезное дело, я благодарна. Но в душе справлюсь сама.
Отыскав в чемодане пижаму и чистое белье, беру трость и направляюсь к двери.
— Максим, — останавливаюсь на выходе, — в целях безопасности, я дверь в ванную не запираю.
— Это ты так приглашаешь? — наглый голос понижается на пару тонов.
— Это я предупреждаю. Если что — окачу прямо из душа.
— Если мне вдруг станет жарко, я обязательно воспользуюсь твоим предупреждением, — издевается гад.
Мысленно закатив глаза, разворачиваюсь и направляюсь в сторону ванной.
Не создает он впечатление парня, готового ворваться вот так, без приглашения. Его, скорее, наоборот — зазывают составить компанию, вот он и привык — мочалки подавать.
А мне не надо, я самостоятельная.
5. Макс
— Макси-и-им.
Едва усевшись за свое рабочее место, ухмыляюсь.
Это уже приглашение или еще пока подождать?
Встаю, отправляюсь в ванную комнату.
Приоткрываю чуток дверь.
— Мне уже жарко, — опираюсь на косяк плечом, не заглядывая внутрь, — тебе тоже?
— Нет, — сквозь зубы сдержанно летит в ответ, — я не могу найти полотенце. Положила сюда, а оно куда-то подевалось. Не мог бы ты подать пожалуйста?
— Что мне за это будет?
— Плюсик в карму.
— Как-то совсем не мотивирует.
Открываю дверь и зависаю. У меня полупрозрачная шторка. Квартира не с люксовым ремонтом. Арендую пока то, что могу потянуть самостоятельно. На изыски не накопил. Поэтому и ванная комната не с душевой кабиной, которая сейчас бы пришлась кстати стесняшке, укутавшейся в шторку, и понятия не имеющей, что лучше бы она прикрылась руками.
В наполненной паром комнате Лиза выглядит как нечто неземное и дико сексуальное.
