Ее руки снова заскользили вверх по его спине и обняли его шею.
— Я научу тебя всему, моя греза, моя мечта! Но хватит ли у тебя смелости для этого? — спросил он, и взгляд его темных глаз впился в ее лицо.
Она дрожала, прижавшись к нему, но в ее взгляде не было колебаний, когда она произнесла в ответ:
— Да, мой прекрасный, да, теперь у меня хватит смелости!
Его рот накрыл ее губы в нежном поцелуе, и она почувствовала, что его руки скользнули вниз, под нее, и немного приподняли ее бедра. Кровь неистово бежала по ее венам, и ей никак не удавалось унять дрожь. Тут она вдруг почувствовала, как что-то твердое настойчиво пытается проникнуть между ее дрожащими бедрами.
— О мой господин, я хочу стать женщиной, мечтаю быть лишь твоей, но снова боюсь!
Она увернулась от него и сжалась в углу ложа. Юноша уже готов был застонать от разочарования. Еще никогда в своей жизни он не желал так отчаянно. Он поддался искушению силой заставить ее лечь и добиться от нее того, к чему стремился. «Потом она простит мне это», — подумал он. Но когда он поднял голову, то увидел, что она расширенными от ужаса глазами пристально смотрит на его мужское естество.
— Ты не должен делать этого! — закричала она. — Ты же разорвешь меня!
С минуту он молчал, наслаждаясь ее наивностью.
— Моя звезда, поверь, все будет совсем иначе… Тебе понравится наша страсть!
Она безмолвно покачала головой. О, как же она боялась… Сейчас буря, что бушевала снаружи, казалась ей легким весенним дождиком по сравнению с той, что сотрясала ее душу. Она и желала его, и хотела бежать. Но он решительно заключил ее в объятия, нежно целовал и гладил ее до тех пор, пока огненная стихия снова не овладела всем ее существом.
Она чувствовала себя очень необычно, как никогда прежде. Ее тело казалось ей сладким пламенем, и это пламя разгоралось под его прикосновениями. Это было приятно и в то же время мучительно. Наконец она почувствовала, что больше не в силах выносить эту сладкую муку.
Он ощутил, что ее тело расслабилось, и в то же мгновение его жезл вошел в ворота ее женственности и мягко проник в напряженное лоно. Он на миг остановился, поцеловал ее закрытые глаза и убрал со лба прядь волос. Она застонала, и в звуке ее голоса слышались одновременно и страсть и испуг. Он чувствовал, как сильно стучит ее сердце под его грудью.
Девушке казалось, что он разрывает ее на части. Его жезл страсти заполнял ее всю, жадно поглощал ее, и она испытывала жестокую боль. Она старалась лежать неподвижно, с плотно закрытыми глазами, чтобы он не узнал о ее боли и его удовольствие не было испорчено. Когда он на мгновение остановился и попытался успокоить ее, она почувствовала некоторое облегчение. Но затем он возобновил свои движения и быстро прорвался через преграду.
Она пронзительно вскрикнула от боли и попыталась ускользнуть, но он твердо держал ее и продолжал проникать в ее сопротивляющуюся сладость.
— Нет, нет! — всхлипывала она, и на глазах ее показались слезы.
Тут вдруг она осознала, что то, что всего лишь несколько минут назад представлялось ей раскаленным железным прутом, внезапно сделалось источником самого дивного наслаждения. Однако боль все усиливалась. Ей казалось, что она больше не в состоянии сопротивляться ему. Он двигался вперед и назад в ее теле, и весь мир вокруг нее пульсировал и кружился.
Она не представляла себе, что может существовать что-нибудь столь же великолепное, как это слияние тел. Она словно бы растворилась в нем, а он — в ней.
Наслаждение все усиливалось, и наконец боль исчезла без следа, а она все падала и падала в теплую и приятную темноту. Она вцепилась в плечи юноши, потерявшись в мире своих чувств, и он был восхищен ее откликом на его страсть. Он с нежностью заключил ее в объятия, чтобы, вновь придя в себя, она почувствовала, что он искренне любит ее. Ведь так оно и было на самом деле. Покрывая ее лицо нежными легкими поцелуями, он ободряюще прошептал ей:
— Моя единственная, прекраснейшая, я так люблю тебя!
Он повторял эти слова снова и снова, пока она наконец не открыла глаза и не взглянула на него.
— О мой единственный, я тоже люблю тебя! Я хочу доставить тебе удовольствие, но неужели каждый раз мне будет так же больно, как сейчас?
— Нет, больше никогда! — пообещал он.
Несколько долгих мгновений она молчала и лишь тихонько поглаживала его по спине. Он почувствовал, что от этих простых движений желание снова растет в нем, и думал, осмелится ли он еще раз овладеть ею или нет.
— Я снова хочу тебя, мой прекрасный!
— Отдохни, моя греза. И мы еще насладимся друг другом, клянусь тебе.
Отгремела гроза, улетев куда-то за горизонт, появилось и ушло в свои покои солнце, уступив место прекрасной луне. Жар летнего дня сменился прохладой ночи. И лишь тогда они расстались.
— Я увижу тебя, о лучший из мужчин?
О нет, сейчас он уже не клялся ей, не говорил «люблю». Хотя ни одно из его слов не было ложью — но страсть улеглась, оставив лишь сладкие воспоминания. Если им будет дарована еще встреча… О, он насладится этой прекрасной девушкой сполна и не солжет ни словом, многократно прошептав «люблю»…
— Кто знает, моя красавица, кто знает… Обо всем на свете ведает лишь один повелитель правоверных… Нам же остается только одно — следовать путем своей судьбы! Хотя иногда наша судьба дарит нам удивительные мгновения радости…
Под его улыбающимся взглядом она густо покраснела.
— О да, это воистину так.
— А потому, моя греза, если Аллах всесильный и всемилостивый позволит нам, мы с тобой непременно встретимся. Прощай же. И да хранит тебя Аллах на долгие годы!
Калитка в дувале бесшумно закрылась. Но она все так же стояла посреди дворика и водила тонким пальцем по затейливой резьбе на камне.
— О, если бы сие было в моих силах, — проговорила наконец она, — я бы подарила тебе дюжину жизней… И тогда нам с тобой была бы дарована не одна, а дюжина или даже более дюжины дюжин встреч… О, если бы это было в моих силах…
— Скажи мне, почтенный башмачник, не тебя ли зовут Маруфом, который знает обо всем на свете?
— Да, невежественный гость, я зовусь Маруфом, который знает обо всем на свете. Но вот кто ты?
— Прости мне мои слова, уважаемый, но я искал тебя столь давно, что поневоле забыл все достойные и правильные приветственные слова! Я — искатель истины по имени Мирджан-аль-Махмуд ибн-Бек, и мне добрые люди указали тебя, как единственного человека во всем подлунном мире, который может мне разъяснить законы, движущие магией мира…
