Это чувство настолько велико, что, кажется, не затухнет сквозь года. И не забудется — стены дома сохранят его в веках.
— Джейми, поешьте, завтрак на столе в гостиной, — сообщает со стуком Кайль.
— Да-да, — Джей выходит в коридор и снова вспоминает, как чуть ли не накричал на омегу ни за что. — Простите, я нервный последнее время.
— Ничего, я, когда первенца носил, тоже был издерганный, — улыбается Кайль и зазывает за собой. — Ой… не серчайте, само с языка слетело!
Джей уже не злится. Он настраивает себя на подобные случаи: его не раз спрашивали, когда в их молодой семье появятся дети. Соседи то и дело спорят, кого первым родит Джей. Приходится терпеть их и делать вид, что все в порядке вещей. Но на самом деле, каждое напоминание все сильнее разъедает нутро.
То ли из-за отсутствия Иена, то ли из-за говора окружающих о продолжении рода, но Джей действительно издерганный. Ему не по себе, в горле неприятный ком, слабость, особенно по утрам.
Он спускается следом за омегой со второго этажа на первый, в гостиную, где на небольшом круглом столе испускает пар едва. Но ему плохо от одного аромата: аппетита все еще нет. Да и откуда появится, если Джей так переживает? Он по быстрому ест для виду, благодарит Кайля и, ухватив шляпку, выходит на улицу. Время пройтись к набережной. Джей осматривает цветущий двор, и среди калейдоскопа из зелени и неба вдруг видит… его.
Иен. Улыбается ему, закрывает за собой калитку. В черном костюме, статный и с уложенными темными волосами. Джей срывается с места, и через миг уже виснет у него не шее, держась так крепко, будто их вот-вот разлучат навсегда.
— Джи, — выдыхает Иен и тут же целует его, держа навесу. А после и вовсе подхватывает на руки.
Джей утыкается ему в плечо, вдыхая на полную грудь запах феромона вперемешку с морской свежестью. Иен одуряюще пахнет. Кажется, ярче, чем когда-либо: или же это у него нюх обострился.
Альфа заносит его в дом и ставит на пол, но тут же продолжает с жаром целовать, непристойно глубоко и неотрывно. Джей жмурится и тянется навстречу, слыша сквозь усиленное сердцебиение стук упавшей ложки — это Кайль. Но ему сейчас все равно на присутствия постороннего. Он слишком соскучился по мужу, чтобы отрываться от него сейчас.
— Не уезжай больше, — просит, задыхаясь, Джей.
— Ты плачешь? — Иен стирает невольно выступившие слезы радости с его щек, блуждая по его лицу взглядом. — Не уеду, теперь я буду тут.
Он вновь обретает душевное равновесие, тревоги испаряются, словно их и не было. Кайль снова накрывает им на стол, но Джею не до еды: он все смотрит на Иена и не может насмотреться. В который раз отмечает, что его муж очень красив. По крайней мере, для него.
После трапезы они выходят на задний дворик, где находится небольшой рукотворный пруд и альтанка около него. Ветер веет в лицо прохладой, принесенной с моря. Джей расслабляется, садясь на каменную скамейку у большого куста роз. Он вынимает из-под одежды кулон, который так и не вернул Иену, сколько тот не просил. Вертит в руках, открывает. Теперь помимо его портрета во втором кружке располагается портрет Иена.
— Я привез тебе кое-что с Итаны, — Иен стоит рядом, и только сейчас Джей замечает в его руках коробку, как из-под одежды. — Заехал в дом с зелеными стенами. Подумал, что ты скучаешь за этими вещами, — говорит альфа.
Джей с замиранием сердца открывает коробку и видит там все предметы, которые хранились в комоде. Среди них и многочисленные письма Иена с войны. Джей в самом деле жалел, что не забрал их с собой — хоть и знает каждое наизусть. А теперь… теперь они снова в его руках.
Он смахивает слезы с глаз. В последнее время он излишне эмоциональный.
Джей продолжает просматривать содержимое коробки и видит среди предметов то самое кольцо, которое выбросил когда-то в камин при Иене, а потом достал. Оно не сгорело — да и не могло сгореть, сделанное из металла. Тем более, оно закатилось тогда в дальний угол. Джей сразу же надевает его по привычке на средний палец, и только после замечает, что там уже другое — брачное — кольцо. Смеется, посматривая на Иена. Все еще не привык.
— Там был кто-то кроме нас, — говорит Иен. — Около нашего дерева насыпь, которой не было раньше. Будто могилка.
Джей ощущает, как по коже проходится холод, и тут же пробирается вовнутрь, пронизывая грудную клетку насквозь.
— Это сделал я, — не своим голосом выдавливает он. — Там… ты многого не знаешь. Я не хотел вспоминать это и произносить вслух, но придется. Иен, я носил дитя от тебя тогда, два года назад.
Альфа переменяется в лице.
— Но мне не позволили его родить. Родители обманом заставили меня выпить отраву, и… я не смог его спасти, — произнести это оказалось легче, чем думалось. Джей выдыхает, медленно расслабляя напряженные донельзя плечи.
Он наконец-то это сказал.
Иен отворачивается от него и смотрит в ту сторону, откуда слышен гудок парохода. Его феромон усиливается, становится опасно-удушающим. Ему тоже больно.
— Я убью их обоих, — рычит сквозь сжатые зубы Иен, но Джей моментально хватается за его руку, чуть ли не упуская коробку с колен на землю.
— Не нужно, это было давно, — упрашивает он. — Не уезжай никуда, прошу тебя. Я… отпустил уже. Его бы, — он не договаривает. Перекладывает коробку в сторону, встает и прижимается к Иену со спины, обвивая руками. В горле ком. — Его бы не ждало ничего хорошего в этом мире.
Альфа не отвечает. Лишь дышит тяжело, сквозь зубы.
— Иен…
— Если бы я знал, — с нетипичным для него отчаянием. — Я бы…
— Не вини себя, — перебивает его Джей.
Иен поворачивается к нему. Но посмотреть ему в глаза нет сил, поэтому он утыкается лицом в складки ткани и вдыхает сильный феромон. Но к горлу неожиданно подходит тошнота. Джей закрывает рот рукой, пытаясь сдержать позывы, отскакивает в сторону и не сдерживает.
Откашливается, ощущая легкие поглаживания по спине и голове.
— Что ты ел? — строго спрашивает Иен, всерьез обеспокоенный его состоянием.
— То же, что и ты, — отвечает сипло Джей. По горлу неприятно скребет, постоянно хочется кашлять. Ему плохо. Сильно кружится голова, будто он вот-вот потеряет сознание.
Альфа ругается себе под нос, помогая ему дойти до комнаты и сесть на кровать. Уходит, а возвращается уже с незнакомым человеком.
— Подозрение на отравление, говорите? — произносит старый бета, обращаясь к Иену. Поворачивается к нему, присаживаясь на край кровати. — И давно вам плохо?
— Несколько дней, — припоминает Джей. — Я думал, из-за переживаний, — он поднимает взгляд на Иена в дверном проеме. — Меня раньше часто тошнило, когда я переживал.
— Так-так… — лекарь берет его запястье и измеряет пульс, что-то обдумывает. После достает из сумки уже знакомую Джею траву. И ему становится плохо от самого ее виду и связанных с ней воспоминаниях о выкидыше. — Понюхайте вот это.
Ему приходится исполнить просьбу. Он слегка вдыхает тошнотворный аромат и сразу же отклоняется назад.
— Но тут и трава не нужна, и так понятно, что вы носите дитя.
— Что?.. — одновременно с Иеном переспрашивает он, округляя глаза. — Но это…
— Вы не знаете, от чего появляются дети? — усмехается лекарь в седые усы. — Теперь вам нужно поберечь себя. Судя по вашему запаху, ребенок будет с сильным феромоном, как у его отца, — бета кивает в сторону Иена. — У меня большой опыт работы, я редко ошибаюсь. Предположительно, родится альфа.
Джей, не веря, опускает взгляд на плоский живот, кладет туда ладонь и несдержанно улыбается, задыхаясь от распирающих грудь эмоций. Он… беременный? Носит дитя Иена? Руки начинают дрожать, голос тоже.
— Но как же… — он запинается. Сглатывает. Глаза наполняются слезами.
Сейчас ему особо страшно, что все это — неправильно поставленный диагноз и он попросту чем-то отравился. Но Джей, вопреки здравым доводам, позволяет себе обмануться.
— Мне пора, меня ждет другой омега, ему на днях рожать, — лекарь поднимается, собирая травы обратно в сумку. — Берегите своего супруга, теперь ему нужен покой, — он останавливается около Иена, после чего прощается и выходит.
