— Боялась спугнуть, — призналась Иришка, покраснев. — У меня никогда такого не было. Я понимаю, что ты испытывала к Измайлову. Ванюша такой страстный любовник, а ещё у него реально…
Она заткнула себя на полуслове.
— Что у него реально? — вздохнула я.
— Да ничего! — спешно отмахнулась. — Так, о своем, о женском вспомнила. Блин, Дашка, я так хотела тебе всё растрепать! Не могу в себе это держать! Ваня ради меня даже девицу забросил, по которой сох. Представляешь?
Угу, представляю. Так вот где пропадал Коперник все эти дни. Так вот по каким «подружкам» шлялась Шевченко. Устроили тут конспиративные отношения, а я хожу как идиотка, пытаюсь их влюбить друг в друга.
Очень смешно!
Я задумчиво кивнула и, усадив восхищенную Иришку на кровать, двинула к герою-любовнику для очной ставки.
— Пошли вон отсюда, — приказала его соседям по комнате, и те без единой претензии слиняли. — Ваня, ты совсем того?
— Чего того? — Коперник оторвался от конспекта, закусил уголок карандаша.
— Ты месяц спишь с моей подругой и хотя бы обмолвился об этом. — Я подошла к нему вплотную и, не раздумывая, отвесила пощечину. Легкую, не болезненную. В которую вложила всё своё негодование.
— Даш… я… — Он потер щеку, но особо не возмущался; только удивленно моргал.
— Что «Даш»? Я тут по-всякому обдумываю, как бы вас свести, а вы уже свелись. Ладно, Ира не сказала. Но ты?! Мог бы порадовать подругу хорошей новостью. Или я тебе не подруга? Позанимались сопроматом, и всё?
— Подруга, конечно! — Он стиснул меня в неуклюжих объятиях. — Ты моя единственная подруга! Самая лучшая! Просто я не знаю, как о таких вещах говорить. Думал, пусть оно всё наладится, а потом расскажем…
Да они даже думают одинаково!
Вот как на них обижаться?
Злиться могу, побить готова, но обижаться…
Тьфу, блин!
— Да без тебя бы ничего это не получилось, — бормотал он, от переживаний глотая окончания. — Иришка всё интересуется, кого же я хотел влюбить в себя. Гордится, что я её выбрал. Понимаешь? Это ты всё организовала. Шаг за шагом. Выстроила наши отношения. Только, пожалуйста, не говори ей…
— Угу.
— Даш, ты бы о себе тоже позаботилась. — Коперник отпустил меня, посмотрел с волнением. — В последнее время какая-то сама не своя.
Не своя, ага…
Все вокруг воркуют, встречаются, строят тайные отношения.
Надо срочно съезжаться со Стасом.
Надо срочно признаваться ему в любви.
* * *
Кажется, Стас был не в духе, потому что на моё предложение приехать он коротко ответил, что сегодня очень занят. Проблемы в бизнесе, что-то такое. Странно, обычно он гораздо многословнее. А тут как специально пытался отделаться.
Почему-то это меня расстроило. В любой другой момент я бы просто пожала плечами и скачала какой-нибудь фильм, который заедала бы пряниками с вареньем. Но сегодня остро чувствовалась нехватка Измайлова в крови. Вот бы очутиться рядом с ним. Вжаться в него всем телом. Вдохнуть терпкий аромат туалетной воды. Горький-горький такой, что аж в носу свербит. Но всё равно умопомрачительно вкусный.
Признаться мужчине из моих снов во всём, что гложет, не давая покоя.
А он…
Ну и черт с ним!
С каких это пор меня ломает без человека?..
— Я могу не выдумывать, будто иду гулять с подругами? — помялась ближе к позднему вечеру расфуфыренная Шевченко.
Надушилась-то как, матушки.
Во мне проснулась собственная родительница, ибо захотелось отмыть Иришку от косметики, переодеть во что-то приличное и напомнить ей, что хорошие девочки не должны одеваться как шалавы. Ну что это такое? Грудь торчит, платье едва прикрывает пятую точку. Колготки тонюсенькие!
Впрочем, как ещё одеваться, если где-то там тебя ожидают двадцать пять сантиметров Коперника? Так сказать, маячат на горизонте во всю длину.
— Передавай привет Ванюше, — кивнула я подруге. — Я его сегодня ударила, но ты не думай, это исключительно любя.
— М-м-м, а зачем?.. — Шевченко почесала переносицу. — Ладно, спрошу у Вани. Не скучай! Вернусь поздно.
Она мечтательно улыбнулась каким-то своим мыслям — повеяло непристойностями — и выбежала из комнаты.
Итак, Дарья, вы остались наедине с собой. Какие будут идеи?
Первой идеей было жалеть себя до самого утра в обнимку с метровой пиццей, второй — тихонечко уснуть. Думаю, не стоит уточнять, что именно выбрала благоразумная, нищая студентка.
Только прилегла на подушку, позу выбрала удачную, как в дверь постучались.
Пришлось открыть.
— О, ты дома! — захлопала в ладоши Светка. — Дашка, переодевайся во что-то приличное. У меня для тебя сюрприз.
— Какой?
Сюрпризы, ради которых нужно вылезать из пижамы, мне категорически не нравились. Так сильно, что желание скрыться в комнате, запереться на замок и не вылезать из постели, крепло с каждой секундой ожидания.
Знаю я её сюрпризы. Видимо, одному из моих однокурсников в пьяном угаре налепили резиновый мужской орган на лоб. Смотри, Дашка, радуйся, какой прикольный единорог. Может и бодаться, и любиться.
Да ну нафиг.
Как назло, Светка многозначительно молчала, только хитро ухмылялась.
— Ну?
— Всё тебе скажи! — Она топнула ногой. — Давай же, некогда булки мять!
— Я не буду переодеваться. Показывай сюрприз так.
Светка ответила таким трагично-пронзительным вздохом, что любой сухарь бы размяк.
Кроме меня.
— Куртку хотя бы накинь! — приказала девушка.
Мы спустились на грохочущем всеми шестеренками лифте, вышли из общежития. Охранник в будке никак не отреагировал на нарушителей пропускного режима, ибо крепко спал, уткнувшись лбом в гостевой журнал.
Очки я надеть забыла, но решила не возвращаться за ними в комнату. Что случится-то за пять минут?
Я поежилась, оглядев размытую туманом улицу. Плохо, когда ничего не видишь. Очертания нечеткие, вроде осознаешь, что перед тобой, но нужно вечно щуриться, всматриваться.
Ну и что тут такого?
Небо такое черное, словно звезды смело порывом ветра. Взад-вперед по дороге снуют автомобили. Люди топчутся, ходят, не останавливаются.
Но что мы тут делаем?
— И?
— Что «и»?! — возмутилась Светка, показывая на дорожку. — Вот же! Попросил меня вытащить тебя из общаги, потому что сама ты никогда бы не вышла! Прикольно же?! Сюрпри-и-и-из!
Я проследила за её пальцем, сощурилась до боли в глазах, вгляделась в лицо человека, который стоял, склонив голову набок и поглядывая на меня с хищной ухмылкой. Темные вьющиеся волосы. Недельная небритость.
Не может быть…
Витя…
Тот, который методично втаптывал меня в грязь, который насмехался над моей внешностью. Который выставил меня фригидным чудовищем перед всем общежитием и считал это прикольным.
Внутри всё почернело и съежилось, будто газета, опаленная костром.
Я развернулась, чтобы позорно сбежать, но не успела. Человек из прошлого настиг меня в один шаг, стиснул пальцами предплечье так сильно, что останутся синяки.
— Привет, котеночек, — шепнул на ухо, и от этой невинной фразы зловонно пахло. — Светик, спасибо, что помогла, а теперь топай домой. Дальше мы с Дашкой разберемся сами.
— Да ладно, обращайся, — зарделась юная дурында, которая Витю могла знать от общих знакомых.
В компаниях-то пересекаются, даже если кто-то и окончил университет два года назад.
— Что тебе нужно? — Я отпихнула бывшего парня, сузила глаза и подумала о том, что мне не помешал бы переносной огнемет.
Вытащил. Сжег. Сгреб пепел в совочек.
Очень удобно!
— Да ничего особенного. Соскучился. — Он приторно заулыбался. — Обидно, знаешь ли. На СМС не отвечаешь, телефон всегда занят. Я начинаю подозревать, что ты меня попросту заблокировала.
Вообще-то так и было. В тот самый день, когда он удумал вновь объявиться в моей жизни, я добавила Витю во все черные списки. Выпихнула из памяти, ушла с головой в отношения со Стасом.
