Подхватив обеими руками под попу, снова толкаюсь в теплое Катькино нутро. Тугая плоть словно перчатка обхватывает мой неутомимый член. И меня накрывает с головой от острого наслаждения.
Я пропал. На веки вечные пропал…
– Не могу я тобой насытится, Катя, – вздыхаю я с последним глубоким выпадом. Зарываюсь носом в пушистые Катины волосы. И пытаюсь вернуться в реал. Мать его… Как же это сложно. – Надо выходить в отставку и не выпускать тебя из спальни, – заявляю шутливо.
– Сегодня же напиши рапорт, – вторит мне Катерина и не спешит разрывать объятия. Не торопится в душ, не тянется за телефоном.
– Так какие у тебя планы на сегодня? – спрашиваю, помогая спуститься со столешницы.
– Ничего особенного, – пожимает плечами жена. – Хочу в универ заехать, забрать документы, – воркует она, поднимая на меня глаза.
– Когда будешь выезжать, напиши, – киваю я коротко. – Если я освобожусь к этому времени, подъеду к МГУ. Заберу тебя. Может, по Москве погуляем.
– Суперская идея, Васечка, – тут же соглашается Катерина. – А ты когда освободишься?
– Смешной вопрос, – улыбаюсь я. – Знаешь, как в старом анекдоте… Когда отпустят, тогда и приду.
– То есть… – печально опускаются губки любимой.
– Будем надеяться на лучшее. Там у нас ЧП в округе. Пацан сбежал из части. Вот мне дыню вставят королевского размера, потом пожурят по-отечески и отпустят. А я возьму под козырек, скажу «Так точно!» и приеду к тебе.
– Это точный алгоритм? – с сомнением глядит на меня жена.
– Ну не знаю, – тяну насмешливо. – Смотря кто журить будет, а кто дыню вставлять. Все очень индивидуально, Кать.
В спальне пиликает мой служебный сотовый. Приходится наскоро чмокнуть жену в макушку и выбежать за трубкой.
– Да, Тарасов, – рявкаю на помощника, оторвавшего меня от жены. – Ты подъехал? Сейчас скажу, чтобы пропустили. А ты китель привез? Ну молодец… Я сейчас спущусь.
– Пригласи человека завтракать, – выходит из ванной Катя. – Наверняка, он ничего не ел с утра. И ты покушаешь по-человечески.
– Настоящие мужики не кушают, Кать, – смеясь натягиваю тренировочные штаны и майку.
– Совсем? – фыркает кошкой жена.
– Они едят, жрут, хавают, трескают. А кушают только женщины и дети. Понимаешь?
– Не совсем. Но постараюсь вникнуть, – надевает белье жена.
И я снова как дурак залипаю на ее полной груди, обрамленной тонкими кружевами. Упираюсь взглядом в просвечивающие через белую ткань соски и негодующе мотаю головой, когда Катерина накидывает сверху белый шелковый халат. – Так не выпущу тебя из спальни, – рычу глухо. – Ты всем мужикам в доме стояк обеспечишь…
Понимаю, что несу бред. Но ничего с собой не могу поделать. Ревную как бешенный.
– Ордынцев, или в баню! – отмахивается от меня Катя. Но халат надевает другой. Темно-синий с красными цветами и сразу становится похожей на японскую гейшу. – Этот тоже нельзя? – заметив сомнение в моем взгляде, шипит негодующе.
– Красивая ты, – в один шаг оказываюсь рядом. Положив ладонь на затылок, впиваюсь требовательным поцелуем в мягкие полные губы. И точно знаю, что ждать придется до самого вечера. Перед отъездом Катя мазнет меня по щеке наивным поцелуем.
И все. Терпи, генерал!
Глава 46
«Сильно не спеши, – выезжая из Марьинки, печатаю сообщение мужу. – Я еще заеду к Макаровым в клинику. Меня Настя записала на прием и на УЗИ».
«Во сколько? – тут же приходит ответ от Ордынцева. – Я с тобой поеду».
«Успеешь?»
«Да я тут в приемной уже час сижу. Должны скоро запустить. Давай я к универу подгребу».
«Давай!» – отправляю эсэмэску и всю дорогу до МГУ улыбаюсь как дурочка.
С любопытством прожитых в провинции лет глазею по сторонам. Но ничего не екает. Город все тот же. Красивый, но абсолютно чужой. Даже уезжать не жалко.
«Мой дом рядом с мужем», – думаю, мечтая о собственном доме и ребенке. О своей семье. Как у нас все сложится с Ордынцевым? Но ни страха, ни неуверенности не чувствую. Я с Васей. Как ниточка за иголочкой.
В руках тренькает сотовый, выводя из легкой эйфории.
– Да, мама! – откликаюсь весело. Пересказываю последние новости. Только про тест пока не говорю. Рано еще. А когда речь заходит о нашем отъезде, мама вздыхает.
– Ты хорошо подумала, Катя? Где вы будете жить? Какие там у него условия? Папа все проверил? А вдруг… – осекается она на полуслове.
Но мне и так все понятно. И противно.
– Да все в порядке, мам, – решительно пресекаю глупые инсинуации. И даже обижаюсь немного. Как можно сравнивать Айрата и моего Васечку? Как такая мысль может прийти в голову.
– Обжегшись на молоке, дую на воду, – вздыхает мама. – А к нам не заедете?
– Пока не получается, – притворно вздыхаю я. И не хочется что-то. Мама будет присматриваться. Витя набиваться в друзья. А нам сейчас нужно просто побыть одним. Подальше от чужих глаз.
Может, поэтому я и тороплюсь уехать вместе с мужем. И даже спрашивать его не хочу о финансах и недвижимости.
А что там у тебя, Васечка, есть? Коттедж или квартира? А на счету в банке сколько?
Как-то неприлично, честное слово. Муж сам все расскажет и ничего не утаит. В землянку точно не привезет. Хотя я за ним и в землянку пойду.
– Вас подождать? – спрашивает папин водитель Слава, паркуясь около главного здания.
– Нет, спасибо. Меня муж заберет, – выхожу из машины. И сама балдею от каждого слова.
Муж. Заберет. Как же классно звучит.
«Вот и на твоей улице, Димирова, перевернулся грузовик с пряниками», – улыбаюсь счастливо. Задираю голову, стараясь рассмотреть главный корпус МГУ целиком, а затем привычной дорогой несусь в деканат.
– Димирова? Екатерина Александровна? – поднимает на меня усталые глаза зам. декана.
– Да, – киваю я, протягивая паспорт и свидетельство о браке. – Теперь уже Ордынцева, – тараторю весело… За соседним столом дергается какая-то девчонка. Аж всю перекашивает. Но это вряд ли меня касается. Наверное, завидует…
– Все вы одинаковые, – добродушно ворчит замдекана. – Замуж выскочите, учебу бросите…
– Личная жизнь рулит, – сообщаю радостно. И никакое ворчание посторонней тетки не может испортить мне настроение. Мысленно я еще дома, в Марьинке. Завтракаю вместе с мужем и отцом. И улыбаюсь, вспоминая папино ехидное «Вася у нас сегодня такой нарядный».
– Я как картофель. В мундире, – тут же парирует Ордынцев.
Вспоминаю, как провожая мужа, смущенно тыкалась губами в чисто выбритую Васину щеку и гладила ладошкой генеральский китель.
– Все, Димирова, – провозглашает замдекана. – Вот тут распишись и свободна. Ничего тебя больше с МГУ не связывает.
– Спасибо, – быстрым росчерком вывожу «Ордынцева» и, подхватив документы, вылетаю из деканата.
«Я уже освободилась», – печатаю эсэмэску мужу.
«Подъезжаю, Катюша».
«Как дыня?»
«Выжил!»
Выходя из лифта, отправляю кучу сердечек и поцелуйчиков. Вася что-то печатает в ответ, и я как завороженная смотрю на экран айфона.
– Все, прощай МГУ! – шепчу, толкая входную дверь. И никак не реагирую на движение сзади. Да мало ли, кто там ходит.
– Попалась, сучка, – крепкая мужская рука больно хватает меня сзади за шею. – С тебя должок…
И голос до боли знакомый. Масловский, что ли?
– Ты тут откуда! – повернувшись к своему обидчику, охаю изумленно.
Дверь распахивается, впуская в холл студентов, аспирантов и прочую разномастную публику. Масловский инстинктивно делает шаг назад, ослабляя захват. А мне этого вполне достаточно, чтобы вырваться из удушающих лап и выскочить на улицу.
– Стоят, сучка, – вылетая следом, ловит меня за руку Антон. В голове тренькает сигнал тревоги. Да и взгляд у Масловского какой-то безумный, как у маньяка.
– Ты на меня все свалила, стерва, – тащит меня обратно в здание. – И срок мне из-за тебя чуть не впаяли. А когда родаки отмазали, ты мужика своего натравила. Какого тебе неймется, гадина!
