В этот самый обычный вечер я как раз решила навестить Ираиду Львовну, купив по дороге её любимых пирожных, тех самых, что приносила в тот день, когда мы столкнулись с Камилем у неё дома. Ну вот и опять я вспоминаю о нем. Слишком много частей моей жизни теперь связаны с Камилем, а точнее, с воспоминаниями и его фантомами.
Вздохнула и нажала на кнопку звонка. Дверь распахнулась, и я застыла на месте, широко распахнув глаза.
— Камиль…
Сердце загрохотало в ушах. Это слишком неожиданно, я не готова была увидеть его снова. Но он здесь, стоял и смотрел на меня своими пронзительными глазами, о которых я грезила столько ночей.
— Здравствуй, Соня, — ответил он негромко, и я только по одному голосу сразу же уловила, что что-то не так.
Да и вид его был не самый лучший. Волосы взъерошены, глаза уставшие, будто он не спал как минимум сутки. Единственный повод, по которому он мог так переживать, это… Нет, я не могу об этом думать. Ноги вдруг стали ватными, и я ухватилась за косяк.
— Камиль, твоя мама… Только не говори, что…
Не получалось даже договорить страшные слова. Камиль же молча отступил вглубь квартиры, приглашая и меня войти. Я прошла мимо него, и пока тренер закрывал дверь, разулась и сняла куртку. Так же молча он взял меня за руку и провел в единственную комнату квартиры. Матери Камиля здесь не было, зато в центре стола у окна я увидела фотографию Ираиды Львовны. С чёрной лентой. Рядом догорала свеча.
Внутри будто поднялась волна и ударила меня изнутри, даже голова закружилась. Подошла к нему и прижалась, словно я маленькая девочка. Из глаз лились слезы без остановки. Как давно я уже не плакала… Камиль не отталкивал меня, но и не обнимал. Он просто стоял как бревно, глядя в одну точку. Я шмыгнула носом, вглядываясь в его лицо.
— Когда?
— Вчера.
— А когда..?
— Завтра.
— А…
— Всё уже готово.
На несколько секунд я замолчала, не зная какие слова его сейчас могли бы утешить. Таким потерянным и…по-человечески слабым, я его ещё не видела.
— Ты не спал?
— Не могу.
— А ел?
— Не могу.
Камиль сел на стул, рядом с фотографией мамы и застыл, глядя на изображение той, что покинула его вчера. Я оглядедась по сторонам. Зеркала открыты, сразу заметила. Не порядок.
Нашла сама несколько простыней и накрыла все зеркальные поверхности. Нашла и кусок тёмной ткани. Свернула и повязала на голову. Это наш общий траур. Камиль вовсе не одинок в этом горе.
Снова перевела взгляд на осунувшуюся мужскую фигуру. За все время, пока я закрывала зеркала, он даже не шевельнулся, словно статуя сидел. Видимо, он сидел так все эти сутки, глядя на фото своей безвременно ушедшей мамы. Утерла слезы. Невозможно смотреть на это спокойно. Сердце рвётся от этой беды и от страданий любимого мужчины. И мне плевать, что в ответ он не любит меня.
Согрела чай, и принесла чашку Камилю. Поставила перед ним. Но он её даже не заметил.
— Ты с сахаром чай пьёшь?
— Мне все равно. Я вкуса не почувствую.
— Выпей хотя бы немного.
— Не хочу, Сонь.
Я вложила стакан в его ладонь, ожидая, что он отопьет ещё немного. Но Камиль так и продолжал мысленно общаться с фотографией.
— Мне, наверное, стоит уйти… — заломила я нервно руки, не понимая, как себя вести и как ему помочь. Такую боль облегчит лишь время. — Ты хочешь побыть один?
Он молчал. Прошла секунда, две, и я уже хотела выйти в коридор, чтобы не тревожить тренера. Внезапно он встал и подошёл ко мне. Обнял за шею, прижав к себе. Какое-то время мы стояли вот так и молчали. Потом серые глаза посмотрели в мои.
— Останься. С тобой мне легче.
* * *
Весь вечер Камиль был молчалив и задумчив, и просидел за столом. Сам он не поест и спать не ляжет, и раз уж он позволил мне остаться, я решила взять ответственность за него в этот вечер на себя.
Нашла в морозилке курицу, разморозила её и сварила лёгкий суп. Осталось только накормить каким-то образом им Камиля.
— Пойдем, — потянула я его за руку в кухню.
— Куда? — устало спросил тренер.
Снова потянула за руку. Если скажу куда — точно не пойдет. Он поднялся на ноги и пошёл следом. Привела в кухню и усадила за стол, поставила перед ним тарелку с супом.
— Что это? — поднял он на меня глаза.
— Суп.
— Откуда?
— Я сварила. Тебе нужно поесть.
— Не хочу.
Вздохнула и встала рядом с ним, беря в руки ложку.
— Тогда я буду кормить тебя как маленького мальчика. Ну?
Поднесла ложку к его губам, но он и не думал их размыкать, глядя на меня своими серыми глазами.
— А ты настырная, да?
— Очень. Ты ведь уже знаешь. Открывай рот, Камиль.
Перехватил ложку и зачерпнул немного бульона. Попробовал. Потом ещё одну ложку, и ещё. Я налила и себе порцию, и тоже поела рядом с ним. Так и сметелил всю тарелку. А говорил, что не хочет.
— Вкусно. Спасибо, Соня, — сказал он мне.
На щеки лёг румянец смущения.
— Ещё хочешь?
— Нет. Хочу курить.
— Что? — удивилась я. — Ты же спортсмен.
— Нет, Соня. Сегодня я просто человек, которому хреново. И я пойду курить.
Камиль встал и прошёл на балкон, примыкающий к кухне. За шторами я не заметила, что на подоконнике балкона со стороны улицы уже лежали несколько скуренных пачек сигарет и одна початая, а ещё целая пепельница окурков. Да он тут курил без остановки, пока я не пришла. В шоковом состоянии я и не обратила внимания на запах сигарет, но сейчас начинаю вспоминать, что он был. Но видимо, Камиль курил хорошие сигареты, и запах не был неприятным, а может до конца просто им пропитаться не успел, ведь раньше он не занимался этим. По крайней мере, при мне.
Накинула куртку, сняла с вешалки его вязаный пиджак, и обув тапки, вышла к нему. Молча набросила на его плечи принесенную кофту. Он кивнул и придержал ее рукой, удерживая в губах сигарету. Потом вынул её, чтобы выпустить клуб сизого дыма, и посмотрел на меня.
— Я хотел тебе позвонить. Сказать о маме. Ты её ученица, ты должна знать.
— Спасибо, — отозвалась я, застегивая тонкую куртку.
Ветер поднялся какой-то не летний. Неделя дождей успела остудить воздух.
— Ты пришла её навестить? А тут такие новости…
— Ну да.
— Ты сдержала свое общение, Соня.
— Да.
Камиль снова затянулся. Мы бок о бок стояли у перил балкона, глядя на огни города впереди нас. Кинул взгляд на меня и накинул мне на голову капюшон от куртки, заметив, что я начала дрожать от ветра.
— Спасибо.
На очередное мгновение установилось молчание, но при этом я не ощущала какой-то неловкости. Мне было больно, грустно, но неловкости от общения совершенно нет.
— Можно, я завтра пойду с тобой? — спросила я.
— Можно, конечно. Что ты спрашиваешь? Тебе моя мать тоже не чужая, как я могу запретить тебе проводить её?
— Я просто подумала, что ты…не один.
— Сыну нечего делать на таком мероприятии.
— А Альбина? Она разве не приехала с тобой?
Камиль уставился на меня, нахмурив брови, и стряхнул пепел с кончика сигареты.
— Альбина? При чем здесь она? Она осталась с сыном.
— Поддержать тебя.
— Она-то поддержит, — хмыкнул он. — Слушай, давай о моей бывшей жене мы поговорим в другой раз. Совершенно нет на это сил.
Он затушил окурок и пошёл в квартиру. А я задумалась. То есть как, не поддержит? Они всё-таки с женой не вместе, или это у них в порядке вещей?
Я посеменила следом за тренером. Камиль поставил у фотографии матери новую свечку. Налил стопку водки из бутылки, что стояла рядом как ещё один поминальный атрибут.
— И мне налей, — положила я руку на его плечо. — Я хочу тебя поддержать. И помянуть твою маму.
— Нет, Соня, — ответил он, сжимая стопку в руке. — Ты пить не будешь.
Он ненадолго снова завис над фотографией мамы, а потом сказал ей:
— Надеюсь, там тебе больше не больно. А рядом ангелы.
