Слышу звук расстёгивающейся молнии, а затем шуршание упаковки от презерватива. Брезгует трахать меня без защиты?
Через секунду вбивается в моё тело. Резко. Глубоко. Останавливается там, на этой вершине, и я, оказавшись нанизанной на его член, трепещу от удовольствия ощущать его в себе. Прикрыв глаза, тихонечко скулю. Ратмир трётся небритой щекой о мою щёку. Царапает нежную кожу.
— Ну что, сучка, так тебя ебёт твой муж? — раздаётся грубый шепот над самым ухом.
Кусает мочку, срывая ещё один стон с губ, когда, качнувшись, выходит из меня почти полностью и заходит вновь.
От ощущения его пылающей плоти, распирающей стенки влагалища, моё сознание становится совсем мутным. Мысли плывут, растворившись в горячем желании, как в кислоте. Тягучем, вязком, как мёд. Доказательство моей слабости перед Сабуровым стекает по внутренней поверхности бедра.
Все едкие, колкие фразы, которые всегда наготове на моём языке, куда-то пропали. Остались только нечленораздельные звуки. Стоны. Жалобные всхлипы.
Он натягивает меня на свой член, словно я станок для секса. Для грубого, лишённого моральных ограничений использования. Со мной так можно. С женой — наверное, нет.
С каждой фрикцией становится всё сложнее стоять на ногах, но я скорее вишу на его члене, а он управляет моими движениями руками. Как безмолвной куклой. Нанизывает раз за разом.
И где бы он меня ни коснулся, возникает покалывание.
Электрическое напряжение, разрядами пронзающее тело, набрав обороты, взрывается. Перед глазами распыляются искорки. Я смотрю перед собой, но вижу только их. Белые звёздочки.
Ни машин вокруг, ни людей, ни дороги. Тяжело дышу. Оргазм продолжает сотрясать всё моё естество. Дрожу под пальцами Сабурова, ощущая, как приятный ветерок касается моей влажной кожи.
Выходит из меня. Стягивает презерватив и выбрасывает.
Шлёпает по заднице, будто поощряя дешёвую шлюху за отработанный час. И только в это мгновение до меня доходит смысл последней сказанной им фразы.
Глава 53
Реальность кажется настолько суровой, жестокой, а мир — страшным и враждебным, что я даже не замечаю, как щёки становятся влажными. Слёзы текут без моего ведома, но я не плачу. Не реву, просто глотаю эту солоноватую влагу, задыхаясь от горечи нанесённой обиды и унижения.
Ему так хотелось продемонстрировать всем и вся, что я дешёвая шлюха, в любой момент готовая ради него раздвинуть ноги?
Но хуже всего, что он оказался прав. Куда пропала моя воля, моя гордость, моё желание щёлкнуть его по носу? Он дотронулся до меня, и они испарились.
Очередная догадка взрывается в мозгу. Как я теперь покажусь на глаза Юрасову? Все надежды когда-нибудь получить защиту и свободу исчезли вслед за этим совокуплением. Словно животные, которым плевать, что неподалёку стоят зрители и отлично понимают, что творится за машиной. Животные, подчиняющиеся инстинктам. А не люди, способные контролировать свои порывы.
Фантазия сразу нарисовала неприятную картинку моего будущего. Бедного и несчастного. Я столько боролась за то, чтобы никогда не оказаться в том же положении, как в восемнадцать лет. Так страшилась нищеты, и сама себя на неё обрекла нелепой ошибкой.
Сабурову я не нужна. Он с лихвой мне отомстил.
И Юрасову я теперь, очевидно, не помощница.
Коленки подгибаются, я медленно сползаю по машине вниз. И плюхнулась бы голой задницей в пыль обочины, если бы Сабуров не был таким «джентльменом» и не подхватил меня в последний момент.
Развернул к себе, взирая с таким лицом, будто не секс сейчас между нами случился, а акт кровавой мести. Привычная маска равнодушия и отрешённости.
Дрожащими пальцами я пытаюсь убрать его руки от себя. Но он не позволяет. Опускаю глаза на землю. Шорты и бельё испорчены. А из одежды у меня только футболка, едва закрывающая тело. Но, конечно, недостаточно, чтобы показаться на люди.
— Отпусти меня, — не могу на него смотреть. Слёзы всё текут и текут.
Он произносит что-то не на русском. Я хмурюсь, поднимаю взгляд и соображаю, что обращается он не ко мне, а к кому-то из своих людей.
Оставляя меня стоять у машины, отходит и возвращается спустя мгновение.
— Надевай, — бросает мне в руки мужскую толстовку и неотрывно наблюдает за тем, как я облачаюсь в неё. Она пахнет им и закрывает ноги почти до самых колен.
Немного перестало знобить, но всё равно трясло. С наступлением вечера становилось прохладнее.
Поднимает мой подбородок, сжимая его пальцами, заставляет смотреть сквозь слипшиеся ресницы.
— Я убью каждого, кто тебя касался, Серафима, — угрожает сквозь стиснутые зубы. На лице маска ярости и жестокости. Приговор вынесен, осталось дождаться исполнения. — Можешь не надеяться на спокойную жизнь.
— Себя убей, — огрызаюсь, как маленький злой зверёк.
Его губы растягиваются в недоброй улыбке.
— Ты с этим сама отлично справляешься.
Сердце пронзает болезненный укол. Неужели он ещё что-то чувствует ко мне? Нет, не может быть. Он бы не подверг меня такому унижению, если бы верил в нас. В наше будущее. Разве что он готов и дальше использовать меня в качестве своей постоянной шлюхи. Не самой дорогой.
Сабуров бросает на меня последний взгляд и оставляет.
Пробую собрать себя по кусочкам. Вечность прятаться за машиной я не смогу. А время вспять не повернуть. Подхожу ближе к капоту, замечая Илью. Пунцовый, он смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
Выдыхаю. Смотрю на начальника моей охраны. Не знаю, чего ожидала. Смешков, может быть, похабных взглядов. Но никто ни из моей охраны, пара человек из которых стояла рядом с Андреем, ни из охраны Сабурова даже не смотрел в мою сторону.
Ратмир перекинулся парой слов с Андреем. Тот ему кивнул, и Сабуров, не глядя на меня, направился к своему внедорожнику. Его люди последовали за ним. Сел в свою машину, даже не оглянувшись. А я стояла и наблюдала за ним, как преданная собачонка, верящая, что хозяин за ней обязательно вернётся.
Илья, всё ещё шокированный произошедшим, подошёл ближе и пялился на меня поверх капота машины.
— А-хе-реть, — произносит по слогам, — это что сейчас было? Порно в прямом эфире? Ты бы дала фору любой вебкам-модели.
— Заткнись, пожалуйста. — Меня немного отпускает после его пошлых шуточек. — Всё так хорошо было видно?
— Видно — нет, но твои стоны я слышал отчётливо. Как бы после такого гетеросексуалом, не дай бог, не стать, — смеётся, перекрестившись.
Охрана — класс. Подождали смирно, пока я кончу, теперь ждут, когда я сяду в машину. Интересно, о чём состоялся разговор между человеком Сабурова и Андреем? От предположений волосы на голове шевелились. Вероятно, тот объяснил на пальцах, что не сильно-то я сопротивляюсь, поэтому мешать ни к чему.
Чуть позже, терзаемая любопытством, я всё же подошла к Андрею. Не смогла сдержаться.
— О чём вы тогда договорились с человеком Сабурова?
Начальник охраны явно не ожидал от меня подобного вопроса. Даже смутился на мгновение, но быстро взял себя в руки.
— Сказал не мешать, так как вы не просили о помощи.
Теперь настала моя очередь краснеть. А ведь он прав. Мне и в голову не пришло закричать: «Спасите, помогите».
Для себя я уже решила, что оставаться в доме Юрасова — плохая затея. Какой смысл ждать, когда он меня из него вышвырнет сам? Уж лучше уйти с гордо поднятой головой. Насколько это возможно в такой ситуации.
Пошло всё к чертям. Бедность так бедность.
Уеду в какую-нибудь глушь, где из интернета только три джи ловит. Начну всё с чистого листа, а зарабатывать на хлеб буду, преподавая гимнастику детям.
Не могу я так больше. Нет у меня сил бороться.
А главное, за что бороться? За несуществующую любовь Сабурова? Мужчины, который намеренно растоптал меня на глазах посторонних людей?
Я его ненавидела, но себя, за собственную слабость, ненавидела ещё сильнее.
