- Я сейчас сделаю вам горячий шоколад, дамы. По особому рецепту, - заявляет любимый и скрывается на кухне.
Я уютно устроилась на диване, Артем наблюдает за каруселью погремушек в манеже, Анна Сергеевна вяжет пинетки для своего крестника. На днях, посоветовавшись с Мишей, я попросила ее стать крестной для нашего сына. Старушка расплакалась. Сначала отнекиваться начала, уверяя, что она уже не в том возрасте. Но к счастью, мне удалось переубедить эту милую женщину.
Поджав под себя ноги, дожидаюсь обещанного горячего шоколада.
Вскоре из кухни появляется Михаил, неся на подносе две кружки с дымящимся напитком. Невольно любуюсь им: таким домашним и уютным в простых джинсах и футболке, и в то же время таким сногсшибательно сексуальным. Миша отдает напиток Анне Сергеевне, затем садится рядом со мной, протягивает кружку. Обнимает меня, целует в висок, после чего его губы зарываются мне в волосы и скользят вниз по виску.
Мне невероятно хорошо, мелькает мысль, что большего счастья прост не бывает. Все так просто и непритязательно. Никаких волнений. Полное доверие, преданность, обволакивающее чувство покоя и безопасности. Невольно задумываюсь о том, что впервые смотрю в будущее не с ужасом, а с надеждой.
Кладу голову Мише на плечо и удовлетворенно вздыхаю, когда он упирается подбородком мне в макушку. С удовольствием допиваю шоколад и уже собираюсь убрать кружку, как Миша ловко перехватывает ее и ставит на столик.
- Ты почти засыпаешь, малышка. Проводить тебя до спальни? – улыбается любимый.
- Да… спасибо, - отвечаю ему полусонной улыбкой.
- Я возьму Артема Михайловича, - Миша произносит имя отчество сына проникновенно, с любовью. Я реагирую на это с трепетом, в груди разливается тепло.
- Буду тебе очень признательна…
* * *
- Миш, - произношу едва слышно, лежа в постели, свернувшись калачиком и уткнувшись ему в бок. Усталая, но в то же время бесконечно счастливая, после долгого дня, забот с малышом, готовки и уборки.
- Что, малышка?
- Я просто… Ничего. Просто хотела сказать, что безумно тебя люблю…
Зажмуриваюсь, чтобы остановить слезы, рвущиеся из глаз.
Миша берет мое лицо в руки и сжимает, не давая мне отвернуться. Прижимаюсь к нему и кладу голову на плечо. Он крепко обнимает меня, окутав своим теплом и силой. Гладит по спине, пропускает между пальцами пряди волос.
- Малышка, посмотри на меня.
Открываю глаза, уже мокрые от слез.
- Спасибо. Не представляешь, как для меня это важно. Я тоже люблю тебя, моя девочка. Больше всего на свете, больше жизни. Люблю тебя и нашего сына.
* * *
Последние дни перед тем как наступит число, назначенное врачом, когда нам можно будет полноценно заняться любовью, даются мне особенно нелегко. Все это время у нас были лишь прелюдии к настоящим занятиям любовью. Часами напролет мы целовались, ласкали друг друга. Меня бесконечно трогало, что Миша готов так трепетно ждать, останавливаться в момент, когда возбуждение достигало предела. Я могла бы помочь ему ртом, но он не позволял этого.
Это ожидание полноценной близости было очень волнующим, трепетным. Пока же мы много разговаривали, открываясь друг другу, доверяя сокровенное. Сначала мне было нелегко. Но я видела, что и Мише даются непросто некоторые признания. Но это помогало стать ближе. Это меняло нас. Сказанное проникало прямо в сердце, и пробуждало то, от чего я думала, что давным-давно отказалась. Надежду.
Захожу вечером в спальню, и вижу, что сына нет. Вопросительно смотрю на Мишу.
- Сегодня Темка поспит внизу, у Анны Сергеевны, - произносит он тихим голосом.
Эти слова вызывают внутри меня дрожь и трепет. Предвкушение. И в то же время страх. Готова ли я? Получится ли у нас все также прекрасно, как было раньше? Изменилось ли мое тело после рождения сына?
- Ты не слишком торопишься? – спрашиваю внезапно охрипшим голосом.
- Нет, малышка, никуда не тороплюсь. У нас впереди целая ночь…
Любимый подходит ближе, зарывается лицом в изгиб моей шеи.
У меня перехватывает дыхание. Исходящий от Миши аромат сводит с ума - восхитительное сочетание мужского запаха и парфюма, сексуальности и разгоряченной кожи.
Мне хочется закричать.
Сорви с меня одежду. Возьми меня прямо сейчас.
Отдаться ему, забыться в его объятиях…
Тяжело сглатываю и перевожу взгляд на кровать.
- Ты выглядишь напуганной, - вопросительно произносит Миша.
- Столько времени прошло… Ты прав, я нервничаю.
- Я тоже. А еще я схожу по тебе с ума, малышка.
Он произносит это так проникновенно! Меня захлестывает новая волна желания, завороженно наблюдаю, как Миша начинает расстегивать свою рубашку, как она соскользает с его широких плеч, обнажая мускулистую грудь.
- Я не хочу, чтобы ты боялась.
- Уже не боюсь…
В горле пересыхает от интимного диалога, от безумной потребности в близости с этим мужчиной.
- Тогда докажи.
- Как? – улыбаюсь краешком губ.
- Раздевайся.
Подхожу к кровати, тяну за край покрывала, когда слышу:
- Нет.
- Что?
- Разденься передо мной. Мы никуда не будем торопиться и не будем прятаться в темноте. Иди сюда, любимая, потому что я хочу видеть тебя.
Как получившая нагоняй ученица, которую вызвали к доске, послушно встаю напротив.
- Слушаюсь, директор. Как прикажете.
- Раздевайтесь, Алиса Витальевна.
– Мне кажется, ты чересчур увлекся, – улыбаюсь, хотя внутри все дрожит от предвкушения. Мне нравится предложенная игра. Возбуждение зашкаливает. Приближаюсь и замираю в шаге от Миши. Он жадно поглощает взглядом каждый миллиметр моего тела.
- Сними футболку.
Дрожащими пальцами берусь за край футболки и, стянув ее через голову, бросаю на пол. Миша медленно проводит взглядом по моей груди. После родов она увеличилась на два размера. Сейчас она болезненна, переполнена молоком. Из-под бюстгальтера выпирают набухшие соски. Страсть, которую вижу в Мишиных глазах, придает мне храбрости. Завожу руки за спину, расстегиваю белье.
- Теперь твоя очередь.
В ответ Миша расстегивает брюки, бросает их на пол вместе с трусами.
Потрясенно смотрю на вздыбленную плоть, судорожно сглатываю.
Чувствую, как увлажнились трусики.
Миша берет меня за плечи и привлекает к себе. Набрасываясь на мои губы, проводит по ним языком, посасывая и покусывая, а его пальцы сминают мои ягодицы до боли. Болезненно набухшие соски касаются его обнаженной груди, покрытой негустой зарослью волос.
Невероятное ощущение, пронзающее все тело.
Окончательно теряю голову. Каждая клетка изнывает от неутоленной страсти.
С глухим стоном Миша берет меня на руки и прижимает к себе, обвиваю его шею руками, обхватываю ногами его бедра, трусь о его твердую плоть, постанывая от желания.
Миша сажает меня на постель, одним движением сдирает с меня трусики. Грубо, бесцеремонно, клочок белья падает на пол. Пальцы больно впиваются в мои ягодицы, губы Миши снова жадно терзают мой рот, затем покрывают влажными поцелуями шею.
- Пожалуйста, - хныкаю, перестав сдерживаться, тяну руки к его члену, сжимаю.
- Что малышка?
- Ты знаешь.
- Хочу, чтобы ты сказала.
- Трахни меня.
- Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? Как? Ласково? Нежно?
- Все равно. Если хочешь сделай это грубо… только побыстрее. Я сейчас с ума сойду. Зачем… зачем ты так мучаешь меня?
- Я не хочу мучить тебя. Я наслаждаюсь тобой…
Миша окидывает меня плотоядным взглядом, и я вдруг смущаюсь своих новых форм. После родов я немного поправилась…
Прикрываю грудь руками, но Миша отводит их, снимает с меня бюстгальтер, сжимает мои груди и, жарко шепча что-то неразборчивое, покрывает поцелуями ложбинку между ними, заставляя меня почувствовать себя самой соблазнительной женщиной в мире.
