Просидели вполне тихо, мама с Мариной очень хорошо общались. Отец расспрашивал втихую про Ворона и сам рассказывал, что узнал. Про Дёмина я решил промолчать, угрозы с его стороны я не видел, так что нечего волновать не отца, и не тем более Тёму.
За столом все запищали от радости, когда я сказал, что принимаю предложение отца, взять на себя руководство его автосалонов. А как услышал, что хочу уже работать с ним, чтобы он лично ввёл в курс дела и был рядом, так вообще думал, что он вот-вот заплачет. Собственно, мать и заплакала, Марина мужественно её успокаивала.
2
— У тебя классные родители. — Тёма лежал на моей груди, и я гладил его по спине, смотря в потолок.
— Да, классные, — согласился я.
Была уже глубокая ночь, сидели мы долго. Мелкая уснула на моих руках, и мы с мамой её уложили.
— Он такой хороший, Стас, — шепнула она, когда я укладывал мелкую в кроватку. — Я так за тебя счастлива, — вытирая слёзы, продолжала она.
Всегда была слишком эмоциональной, видимо, с возрастом чувствительность только усиливается.
— Я рад, что ты счастлива, мама. — Я накрыл мелкую одеялом и повернулся к маме.
— Такая красивая комната, — восхищалась она розовым помещением. — Ты так изменился. Стал более мужественным, серьёзным и тебе так идёт такая обстановка. — Она погладила меня по лицу. — Я горжусь тобой!
Все дружно убрали со стола, не слушая возмущения Тёмы, что мы сами уберём. Отец предложил маме отвезти её в нашу квартиру, чтобы не вызывать такси.
И вот мы уже с полчаса лежим с Тёмой после душа и обсуждаем, как прошёл вечер.
Вот только эта Язва не может лежать тихо. Лёгкими и невесомыми прикосновениями пальцев рисует незамысловатые узоры на груди. Спускается ниже, к животу, проводит пальцем вдоль линии боксеров.
— Тебе завтра к врачу, — напомнил я ему.
— Я помню, — хриплым от возбуждения голосом сказал он.
Его стояк упирается мне в бедро, и это, сука, не может не возбудить. Я и так не получаю нужную разрядку, а он мне тут членом машет чуть ли не перед носом.
— Соколов! — прорычал я, перехватив его руку уже на моём твёрдом и готовым взорваться от возбуждения члене. — Прекрати сейчас же, похотливое ты животное.
— Нет! Мне надоели эти игры. Трахни меня! — потребовал он.
— Я же…
— Мне ничего не будет.
Я посмотрел на него и мне на хрен крышу сорвало. Впился в его губы, стянул трусы и коснулся его стояка. Он не заставил долго ждать и сделал тоже самое — взял в руку мой член и поводил по нему, оголяя головку и смазывая с неё влажную каплю. Меня надолго не хватило, и я аккуратно перевернул его на живот, погладил по заднице. Шлёпнул и, наклонившись, укусил за мочку уха.
Потянул руку к прикроватной тумбочке и взял оттуда лубрикант. Намазал член и кольцо его ануса, просовывая два пальца в тугое и такой желанное отверстие. Артём уже стонал, уткнувшись носом в подушку, и подавался назад, насаживаясь на мои пальцы, которые вскоре заменил член.
Блядь, как же хорошо.
Взял двумя пальцами его подбородок и впился в его губы, глотая его стоны. Наращивал темп и двигался внутри податливой задницы всё больше, глубже и напористее. Взял его член и стал дрочить ему, быстро двигая рукой. Его тело задёргалось в моих руках, он сжал мой член изнутри и излился в мою руку. Я поймал его кайф и в пару толчков догнал его, наполняя его своей спермой.
Это просто грёбаная магия, сука. Как может быть так хорошо с одним человеком? Увидеть звёзды каждый раз, когда кончаешь, и слышать, как громко бьётся твоё сердце. Любить и хотеть только его. Чувствовать его боль, впитывать его эмоции, жить им.
Как только полюбил кого-то, ты уже не принадлежишь себе. Он забирает тебя всего, твоё сердце отныне его. А он взамен отдаёт тебе своё, себя целиком и полностью. И это, блядь, страшно. Каким бы сильным и мужественным ты бы ни был. Перед такими глубокими чувствами ты становишься уязвим. Твоя сила тут ни хрена не поможет. Тебе доверили чужое сердце, и ты должен, ты обязан беречь его лучше, чем своё.
— Я тебя люблю, — шепнул своему ботану и впился в его губы.
— И я тебя люблю, — ответил он, когда я отлип от него.
Бонус II
Артём
Утро было суматошным.
Вроде всё собрали ещё вчера, всё готово к отъезду. Но сейчас вспомнили, что то одно, то второе не взяли. Да и плюс ко всему, ещё и проспали. Ну ладно, это не страшно.
Неделю назад у нас был очень важное событие. Самое важное в нашей жизни — мы стали семьёй по всем правилам. Узаконили наши отношения. Неделю занимались документами. Стас удочерил Милу, и он на всех правах теперь её папа. Как, собственно, и я. Как уже всем известно — деньги решают всё. Так что я её родитель, а не просто опекун.
С того дня, когда я увидел смерть своими глазами, прошло два месяца. После этого я и не раздумывал над предложением Стаса.
— Я тут подумал, — заглянул я в спальню, где Стас во всю вникал в дела фирмы своего отца.
— О чём? — спросил он, так и не отрываясь от бумаг.
— Пойдём в загс, — это мало было похоже на предложение, скорее я поставил его перед фактом.
— Что? — Он поднял голову и смотрел на меня ошарашенными глазами. — Ты серьёзно? Ты вроде как не был уверен? — засыпал он меня вопросами.
— Я чуть не отправился на тот свет.
Стас отвёл глаза.
Он до сих пор чувствует себя виноватым, сколько бы я не говорил, что это не так. Но я и в правду не считаю его виноватым. И вообще стараюсь об этом не говорить. Сейчас исключение.
— И я понял, что не хочу лишать себя любых радостей жизни.
Он встал с кровати и в два шага оказался возле меня.
— Ты сведёшь меня с ума, — обнял и сжал немного, аккуратно, бережно… достал.
Швы сняли, рана зажила, я чувствую себя живее всех живых. А он всё ещё носится со мной как с инвалидом. Бесит!
И вот неделя как мы полноценная семья. А сегодня мы летим в заслуженный отпуск. Отец Стаса долго уговаривал нас оставить Милу с ними и полететь только вдвоём. Стас был категорически против.
Он всё свободное время проводит с ней. И сам до сих пор в шоке от чувств к ней. Да, понятное дело, что детей все любят. Но не так, как мой уже законный муж любит уже нашу законную дочь.
— Ну что? — Стас ворвался в детскую. — Нашёл?
Я уже минут десять ищу плюшевого зайца, без которого Мила шагу не делает. А десять дней отпуска без этой игрушки будут весёлыми.
— Нет, не нашёл. — Я высунул голову из-под кровати Милы. — Я не знаю, где ещё искать, — измученно посмотрел на Стаса.
— Может, нового купить? — Он подошёл ко мне и подправил мои волосы.
— Да где мы сейчас купим?! У нас самолёт и…
— Зайчик, — на пороге комнаты появилась Мила с игрушкой в руках.
— Боже, Мила, где ты его достала? — Я подошёл к ней и сел на корточки.
На щеках ещё не высохшие слёзы, а в глазах уже радость.
— Мелкая, ну ты даёшь, — покачал головой Стас и взял её на руки. — Давай, пошли, а то, и в правду, опоздаем.
— Дай мне её, нужно помыть лицо. — Я взял Милу и пошёл в ванную.
1
По дороге в аэропорт она задремала, не выпуская из рук этого зайца. И как они так могут? Бросит куда-нибудь игрушку, так что лупой не найдёшь, а потом как из воздуха появляется.
В аэропорту нас уже ждали отец Стаса и Марина, пришли провожать и Милу потискать. Она как раз распахнула глазки, как только мы подъехали ко входу.
— Не передумали? — спросил Алексей с надеждой в глазах.
— Нет, пап. Я тебе её не отдам, — строго, но с весельем в глазах ответил ему Стас. — Десять дней — это много. Я не вытерплю.
Умиление в глазах Алексея и Марины зашкаливало. Потому что это мило.
— Что вы так уставились? — зло спросил он и прижал Милу к себе.
— Я не представляю, как бы ты себя вёл, если бы это был твой ребёнок, — с улыбкой сказал я.
— Соколов! — Стас уставился на меня зло. — Ещё раз такую тупость скажешь, я не знаю, что с тобой сделаю. Это мой ребёнок!
