— Отправил танцевать с подружками и хвастаться новой цацкой. Пока не нужна, пусть погуляет.
— Пашка-Пашка, годы идут, а ты не меняешься, — ухмыляюсь, проверяя время на часах.
Ёжику пора бы уже и вернуться.
— Вот тебя женим, тогда и я подумаю над идеей остепениться.
— Договорились, — отставляю бокал на столик и киваю на выход из зала. — Пойду встречать своё сокровище. Не нравится мне, что её долго нет.
— Составлю тебе компанию, — друг также избавляется от своего напитка и идет следом.
Лера
— Добрый вечер, Лариса, — повторяю приветственную фразу.
Почему бы нет?
Мне не трудно начать разговор, который так понадобился этой дамочке, что даже в туалет не постеснялась прийти.
Однако, и стоять с открытым ртом, дожидаясь, когда она передо мной обоими боками повернется и глазами настреляется, не собираюсь.
Много чести.
Меня жених ждёт. Дотошный и ответственный, готовый горы свернуть и головы, если хоть чуть-чуть задержусь.
И вот его заставлять переживать я совершенно не желаю.
Потому отворачиваюсь к раковине и, не торопясь, домываю руки.
Через зеркало отмечаю, что дамочка сильнее сжимает кулачки, недовольная отсутствием внимания к своей персоне. Но молчит.
И я молчу. Вообще, тишину люблю.
Отключаю воду и, достав из фиксатора бумажные полотенца, тщательно вытираю руки. Оборачиваюсь к брюнетке, только выкинув мусор.
Хм, сказала б я, что она терпеливая, да вот всю идеальность образа портят горящие румянцем щеки. Не думаю, что ей в прохладном помещении резко стало душно, потому делаю вывод, что «чайник-то кипит».
Да и клатч она так стискивает, что на лаковом покрытии скорее всего отпечатки коготков останутся.
Эх, непорядок.
Прислоняюсь поясницей к раковине и выразительно смотрю на часы на запястье.
— У Вас пять минут.
— А ты наглая, — ухмыляется Лариса, складывая руки на груди.
— Хм, учителя в жизни хорошие попадались, — отзеркаливаю её позу.
— Для той, кем ты являешься, слишком нос задираешь, — выдает странную фразу и смотрит на меня, ожидая реакции.
— Не поняла, — прищуриваюсь и наклоняю голову немного влево.
Вот что значит найти своего человека и срастись с ним. Я даже повадки Майского неосознанно копировать начинаю. Это же его фишка: обдумывая и анализируя информацию, щуриться и шею разминать.
— А что, тебе разве мой муж не сказал, для чего завел с тобой интрижку?
— Ваш муж?
— Да… Мой муж… Игнат.
— Майский?
— Он самый, — сияет довольной улыбкой Лариса, — кто ж еще?!
Ай-ай-ай, не умеет дамочка скрывать свои эмоции. Всё на лице написано: и довольство собой, и насмешка надо мной.
— Хм, понятно, — киваю, принимая информацию к сведению. — И он завел со мной интрижку?
— Именно так. Интрижку, шашни, потрахушки, секс без обязательств. Да неважно, как называется, главное — для чего.
— Просветите… Будьте так любезны. Вы же ради этого сюда и пришли.
Божечки, Лариса так гордится собственным успехом в «открытии мне глаз на правду», будто ей по меньшей мере сейчас Оскар за это вручат.
Ну-ну, послушаем… пока без выводов.
— Инкубатор ты, дурочка!
— Кто, простите?
— Инкубатор! Ребенка Майский хочет. А я не могу иметь. Потому он тебя и взял в оборот, пока не родишь.
— А когда рожу?
— Будешь свободна. Пойдешь на все четыре стороны. С деньгами, конечно, но ребенка оставишь отцу.
— О, как. Интересный план. А Вы где всё это время будете?
— Дома, конечно же, — фыркает так, словно услышала жутко глупый вопрос.
— Ждать? — киваю и пристально смотрю на брюнетку.
— Ради ребенка подожду. Игнат получит то, о чем всю жизнь мечтал, и вернется ко мне.
— Ясно.
— Еще чем-нибудь удивите? А то, — перевожу нечитаемый взгляд снова на часы, — Ваше время уже почти истекло.
— Нет, — ухмыляется женщина, — я всё сказала.
— О, это радует.
— Только не переживай, — перебивает она меня, — и не расстраивайся, милая. Мне нужен спокойный ребенок, а не вечно вопящий засранец. Я слышала, что от эмоционального состояния мамаши зависит и нервная система её малыша.
Сжимаю спрятанную ладошку в кулак так сильно, что короткие ноготки впиваются в кожу. Я даже абстрактного младенца, уже заранее любимого и самого лучшего, не могу представить рядом с этим чудовищем в юбке.
Пусть так нельзя говорить, но мне нисколько не жаль, что она не может иметь детей. Сомневаюсь, что эта холодная и расчетливая жаба сумела бы хоть кого-то обогреть и окружить заботой и любовью. Скорее, использовала бы в личных целях, пока было выгодно.
За Майского становится до слез обидно. Столько лет жить бок обок с женщиной, которая ценит только саму себя. Может, потому он такой малоэмоциональный снаружи, зато кипящий внутри, что не видел раньше смысла открывать чувства и показывать свой внутренний мир, желания и стремления?
Если изо дня в день биться головой о бетонную стену, со временем желание купить каску вполне логично.
— Я не буду нервничать, Лариса Александровна… Полякова, — растягиваю акулью улыбку и замечаю, как маска довольства и всемогущества на холеном лице дает первую трещину.
А что она хотела от аудитора?!
Хорошего аудитора. А именно таковой я себя считаю.
Даже если сейчас моё самомнение зашкаливает… Ну, что поделать?! Обстоятельства вынуждают быть жестче.
Не привыкла я верить словам, сказкам и басням всех желающих навешать лапши на уши.
У меня авторов, что и более правдоподобные истории сочиняют, воз и маленькая тележка. День через день только и успеваю слушать: куда-откуда-зачем-и-почему по бухгалтерии прошла или затерялась первичка.
А вот чему верю, так это бумажкам, точнее документам: договорам, паспортам, актам, свидетельствам.
И уж информацию о человеке, который привлек внимание, я изучила от корочки до корочки. Все, что касается Майского, прочитала вдоль и поперек еще год назад, хотя бы так приблизившись к нему.
Ничего удивительного. Уверена, девяносто процентов девушек поступают аналогично. Знать о понравившемся мужчине как можно больше — естественно.
— Не. Вижу. Повода. Переживать.
Произношу, отделяя друг от друга каждое слово, давая мадам возможность их прочувствовать.
— Мой жених, — шевелю пальчиками правой руки, будто перебираю клавиши рояля, привлекая к ним внимание. Точнее к кольцу Игната, — который в далеком прошлом БЫЛ Вашим мужем, очень не любит, когда я нервничаю. Так что, не хочу его расстраивать. А по поводу громкого заявления об инкубаторе… Правды в нём только пятьдесят процентов. А именно: желание Майского стать отцом, и Ваша неспособность это сделать. Всё остальное — Ваше огромное желание влезть в наши отношения и постараться их испортить. Потому, спешу разочаровать: крестовый поход не удался, и у нас с любимым женихом и будущим мужем всё по-прежнему замечательно. За сим, откланиваюсь.
Пауза, возникающая после моего монолога, получается очень громкой, в переносном смысле слова.
Знаете, бывают такие программы — фоторедакторы, где, загрузив портретный снимок, можно за несколько секунд сделать себя моложе. Так вот, с Поляковой прямо на глазах происходит абсолютно противоположный процесс. Злоба, зависть и разочарование, что сменяют друг друга, старят эту женщину, делают мимические морщинки глубже, а миловидные черты лица отталкивающими.
— Не думай, что я так просто отдам тебе своего мужа, — шипит она в спину, когда я её обхожу.
Тяну на себя дверь, стремясь поскорее покинуть неприятную компанию, и чуть не врезаюсь в Игната, желающего посетить комнату отдыха для девочек.
— Только не говори, что я опять долго, — заглядываю в обеспокоенные глаза своего мужчины и, встав на носочки, целую в краешек губ. — Я, правда-правда, торопилась. Но меня задержали.
