Но кажется, ему действительно интересно: он не перебивает, иногда задает уточняющие вопросы и внимательно слушает.
С каждым днем задания от Елисея Вадимовича становятся все сложнее и многогранней, но задачки любопытные. Мне нравится их раскручивать, выискивая скрытые лазейки. Конечно, для того, чтобы вообще догадаться, что они есть, приходится штудировать много дополнительной информации, а время не безразмерное.
Ночи слишком короткие, мне перестает их хватать. Бужу себя с помощью будильника на смартфоне и благодаря силе воли. А еще очень вдохновляет то, что у меня получается. Пусть и не все и не сразу. Я чувствую себя музыкантом, который долго не мог играть из-за травмы, а когда случайно увидел рояль, не выдержал и поднял запыленную крышку.
Но удовольствия нет. Только тихие всплески радости, которые перекрывают ненадолго тревогу. В воздухе будто затаилось напряженное ожидание.
Может быть, это лишь мои домыслы и накопленная усталость. А еще попытка удержать в памяти, присвоить себе как можно больше моментов, где Макс и я все еще вместе. Отчаянно давя зевки, я делаю ему завтраки и ворчу, чтобы он хоть что-то поел, прежде чем уехать на целый день. Несколько дней не забираю с парковки у главного офиса свою Мазду, потому что Макс за мной приезжает. Ну и что, что утром приходится брать такси, а я это не очень люблю. Мне нравятся минуты, когда мы вдвоем. Молчим, говорим, смотрим на дорогу, изредка даже смеемся.
Это наше время. Его и мое. До того, как мы переступим порог и он скроется в своем кабинете, а я засяду за своим ноутбуком.
Дни летят…
После того, что произошло в массажном кабинете, Тимур больше не переходит черту. По крайней мере, так явно. Создается иллюзия, будто нас действительно связывают исключительно деловые отношения.
Разве что случайно заденет ладонью плечо, всматриваясь в графики на моем ноутбуке. Или ненароком прикоснется пальцами к моим, вручая стаканчик с утренним кофе.
Однажды меня пронизывает осознание, что я привыкаю к нему. Я не отмалчиваюсь, когда он о чем-либо спрашивает. Не напрягаюсь, когда он ко мне приближается. Не дергаюсь, когда он останавливается у меня за спиной и протягивает руку, чтобы взять со стола какие-то документы. Перестаю вздрагивать, даже чувствуя на себе его взгляд. Не пытаюсь отдернуть ладонь, когда наши пальцы случайно соприкасаются. И зная, что каждый раз, когда утром я вхожу в его кабинет, он внимательно рассматривает меня, больше не тороплюсь занять свое место.
Эти мысли настолько меня изумляют, что я чувствую, как из-под ног будто уходит земля. Вцепляюсь пальцами в стол, словно это может помочь, бессмысленно смотрю в какую-то точку прямо перед собой.
– У тебя ко мне какой-то вопрос? – вырывает меня из размышлений голос Тимура.
И только тогда я понимаю, что, наверное, уже долгое время смотрю на него. Качнув головой, обращаю взгляд к ноутбуку.
– Сегодня мы идем на благотворительный вечер.
Ему ловко удается заставить меня вновь взглянуть на него. Состоятельные люди часто принимают участие в подобных мероприятиях. Кто-то и правда хочет помочь, для кого-то это возможность наладить контакты и обзавестись нужными связями, кто-то использует их, чтобы выгулять драгоценности.
Скучные, зачастую пафосные вечера, мне приходилось бывать на них, хотя и нечасто. Макс предпочитал просто перечислять деньги в фонд.
– Хорошо, – соглашаюсь, хотя выбор компании меня слегка удивляет, – но мне нужно будет предупредить мужа и переодеться.
Тимур задерживает на мне долгий взгляд, как будто не он утром рассматривал меня у двери. Облегающие брюки, белый свободный пиджак, тканевый черный пояс, завязанный небрежным бантом. Модно, удобно, но не подходит для подобного вечера.
Хотя нет, он смотрит не на одежду. Он изучает взглядом мое лицо и о чем-то сосредоточенно думает, потому что я уже узнаю этот жест: его пальцы подпирают подбородок, скользя возле нижней губы.
– Ты можешь взять на подготовку столько времени, сколько тебе нужно, – озвучивает решение. – Я заеду за тобой в семь.
– Ты можешь просто сказать мне адрес, и…
Мою речь обрывает внутренний телефон. Не знаю, что говорит секретарь, но на губах Тимура появляется улыбка, а потом он благодушно роняет:
– Пусть войдет.
Спустя секунду дверь открывается и в кабинет входит высокий мужчина. Массивная черная борода, обтягивающие синие джинсы, черная куртка, тяжелые байкерские ботинки, взгляд с прищуром, который он с ходу направляет на генерального.
– Ну ты и квест здесь устроил, – ворчит гость, – чтобы попасть к тебе, нужно три минуты ждать, пока твоя секретарша перестанет икать, минуту, пока ее пальцы перестанут дрожать и она сможет набрать тебя, и еще минуту, пока ты соизволишь взять трубку, не подозревая о ее мучениях. Возникает вопрос: как ты собираешься расплачиваться за то, что я целых пять минут полировал в приемной твой ламинат?
Меня удивляет не внешний вид незнакомца. И даже не то, что Тимур на претензию отвечает усмешкой. А необычная ноша, с которой явился гость. Поверх черной куртки закреплен эрго-рюкзак, разукрашенный черепами. А в нем двое карапузов: один спереди, у груди, второй – на спине. Смешные любопытные мордочки, которые принимаются с интересом осматриваться и спокойно выслушивают гневную тираду мужчины. Понятное дело, папа.
Заметив меня, малыш на спине глубокомысленно издает:
– О!
Гость тут же поворачивает голову, удивленно моргает, кажется борясь с сильным желанием протереть глаза, а потом нагло пользуется подсказкой ребенка:
– О!
– Здравствуйте, – подсказываю ему другие слова.
Он кивает.
Одна детская мордочка поворачивается и начинает меня рассматривать, второй пытается, но папа стал неудобно, малышу не видно, и он только недовольно кряхтит.
– Уймись, – строго говорит ему незнакомец. – Рано тебе еще засматриваться на девочек.
Причем он говорит на полном серьезе. А малыш, видимо, и правда его понимает, потому что пристыженно замолкает. Боже, сколько ему? Полгода – не больше, а он уже прямо как взрослый. Правда, шкодливый – потому что все равно пытается выглянуть.
Не выдержав, смеюсь и натыкаюсь на прищуренный взгляд незнакомца. Цепкие глаза и серьезные, несмотря на улыбку, которой он встречает мой смех. Осмотр длится недолго, спустя пару секунд он переводит взгляд на Тимура и с тяжким вздохом просит его:
– У меня уже двое крестников-обормотов. – Он поворачивается вполоборота, показывая Тимуру второго малыша. – Еще одного обещала подкинуть Малая. Дай время хоть к этому трио привыкнуть! Пожалуйста, скажи, что это не твой личный помощник. Соври, что у тебя в штате по-прежнему нет такой должности!
– А какая связь между детьми и должностью личного помощника? – любопытствую я, рассматривая малыша, которому запретили смотреть на меня, поэтому вроде бы и не смотрит, а только подсматривает.
А потом поднимаю взгляд вверх, а крестный этого малыша смотрит на меня с таким состраданием и печально так констатирует:
– Значит, все-таки личный помощник. Вы недавно на этой должности?
– Лука! – в голосе Тимура отчетливо слышится предупреждение.
Но тот так и смотрит на меня, ожидая ответа.
– Первую неделю.
– Ну… – прищуривается Лука. – Мама этих оболтусов тоже не видела никакой связи, а потом… Пока она в салоне, а папа в командировке, мы с последствиями этой «связи» выбрались на прогулку. Да не бледнейте так! Это произошло не через неделю, а через несколько месяцев, да и то после свадьбы. Так что, если вдруг что, если даже вдруг тоже свадьба и двойня, время у нас с вами на моральную подготовку имеется…
Наверное, я и правда сильно бледнею, потому что чувствую неприятную слабость. И волосы прилипают к шее, вискам, начинают мешать. Поднимаю руку, чтобы откинуть их, и слышу еще один глубокомысленный возглас:
– Оп-па!
Понятно: он заметил на моем пальце кольцо.
– Уймись, Лука, – в голосе Тимура прорезается сталь, и я как никогда рада слышать эти холодные ноты, потому что они помогают сосредоточиться и спрятать эмоции.
