– Нет!
Водитель снова попросил его умерить пыл. Чит продолжал держать меня скованную его крепкой хваткой. Я чувствовала, как неистово бьётся его сердце. Возможно, я перегнула палку, но не отступлюсь.
– Но вот что я тебе скажу: я не дам тебе такого счастья. Никогда ты не услышишь от меня признания, потому что я никогда не поверю в искренность твоих чувств! – выпалила я, а когда поняла, что Чит ошарашенный моей речью, расслабился, дёрнулась, взвизгнув: – Отпусти меня!
Испуганный водитель был вынужден вновь повернуть к нам голову. Чит на него крикнул. Я не совсем поняла, из-за чего, почувствовала только, как переднее колесо машины на что-то наехало. Успела заметить ужас в глазах Чита, а потом мы врезались в стену здания.
Рука Чита всё ещё сжимала моё запястье. Я подняла глаза. Он смотрел на меня и, кажется, прошептал: «Люблю тебя, чаги»…
Вмиг всё закружилось, а потом потухло, словно лампочка перегорела. Только я уже ничего не чувствовала. Даже руки Читтапона…
~~~
Вон шёл по пустому коридору больницы, держа у уха телефон.
– Да, – сухо и коротко отвечал он на вопросы Ким Руби.
– Я уже разговаривала с Марком. Всё готово.
– Конечно.
– Времени прошло достаточно. Понимаешь, о чём я?
– Да, Ким. Понимаю.
– Ты должен быть сильным. У нас всё получится.
– Не сомневаюсь.
Он остановился и, упираясь одной ладонью в стену, склонил голову. С большим трудом он подавил комок, сделал глубокий вдох, затем облокотился на стену спиной, глаза закрылись. Голос Ким звенел, как изысканная хрустальная роза.
– Вон? Ты слышишь меня?
– Да.
– Сейчас. Слышишь? Сейчас самое время…
Глава 17
В голове мелькали картинки жуткие до невозможности, и я чувствовала, как проваливаюсь в глубокую яму. Вокруг непроглядная темнота, а я лечу вниз, в неизвестность. Не хочу, кричало всё моё нутро. Когда страх сделался невыносимым, я распахнула глаза, как будто включила лампочку. Видение исчезло, но там, где я находилась, было не слишком светло.
Свет шёл откуда-то сбоку. Сначала я лежала неподвижно, прислушиваясь к своему телу. Тупая боль в голове вызывала неприятные ощущения. Руками и ногами я могла шевелить. Потом обнаружила в вене иглу, и сердце забилось чаще. Я в больнице.
Покрутив головой, я только убедилась в этом. Из глаз покатились слёзы, проделывая дорожки до самой шеи. Память вернула мне день, когда случилось несчастье. Я понятия не имела, сколько часов прошло, но чувствовала себя неплохо, если не считать слабость и боли в некоторых местах.
Где Читтапон?
Заставила себя приподняться на локтях и тут же увидела ночное небо в окно. Из коридора не доносилось ни звука. Во рту пересохло, но не воду я собиралась искать, а мужа. Я должна была убедиться, что с Читом всё в порядке. Для этого я села и выдернула иглу. Пальцы дрожали, но я не обращала на это внимание.
Едва ступила босыми ногами на пол, как подогнулись коленки. Пришлось идти по стеночке, чтобы выйти в коридор. Они вряд ли далеко его положили, если он вообще пострадал.
Я ходила от палаты к палате, вглядывалась внутрь, пытаясь узнать в лежащих больных своего мужа. Голова налилась свинцом, меня подташнивало. Из груди готовы были вырваться рыдания. Я его не находила. Но если бы он не пострадал, то уверена, сидел бы у моей постели.
– Чит, – вырвался хрип, и я закашлялась.
Послышались шаги. Они приближались очень быстро, я отшатнулась, а потом увидела доктора и бросилась к нему.
– Скажите, что с моим мужем. Где он лежит? Я хочу к нему, – я плакала и дёргала доктора за лацканы больничного халата. – Пожалуйста, я хочу его увидеть.
– Вам нельзя вставать. Вернитесь, пожалуйста, в постель. Вы ещё очень слабы и можете нанести вред своему здоровью.
– Я просто… хочу знать, что с моим мужем. Пожалуйста.
– Хорошо. Я из другого отделения, но обещаю, что сейчас немедленно всё узнаю и сообщу вам. Как вас зовут?
– Элора. Э… Элора Бессон. Мой муж кореец, вернее… неважно. Пожалуйста…
Он завёл меня в палату и помог забраться в постель. Я сразу почувствовала облегчение.
– Обещайте, что не встанете. Я скоро вернусь.
– Я буду ждать, доктор. Спасибо. И… – сказала я, когда он хотел выйти. – Можно воды?
Не говоря ни слова, он поднёс мне стакан с водой и придержал голову, пока я пила. Приятный молодой человек с привлекательной ямочкой на подбородке. Наверное, он совсем недавно стал врачом. В его глазах отсутствовала холодность, присущая докторам. Он накрыл меня одеялом и пообещал вернуться быстро.
Добрые полчаса я боролась со сном и злилась, потому что доктор забыл о своём обещании. «Если он сейчас не придёт, я снова встану и пойду искать Читтапона», –подумала я.
Когда доктор наконец вернулся, я постаралась придать лицу спокойное доброжелательное выражение и даже улыбнулась.
– Я дождалась вас…
– Элора, вы помните, что случилось?
– Да. Мы попали в аварию, врезались в стену. Но я чувствую себя лучше, ведь иду на поправку, верно?
– Да, – кивнул врач с непроницаемым лицом.
– А… вы же узнали, как мой муж?
– Водитель автомобиля погиб, – сказал доктор, его руки что-то перебирали в карманах халата.
Вошла медсестра. В тот момент моё сердце готово было вырваться из груди.
– А… мой муж?
Медсестра готовила шприц.
– Сначала я сделаю вам укол, Элора.
– И я усну? – я спрятала руки. – Нет. Сначала скажите.
– Укол успокоит вас. Поймите, Элора, вы ещё в том состоянии, чтобы…
– Чтобы что? – вспылила я, чувствуя как щёки наливаются жаром. – Вы говорите, что водитель погиб, но ещё не ответили на главный вопрос. Что с ним? Не томите.
Врач принял шприц у медсестры и протянул руку.
– Я скажу.
Поняв, что врач упрямее меня, позволила ввести в вену лекарство, затем плавно опустилась на подушку. Рука доктора легла мне на лоб, сухая и тёплая. От неё пахло антисептиком.
– Вашего мужа пытались спасти, Элора, но, к несчастью, им это не удалось.
– Он… – задохнулась я.
Пробился тоненький всхлип, а следом в диком вопле выплеснулась боль. Я и сама испугалась собственных эмоций. Грудную клетку жгло, лёгкие надрывались от спазмов.
Я не могла его потерять. Не могла.
«Люблю тебя, чаги»…
А я не успела сказать о своей любви. Не захотела…
~~~
В следующий раз я проснулась утром, и рядом с кроватью стоял Вон в чёрных брюках и белой с серебряными вставками куртке.
Как только осознала, где нахожусь, подумала, что мне приснился кошмар. Не было никакого доктора и медсестры со шприцем. Чит жив, и об этом мне скажет Вон. Ведь он здесь для этого.
– Мне позвонили и сказали, что ты очнулась, – сказал он без улыбки.
– Вон, – прошептала я, – мне приснился ужасный сон, будто в этой аварии Читтапон погиб. Это ведь неправда?
Он не сводил с меня взгляда, смотрел так пристально, что это пугало меня.
– Он жив, да?
– Нет, Элора. Прости…
Меня с новой силой захватили рыдания. Вон бросился ко мне, взял моё лицо в свои ласковые ладони, поцеловал в лоб, в щёки.
– Тихо, Элора. Тихо, девочка… я рядом, слышишь? И буду с тобой. Пожалуйста, не плачь. Мы слишком долго боролись за твою жизнь.
Мои глаза застыли на его лице, которое было очень близко сейчас. Я чувствовала его боль, потерянность и даже страх, но мне было хуже. Сердце тяжёлое, камнем лежало в груди.
– Как долго, Вон? Только говори правду.
– Мне нет смысла лгать тебе. – Большими пальцами он вытирал мои слёзы, нежно, неторопливо, так, будто хотел стереть вместе со слезами мою боль утраты. – Ты была в коме, Элора. Неделю назад вышла из неё, но врачи, опасаясь за твоё здоровье, кололи тебе лекарства, от которого ты постоянно спала. Я приходил сюда каждый день, был рядом… особенно в первые ночи, – он сделал попытку улыбнуться, но быстро спрятал её, – меня выгоняли, а я возвращался.
