Вот тут слова кончились окончательно, и в голове у Ули образовался какой-то негромкий гул. И в этом гуле пульсировала только одна мысль.
Захар всегда говорит правду. Значит… и теперь тоже?!
— Уль… — он прижал ее к себе ближе, и все двадцать сантиметров пространства между ними исчезли. — Я понимаю, что причинил тебе боль, когда… когда сказал «А», но не сказал «Б». Это… Ну, я не сделал так нарочно, но это меня, наверное, не слишком оправдывает. Прости меня, пожалуйста. Это же, правда, неважно, кто там был в прошлом, пятнадцать лет назад. Главное, кто сейчас. Я люблю тебя, Уль. По-настоящему, так… Я не знаю, как объяснить. Я просто это знаю и чувствую. Уль… — Захар обхватил ее плечи и снова посмотрел ей в глаза. У Ульяны все замерло внутри от его взгляда. — Ты мое настоящее и будущее. Знаешь, я ведь не только носки купил. А еще… — он завозился, вытаскивая что-то из кармана. — С моим везением я наверняка промахнулся с размером, но… — Ульяна, все так же широко распахнув глаза, смотрела на то, что лежало на его широкой раскрытой ладони. Очередная красная коробочка. А в ней — кольцо. В этот раз колос свился в круг. — Уль, я… Честно, я никогда такое про себя не думал, но теперь я не представляю, как может быть иначе. Я ужасно хочу быть твоим мужем. И чтобы все мне завидовали и говорили, что в этом оболтусе наверняка что-то есть, если такая роскошная женщина, как ты, вышла за него замуж. Хочу, чтобы ты носила на пальце обручальное кольцо. Хочу, чтобы все знали, какой я везучий, что ты моя жена, и завидовали. И еще хочу… — он другой рукой прижал ее к себе плотнее. — Не сейчас, попозже, но обязательно — хочу увидеть тебя беременной. Не только увидеть — конечно, и поучаствовать в этом непосредственно. Но увидеть тебя с животом, в котором наш ребенок — хочу как-то отдельно, просто вот хочу — и все. Чтобы самому себе завидовать. Уль… — его теплый вздох прошелся по ее шее. — Про нас уже все всё знают. Только я еще не услышал… того, что все знают.
Уля еще некоторое время смотрела на кольцо на ладони Захара, а потом молча уткнулась лицом ему в шею. Куда-то делось вообще все — слова, мысли, окружающий мир. И единственная реальность ее была сейчас — мужская шея, в которую Ульяна уткнулась носом, и мужские руки, которые ее обнимали. И единственное слово, которое стучало в голове: «Мой. Мой. Мой».
А потом Уля почувствовала, как Захар взял ее за руку. Как на палец легко скользнуло кольцо. И его довольный вздох: «Ну, надо же, подошло. Мама плохого не посоветует». Ульяна хихикнула.
— А носки мои где?
— Носки полагаются жене. И после бани.
Уля довольно вздохнула, обняла крепче любимого за шею и на ухо прошептала ему то, что все уже знают. И то, что он больше всего хотел услышать. А потом вдруг вздрогнула, провела вниз ладонью по широкой спине.
— Ты опять без куртки! Замерз?
— Ужасно. Пойдем греться.
За этот год, и правда, многое переменилось. И сейчас в той же самой бане, те же самые два человека были заняты совсем другим. Они любили друг друга.
— Ты поставил кровать в бане?
— Ну, это не совсем кровать, но… Тут будет удобнее, чем на полу.
— Скажи мне это еще раз.
— Ты самая красивая. Ты идеальная. Я тебя люблю.
Она довольно и полной грудью вздохнула. Категорически отказалась снимать подаренные будущим мужем украшения перед тем, как идти в парную. Поэтому прогреть как следует любимую у Захара не получилось. Пришлось догревать сначала в предбаннике на тахте, потом в спальне на кровати.
— Врешь ведь! — Уля хлопнула его по груди, а Захар мягко привлек её на себя.
— Ты же знаешь, я никогда не вру. У меня теперь есть ты. И это меняет все.
Их разговор резко прервал телефонный звонок.
— Кому не спится в ночь глухую… — проворчал Захар, протягивая руку, чтобы вытащить телефон из штанов. Взглянул на экран. — А, это нянюшки твои.
— Мои кто?!
Захар чмокнул Улю в нос, встал и протянул ей руку.
— Пойдем свататься.
***
— Мама! — ахнула Ульяна. У нее совершенно вылетело из головы, что мама тоже приедет на Новый год к Настасье Капитоновне. Уля разговаривала с мамой по телефону после возвращения из командировки, но о Настасье Капитонове разговор не зашел. Ульяна крепко обняла маму.
Пока мать и дочь обнимались, между Настасьей Капитоновной и Захаром шел удивительный диалог.
— Ну, каков, а! — Настасья Капитоновна подбоченилась. — Мимо своих ворот девчонку не пропустил, в баню уволок! Не стыда, ни совести!
Уля ахнула, развернулась к Захару и увидела, что сдерживается он из последних сил. Но угол рта подрагивал все сильнее.
— Не пропустил. В баню уволок и напарил. Обогрел и приголубил. Уль, покажи.
Она сначала не поняла, о чем речь, а потом протянула вперед руку.
Два пары женских глаз уставились на кольцо в виде свернутого в круг колоса.
— Что, жениться надумал? — первой сообразила Настасья Капитоновна.
— Надумал.
— А спросить?!
— Я спросил. Уля согласна.
— А родительское благословение?!
— Бабушка! — не выдержала Ульяна. А Захар ненадолго отвернулся. Уля видела, что он сдерживает смех из последних сил.
Ей и самой было смешно. Но и как-то еще. Как-то странно.
Необычно. В конце концов, сватают ее в первый раз в жизни.
Захар снова повернулся лицом.
— Э-э-э…
— Екатерина Дмитриевна, — подсказала Уля.
— Екатерина Дмитриевна, мы с Улей решили пожениться. Меня зовут Захар.
— Да кто ж так просит-то?! — простонала Настасья Капитоновна.
А вот мама Ульяны рассмеялась — мягко и довольно.
— Ну, здравствуй, зятек.
— Ой! — махнула рукой бабушка. — Все у вас не как у людей! Давай, Катя, чайник ставь, будем чай пить. — А потом вздохнула глубоко, смахнула слезу и добавила уже совсем довольным тоном:
— А ведь я тебе, Катюша, говорила — уж ты мне ее привези, а у меня дело сладится. Авось и до правнуков доживу.
Эпилог
— Байкал, а ну-ка прекрати!
Черно-серый щенок лайки, рыча, по его собственному мнению, очень грозно и упершись лапами в снег, зубами тащил черенок лопаты.
— По-моему, он тебя не слушается.
Щенок, услышав голос хозяйки, вышедшей на порог дома, тут же бросил лопату и вприпрыжку помчался к ней. Уля наклонилась, взяла щенка на руки, и он тут же принялся облизывать ей лицо.
Глава семьи поднял лопату, воткнул ее в сугроб и подошел к жене.
— Зато тебя он слушается.
Уля рассмеялась и прижала щенка к груди. Захар положил руку на ее уже порядком округлившийся живот.
— Ничего. Зато доченька будет меня слушаться.
Уля перехватила удобнее щенка, он принялся вылизывать ей шею.
— Я позавчера была на УЗИ.
— Без меня?!
— Ты был занят, у вас было итоговое собрание акционеров.
— Почему молчала?!
Уля безмятежно поправила серьгу, подвернутую любопытным собачьим носом. Захар посопел.
— Не молчи. Как там у нас дела?
Ульяна поправила мужу шапку.
— Вынуждена сообщить, что твоя концепция о том, что первой у нас будет дочь, которую, так уж и быть, пусть балует бабушка Наташа, потому что девочек баловать можно, а мальчика баловать нельзя, и поэтому сын будет вторым — потерпела крах. У нас сын.
Захар молча обнял жену и глубоко и счастливо вздохнул. А
потом взял с рук Ули щенка.
— Байкал, пойдем. Папе надо на ком-то учиться воспитывать мальчиков.
К тому моменту, когда на свет появился Егор Мелехов, Байкал уже уверенно знал команды «Апорт!» и «Лапу!». Поэтому — и не только! — стали они с Егоркой неразлучными друзьями.
Конец
