Мы плавно переместились в дом, потому что тучи заволокли небо окончательно, того гляди и ливануло бы. Внутри двухэтажного деревянного строения было уютно, примерно как в лофте, обустроенном под нужды охотника. Баталов много лет увлекался этим видом досуга, считая, что только так можно не потерять сноровку.
— Каин, ты ничего так и не съел. Неужели жена откармливает дома? — по-доброму улыбнулся. Его можно было бы назвать моим отцом, он меня вымуштровал, а я подозревал, копил в себе гной из негатива, разливавшегося в теле ядом.
— Жену мою похитили недавно, так я вообще ничего не жрал, и как-то сейчас не особо охота, генерал, — нарочито едко подчеркнул последнее слово, мысленно заставляя себя думать о нем исключительно так, по крайней мере, до выяснения всех обстоятельств. Эмоции сейчас были ни к чему.
Баталов отложил приборы и нахмурился. Еще бы, такие события, что не до жрачки.
— Что значит похитили? — Баталов замер посреди коридора, пригвождая меня к месту одним из своих ранее наводящих на всех ужас взглядов.
— А вот так, похитили.
Мы прошли в просторный зал и уселись в креслах. Баталов достал сигару и закурил. Кольца дыма плавно поднимались ввысь.
— Почему не сообщил? Что сейчас? Надо поднимать наших. Подозреваемые есть?
Мужчина был настроен решительно, вот так всегда. Он упорно талдычил нам, что один за всех и всех за одного при любом раскладе, при любых переменных. А сам. Сам что?
Вопросы сыпались один за другим, я сложил руки замком и прямо посмотрел на бывшего начальника, проговаривая четко и практически по слогам.
— Уже все обошлось. Я решил, практически решил.
— Виновник кто? — гнусаво задал вопрос.
Меня самого пробрал до кости сказанный ответ.
— Ракитин Максим.
Глаза бывшего генерала расширились от шока, он замер, а сигара в руках начала мелко дрожать. Пепел сыпался прямо на одежду, а Баталов все смотрел на меня во все глаза. Краска быстро сошла с его лица, на смену взволнованному выражению явился белый лист. Ноль эмоций. Краше в гроб кладут.
— Что за бред, Рус? — прокашлялся, струшивая с себя пепел дорогущей сигары. Генерал нахмурился и пренебрежительно сморщился.
— Почему же бред? Стоял передо мной из плоти и крови, как вы сейчас, вполне себе жив, правда обижен и сетует на то, что десять лет назад его подставили. Что думаете на этот счет?
Бил прямо в цель, с каждым словом Баталов бледнел сильнее, я серьезно опасался, что он неровен час в бессознанку упадет, так что вслед за неудобным вопросом задал еще один.
— Вам нехорошо? — мужчина оттянул горло рубашки и расстегнул пару пуговиц.
— Нормально, — ощетинился.
— Так вот, он упрямо заявляет, что его подставили на высших эшелонах власти. На одном из высоких уровней, толкая на то, чтобы работать якобы под прикрытием в поисках мнимых врагов. А сам он сливал информацию, вполне себе реальную.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять если не все, то очень многое.
— Что ты собираешься предпринять? — обреченно спросил Баталов.
Вот так просто? Бах, и реальность распалась на мельчайшие кусочки.
В глазах генерала лавина боли, было что-то, о чем я точно не догадывался, но сейчас раскрыл. Вот так просто, достаточно было лишь спросить в лоб. Все это время я жил как в тумане, выходит? И я убил своего друга ни за что? Все вокруг прекратило в принципе существовать. Впивался взглядом в человека, который сейчас явно переставал для меня существовать в том виде, в котором был ранее.
Это стало последней каплей.
— Знаете, Аристарх Юрьевич, я вас считал своим отцом. То есть, человеком, который дал мне в этой жизни слишком много, чтобы просто считать его начальником. Вы были для меня примером для подражания в работе, да во всем, блядь, примером. Даже в семейных отношениях, пусть я не верил в институт семьи до недавнего времени, но на вас буквально смотрел с открытым ртом по прошествии даже стольких лет! Я учился и внимал. От вас понял, что значит команда, я драл глотки за своих, да я убил брата, лучшего друга, за своих, а теперь что?! Что, я вас спрашиваю?! Так что я, как никто другой, имею права знать, что за ебанный пиздец происходит здесь, и почему человек, которого я считал чуть ли не божеством в своей жизни, смотрит сейчас на меня так, как будто все сказанное считавшимся ранее предателем является правдой! И ни черта не пытается мне пояснить.
Рваные вздохи вырывались из глотки, легкие горели, я словно на одном дыхании провопил это все. Сам не заметил, как подскочил и уперся кулаками о стол, напряженно дыша.
Повисло молчание. Генерал словно погрузился в другую реальность, за это время мне удалось заставить себя сесть на место и выдохнуть. Все. Это все.
— Ты когда-нибудь умирал, будучи живым? Каждый день. Каждую минуту. Умирал от безысходности? Потому что старуха с косой нагрянула в твой дом и протянула часики, на которых с каждой секундой было все меньше времени для твоей дочери, совсем еще ребенка. Малютки. Девять лет, Руслан. В девять лет дети должны жить и радоваться этой жизни, а не проводить все время в больнице и кричать, сидя на лестничной клетке онкологического отделения, «Мама, я не хочу умирать». Они не должны плакать по ночам и просить отца купить конфет, потому что может потом она не сможет их есть. Ты понимаешь вообще, что значит смотреть в глаза своему ребенку и не знать, что сказать? Когда ты выходишь за двери больничной палаты и падаешь на грязный пол, заливаясь слезами. Ты, полковник, уважаемый человек на службе. Тот, для которого все двери якобы открыты. И ты не можешь спасти свою дочь, цена за жизнь которой заоблачные деньги. Тебя друзья предавали? А может уважали достаточно для того, чтобы отказать в помощи, несмотря на то, что ты сделал больше, чем любой из депутатов или послов. Да ты может герой для отдельно взятой матери, чьего ребенка вынес из-под пуль во время боевых действий, но для своего ты однозначно предатель, если не смог найти возможность спасти его. Я предпочел быть предателем для чужих детей, но спасти своего. И спас теми средствами, которые имелись у меня на тот момент. Если ты думаешь, что жизнь меня не наказала, то ты глубоко ошибаешься. Наказала. Еще как наказала, навсегда забрав у меня самое ценное, что я когда-то имел, мою единственную любовь и мать моей дочери. Мою Валю. Но оставила частичку от этого ценного на Земле. Не было ни дня, чтобы я не скорбил о том, что сделал, но также не было ни дня, чтобы я не радовался тому, что предпринял. Жизнь не делиться только на черное и белое. Есть оттенки. Мои оттенки отыгрались самой непримечательной картиной, но с живой дочерью. И знаешь, Руслан, если надо будет, я отдам свою жизнь за нее. Еще раз и еще раз.
Мелкий дождь тарабанил по крыше, создавая гнетущую атмосферу. Я ничего не ответил, возможно, не смог. Возможно, я был слишком шокирован. Но ведь это была правда, у Баталова болела дочь, рак крови, это открылось внезапно и как-то слишком резко, тогда как раз начались волнения в стране и за ее пределами, стресс был со всех сторон, а тут деньги нужны. Большие деньги по тем меркам. Собирали чуть ли не всей областью, но куда уж там, в нищие времена быстро найти такие деньги…с родни чуду. А между тем, ситуация ухудшалась. Пока внезапно, в один момент, деньги сами не пришли к нуждающемуся. Анонимный благотворительный фонд.
Несколько месяцев борьбы…и война закончилась. Баталова Аля вышла победителем. Маленькая девочка, которая поборола рак. Ее мать тогда в качестве поддержки побрилась налысо. А за ней и отец. Но счастье было недолгим. Через год жена Баталова умерла от острой сердечной недостаточности. Человек никогда не имел проблем с сердцем и всегда пылал здоровьем.
Я сжал переносицу до белых искр перед глазами, втягивая в себя воздух. Оказалось, я до этого практически не дыша, поглощая в себя информацию. Правда. Набатом стучала в голове. Дочь…ну как так.
Конечно, я понимал его мотивы, да блядь, я за своего ребенка убил бы. Убил бы не раздумывая.
