Ненавижу, когда люди начинают говорить издалека. Юлят, лгут, скрывают свои истинные мотивы. Назар хочет открыть ресторан в моём отеле. Просто, как дважды два. Зачем распинаться и лебезить, когда можно сразу перейти к сути?
— Можешь не продолжать. Я согласен открыть ресторан в своём новом отеле, — перебиваю его мутный поток сознания.
Назар затыкается, быстро стирает с лица удивлённое выражение, несколько секунд обдумывает мои слова, а затем кивает.
— Да, именно об этом я и хотел сказать. Рад, что мы друг друга понимаем.
— Значит, о долге Иланы мы можем забыть?
— Конечно! — нагло улыбается Назар. — Что с этих баб возьмёшь?
Его самоуверенность даже забавляет. Почему он решил, что имеет право разговаривать со мной в таком фамильярном тоне? Грести всех под одну гребёнку — плохое решение. Люди разные, и подход ко всем разный. Однако Назар слишком туп, чтобы это понять.
— Хорошо, о долге забываем, — согласно киваю я. — Но как забыть о том, что ты пытался изнасиловать мою девушку?
Наконец-то можно не сдерживать гнев. Пришёл моё черёд улыбаться, наблюдая за тем, как глаза Назара расширяются от удивления, а затем наполняются страхом. Он пробует его подавить, но побелевшее лицо и бегающие глаза выдают его с головой.
— Не было такого! — мотает он головой. — Бабы любят преувеличивать. Я всего лишь её напугал, чтобы борзой не была.
— Вот, как это называется, — хмыкаю я.
— Илана — обычная шлюха, которая ляжет под того, кто даст больше денег. Мы же не будем из-за неё ссориться, — лепечет он.
Я встаю из-за стола и приближаюсь к Назару. Он вскакивает, делает несколько шагов назад. Знает, что я сильнее. Чувствует угрозу с моей стороны, превращается в загнанную дичь. Так работает со всеми, ничего нового.
— Ты кем себя возомнил? — заношу руку и с силой бью Назар в челюсть. Раздаётся противный хруст, кровь хлещет из его разбитой губы. — Ты действительно решил, что можно запугать мою женщину, а потом прийти ко мне, как ни в чём не бывало?
Ещё один выверенный удар. Назар падает на колени, прижимает ладонь к лицу. Я закатываю рукава, подавляю животную ненависть. Убивать его я не намерен, калечить тоже.
— Я не знаю, что тебе наговорила Илана, но она врёт! Она всегда врёт, ты разве не в курсе? Притворяется милой, доброй, порядочной, а потом вставляет нож в спину. У меня на неё даже не встал! Не люблю потасканных баб.
Сильный удар в живот. Назар сгибается пополам, глухо стонет. Я знаю эти ощущения, в молодости приходилось драться с разными мерзавцами. Последним, кому я навалял, был бывший парень Али, из-за которого она погасла. Я боялся, что сестру уже не вернуть назад, что она так и останется замкнутой в себе, перепуганной девчонкой. Но она справилась.
— Илана рассказала мне всё, — цежу сквозь зубы. — И как ты брал её без спросу, как издевался над ней, как подавлял и унижал.
— Это всё чушь! Дамир, — он взвизгивает и прикрывается руками, когда я вновь заношу кулак. Намеренно пугаю.
— Но это ещё не конец, — усмехаюсь, потирая сбитые костяшки. Приятная боль. — Вчера я говорил с твоим отцом. Представляешь, он не сильно удивился, когда узнал о садистских наклонностях своего единственного сынка.
— Что? — Назар пытается встать, но я снова бью его. На это раз по рёбрам. Пусть недельку полежит в больнице, ему будет полезно.
— До финала осталось совсем немного, потерпи, — говорю спокойно. — Мы с твоим отцом долго разговаривали и пришли к единственно верному решению — лишить тебя ресторанов.
— Ты, блядь, шутишь? — выплёвывает он красный сгусток на пол.
— Нет, — присаживаюсь на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. — Твой отец продал мне сеть ресторанов, на которые ты возлагал такие большие надежды.
Назар настолько ничтожен, что даже не смог основать свой бизнес. Он всего добился благодаря отцу и в ресторанах числился лишь генеральным директором, а не владельцем. Расстроенный старик даже не сопротивлялся: продал заведения своего сына по самой низкой цене. Он, видимо, подозревал, что Назар — мудак, но всё же надеялся на лучшее. Зря. Нельзя верить, что люди однажды изменятся и станут адекватными. Это из разряда фантастики.
— Ты всё просрал, поздравляю, — ядовито произношу я. — Если ты ещё раз потревожишь Илану или её маму, то сильно об этом пожалеешь.
Совершаю ещё несколько ударов, заставляя Назара скрючиться от боли и унижения. Затем открываю дверь и смотрю, как он с трудом поднимается, вытирает кровь с лица и, еле переставляя ноги, идёт на выход. Руки чешутся, я хочу врезать ему ещё раз. Но это лишнее. У Назара сломан нос, рассечена губа, на животе и груди будут гематомы. Этого вполне хватит. Илана вообще просила его не бить, но она добрая душа, не понимает, что подонков нужно воспитывать. И физической силой, и более изощрёнными методами, например, лишая их бизнеса.
— Вы, блядь, друг друга стоите, — хрипит Назар, держась одной рукой за стену. — Оба ради своего готовы идти по головам.
Неубедительно. Он даже уколоть соперника нормально не может, ведь для этого нужны мозги.
Спустя несколько минут после ухода Назара я наконец успокаиваюсь. Зову уборщицу, чтобы та вымыла пол, а сам иду к Илане. Она, наверное, места себе не находит от волнения. Хочу её успокоить.
46
Несколько дней назад
Когда поток слов наконец иссякает, я чувствую себя опустошённой, выжатой, как лимон. Я рассказала Дамиру всё: и как познакомилась с Назаром, и как он меня добивался, а затем постепенно подстраивал под себя, вынуждая бросить универ и отказаться от самореализации. Я настолько разоткровенничалась, что упомянула и про секс без согласия, и про синяки на бёдрах, оставшиеся после грубых прикосновений Назара. Слёзы душили меня, когда я вспомнила, как чудом избежала насилия.
Тайны закончились. Мир не рухнул, когда я призналась Дамиру во лжи. Собственные страхи вдруг кажутся ничтожными и жалкими. Не собираюсь я больше за них цепляться. Настоящие отношения строятся на доверии, и я приложу все усилия, чтобы стать максимально честной и открытой с Дамиром.
Поднимаю голову и смотрю на него. Он что-то ищет в шкафчике, раздаётся тихий щелчок — и кухню заполняет горький запах сигарет. Дамир шире открывает окно, выпускает густую струю дыма. Не знала, что он курит, ни разу за всё это время не видела его с сигаретой в руках. Неужели он делает это из-за меня?
Мне страшно. До полуобморочного состояния, до ледяного холода, змейкой обвивающего лёгкие. Обхватываю себя за плечи, чтобы защититься от суровой реальности. Неужели это всё? Дамир меня выслушал и понял, что нам не по пути? Я слишком долго скрывала правду, поэтому он не сможет меня простить?
Глаза наполняются влагой, отчаяние давит на грудь так сильно, что я перестаю дышать. Клянусь самой себе, что больше никогда и ни за что не обману Дамира, лишь бы он остался со мной. В этот миг я готова всё отдать, чтобы сигаретный дым улетучился, а на смену ему пришёл родной запах любимого мужчины. Пусть он обнимет меня, пусть скажет, что прощает.
— Почему ты куришь? — мой голос надорванный, сиплый, но по-другому говорить я сейчас не могу. Нет сил.
— Обдумываю кое-что, — отвечает Дамир. — Бывает, я выкуриваю одну-две сигареты в месяц. Дурная привычка, никак от неё не избавлюсь.
— Ясно, — я кусаю пересохшие губы, набираюсь смелости, чтобы спросить: — Ты обдумываешь, есть ли у нас будущее?
Он выбрасывает сигарету в окно и резко поворачивается ко мне. Брови сведены к переносице, взгляд сосредоточенный, серьёзный.
— Что за чушь? — он внимательно смотрит на меня, дёргает головой, словно хочет избавиться от лишних мыслей. — Конечно, у нас есть будущее.
Из горла вырывается судорожный всхлип. Несколько минут тишины — и я накрутила себя до панического состояния.
— Прости, что обманывала тебя все эти дни. Мне так стыдно, Дамир. Я хотела всё рассказать, но боялась, что ты во мне разочаруешься. В произошедшем так много моей вины…
