Отцы и дети...
— Если ты пришел продолжать этот бессмысленный разговор, лучше уходи, — шмыгнув носом, Дарина поднялась и присела на край кровати, по-детски вытирая нос тыльной стороной руки.
Даря понимала, очень хорошо понимала, что сейчас, возможно, окончательно испортит отношения с отцом, что потеряет его, ведь он ясно дал понять, что ни за что не примет их с Демьяном отношения. В его глазах чувства молодых людей выглядели чем-то мерзким, неправильным.
И с одной стороны Дарина могла его понять, а с другой — сердце рвалось на части, потому что маленькая девочка, живущая внутри Дарины, девочка, бесконечно обожающая отца, с каждой секундой все больше наращивала обиду, не получив такого нужного ей понимания со стороны родителя.
Ведь кто, как не любимый папа должен был понять, должен был поддержать?
Если даже он не понял, если не принял самый близкий человек, то и остальные не поймут. Эти отношения просто обречены на осуждение со стороны семьи и знакомых, и после сказанного отцом Дарина окончательно осознала сей печальный факт.
— Даря, — шумно вздохнув, отец качнул головой, взглянул на дочь с какой-то вселенской печалью в глазах, и обогнув большую кровать, присел рядом с дочерью.
— Я своего решения не поменяю, пап, — повернувшись к отцу, Дарина подняла на него чуть затравленный взгляд, опасаясь увидеть в глазах отца отвращение, быть может даже ненависть.
Но не увидела. Нет, он точно ничего подобного не испытывал, просто смотрел на нее странно, словно пытался что-то понять, а потом усмехнулся грустно, и притянул Дарину к себе.
Крепко обняв девушку, отец погладил ее по голове, как в детстве.
— Дарька, когда ты только успела вырасти, — прошептал отец в рыжую макушку.
И отчего-то Дарине показалось, что он улыбнулся и совершенно не злится.
— Я не поеду домой, пап, я останусь здесь, с ним, — упрямо повторила девушка, а после отстранилась, посмотрела на отца, — мне жаль, что я так сильно тебя разочаровала, что мы тебя разочаровали, но я его люблю, и он меня тоже любит, и я не жалею, понимаешь, не жалею о том, что сделала, мне не стыдно, и… мне плевать на то, что подумают все вокруг, — протараторила девушка на одном дыхании и с удивлением отметила, что не лгала, ни капельки не лукавила.
Всхлипнув, Даря опустила в глаза, будучи не в силах выдерживать на себе сканирующий взгляд отца.
Он молчал, давя свой бешеной энергетикой, продолжал сверлить Дарину взглядом, пусть она не видела, но чувствовала.
— Ты меня не разочаровывала, Даря, — наконец произнес отец, заставляя сердце. Дари колотиться в бешенном ритме. Из-за шума в ушах Дарина едва сумела разобрать сказанные отцом слова. — А вот Демьян — да, разочаровал, — припечатал отец.
Внезапно повеяло холодом, тело девушки покрылось мурашками. Обняв себя руками в бессмысленной попытке согреться, Дарина уставилась на отца, медленно переваривая брошенные им слова.
Что значит она не разочаровывала?
Что значит Демьян разочаровал?
А в следующую секунду Дарина почувствовала себя так, словно ее ледяной водой окатили. Наконец до девушки дошел смысл сказанного.
Они винит Дему? Винит его в произошедшем?
Только его одного?
Да как он может! Неужели думает, что не захоти Дарина сама, что не пожелай она, Демьян бы смог ее заставить?
Боль, ошеломляющая, пронзительная, тягучая, заполонила каждую клеточку тела девушки, обжигающей лавой разлилась по венам.
Нет! Он просто не может винить одного лишь Демьяна, не может! Это неправильно, так не должно быть. Ведь это был их с Демьяном общий выбор, их обоюдное желание. Дарине стало до жути обидно за Дему, за самого родного, самого любимого. Возненавидь отец ее, разочаруйся он в ней, вини он ее, Дарина бы пережила, выдержала, молча приняв новую реальность, смирилась бы с последствиями. А вот с тем, что он винил лишь Дему, Дарина справиться не могла.
— Не смей, слышишь, не смей его обвинять! — резко поднявшись на ноги, Дарина гневно взглянула на сидящего на кровати отца. — Я сама захотела, я сама позволила! И если уж в ком и разочаровываться, то исключительно во мне! А его винить не смей, он сделал все, что мог, уехал даже. Но это сильнее нас, ты понимаешь, сильнее!
— В том-то и дело, Даря, он уехал, — Дарина уже было открыла рот, чтобы возразить, но так и застыла с открытым ртом, глупо уставившись на отца.
— Что? — неуверенно переспросила девушка.
— Он сбежал, Даря, а должен был остаться, этим и разочаровал, — усмехнувшись, отец похлопал ладонью по постели, приглашая Дарю присесть рядом.
Ничего не понимая, девушка нахмурилась, но на место вернулась.
— Я не понимаю… — прошептала она неуверенно. — Но ты же сам сказал, там внизу, ты сказал…
— Мало ли что я сказал, — перебил ее отец. — Неужели ты думаешь, что я ничего не знал? Не видел? Я же не слепой, Даря и не тупой, и сына я своего, как облупленного знаю.
Не ожидая ничего подобного, Дарина вытаращила глаза, забывая дышать, то и дело прокручивая в голове услышанное.
— Но ты… ты же. Ты знал? — не веря своим ушам, произнесла Дарина.
— Конечно, я знал. Правда, все же думал, что ему хватит ума принять свои чувства, как данность, но видно гены оказались сильнее.
— В смысле? — не поняла девушка.
— Мысли в слух, — усмехнулся отец.
— То есть ты не злишься? — после небольшой паузы уточнила девушка.
— Злюсь, конечно, — ответил отец, убивая в Дарине едва зародившуюся надежу, — на себя злюсь.
— На себя? — удивилась Даря, окончательно перестав понимать отца.
— Конечно, на себя, Даря, я, видимо, что-то не так сделал, раз мой собственный сын не смог мне довериться, раз дочь, едва не потеряла сознание от страха, стоило мне появиться в доме, — как-то обреченно произнес отец, уставившись в пустоту.
— Но ты так кричал, ты…
— Даря-Даря, — покачав головой, отец приобнял ее за плечи, — я ведь просил тебя выйти, ты сама не послушала, разговор этот был не для твоих ушек, солнышко, — уже мягче отозвался отец, снова превращаясь в самого доброго, обожаемого Дариной, родителя. — Демьяну стоило это услышать, а мне убедиться, что он больше не наступит на те же грабли.
