Подхожу к барной стойке и с опаской смотрю по сторонам, отмечая, что Рома остался в прихожей и, кажется, скрылся в ванной.
Пока он не видит, наливаю в стакан светлой жидкости и лёгкий алкоголь. Надеюсь, возьмёт такого быка, как он.
Прячу пузырёк и хочу сделать глоток успокаивающей жидкости, но только подношу бокал ко рту, слышу в наушнике недовольный голос Кирилла.
— Если ты собралась выпить, лучше не надо, — на мгновение пугаюсь, чуть ли не роняя алкоголь из рук.
Я и забываю, что он всё слышит. Теряюсь и забываю, что пить мне теперь нельзя. Из-за чего ставлю стакан обратно на тумбу.
Боже, если он всё слышал…
Значит, и про минет, который Рома предлагал ему сделать в машине, тоже.
Ничего не ответив, сглатываю, начиная чувствовать себя херово. Думаю, наши с Ромой поцелуи он тоже отчётливо слышал.
Надеюсь, потом мне не влетит.
Но он ведь молчал всё это время, так ведь?
— Ты не пьёшь? — раздаётся голос Ромы. Поворачиваюсь в его сторону, видя, как он скидывает белую рубашку на пол.
— Решила дождаться тебя, — становится тошно. Улыбаюсь, беру стаканы в руки, подаю один со снотворным в его ладони. Прислоняю ко рту и имитирую питьё. Отстраняю, облизывая губы. Чувствую на себе похотливый взгляд и спрыгиваю со стула. — Пойду, искупаюсь. Пять минут.
Прохожу мимо, целуя его в щёку и проводя пальцами по руке.
Иду до ванной, по пути приспуская с плеч свой пиджак, прикрывающий всё, что можно. Играюсь. Накаляю атмосферу. Чтобы от возбуждения он пил ещё больше.
Скрываюсь за поворотом и шмыгаю в ванную комнату, закрываясь. Включаю воду, сажусь на унитаз, убирая с лица волосы. Громко выдыхаю, пытаясь привести дыхание в норму.
— Чёрт, — ругаюсь себе под нос, стараясь успокоиться. Несмотря на то, что всё произошло так легко, морально мне было тяжело. Касаться Ромы, быть рядом. Знать, что ты целуешь убийцу своего отца, тяжело. И плевать, что тот оказался полным придурком.
— Ты отлично держишься, — слышится в ушах. Ох, надо снять эти проклятые серьги с микрофонами, чтобы подонок-Кирилл не слышал меня.
Господи, кто меня окружает? Мудак, подонок. Сборище каких-то идиотов.
— Но слушаться не умеешь.
Понимаю, о чём он говорит. О поцелуях. А кто сказал, что будет просто?
Ответить не могу, чтобы потом не накручивать себя, что Рома мог услышать меня.
Смотрю на часы, засекаю пять минут, в течение которых Березников должен уснуть мертвецким сном. Дозу я влила ему лошадиную. Поэтому осталось только переждать. Что и делаю, сидя в ванной.
— А знаешь, что, — спустя минуты тишины произносит Кирилл, и я вздрагиваю. Думала, это Рома, решивший проверить, всё ли со мной в порядке. — Проверь потом, спит ли мудак, и открой мне двери.
Хочу ему сказать, что он спятил, но решаю промолчать.
Смотрю на стрелки наручных часов, желая, чтобы отведённые пять минут кончились.
И пока Кирилл что-то говорил в наушник, пытаясь меня успокоить, встаю и тихо открываю дверь. Делаю несколько шагов и смотрю в гостиную из-за угла.
Сердце бешено бьётся в груди от той мысли, что Березников не уснул.
Но мне повезло. Лёжа на диване, он прикрыл глаза, мерно дыша во сне.
Расслабленно выдыхаю, иду к двери и открываю её, как и просил Кирилл.
Снова разворачиваюсь, аккуратно следуя в кабинет Ромы. Было страшно. Настолько, что пальцы на ногах заледенели, а на руках подрагивали.
По пути смотрю на спящего Березникова и захожу в нужное мне помещение, сразу же приступая к осмотру. Чем быстрее найду эти документы, о которых говорил мне Кирилл, тем раньше уйду отсюда, успокоившись.
На минуточку, мне нельзя нервничать, но сейчас я делаю это.
Поэтому нужно быстрее заканчивать.
Иду к столу, открываю ящики и перебираю документы. Всё не то.
Тяну за ручку одного, он не открывается. Закрыт на ключ.
— Тут замок, — шепчу.
Но это было лишь вопросом времени. Лезу в сумочку, достаю невидимку и сажусь на корточки, засовывая заколку в отверстие. Ковыряю её, прислушиваюсь и чуть ли не подпрыгиваю на месте, слыша голос Кирилла.
— Ты открыла?
— Да, — стараюсь быть как можно тише. Понимала, что Рома спит. Но моя паранойя не позволяла говорить громче.
— Буду через десять минут.
— Может, — начинаю, прикусывая губу и продолжая вертеть невидимку в замке. Да открывайся же, ты, глупый ящик! — Не будем так рисковать? Я сделаю всё сама.
— Нет, — летит чёткий ответ, от которого раздражаюсь. Что творит этот человек? — Всё будет нормально. Он спит, так и пусть это делает.
Хочу возмутиться, но замок поддаётся и открывается, отчего я радостно встаю и дёргаю за ручку.
А потом в секунды цепенею. Потому что вижу рядом с собой волнующую всю душу тень.
Резко оборачиваюсь, смотря на злое лицо Ромы.
Он сразу же, молниеносно, так, что я не успеваю заметить, впивается в мои волосы и с силой нажимает на макушку головы.
Пугаюсь, и животный страх парализует всё тело, заглядывая в каждый укромный уголок моей души. Именно его, потому что не знала, что делать. Звать на помощь? Вырываться?
Хочу сделать всё вышеперечисленное, но не успеваю. Мудак что есть мочи дёргает меня вниз, и вместе со словами:
— Ну, ты и сука, — лицо прознает что ни на есть адская боль.
Глава 61
Голова кружится, гудит, а пол-лица будто окунули в чан с кипятком. Из носа вытекает кровь, которая катится по губам и подбородку. Во рту металлический привкус, от которого появляется рвотный позыв.
Твою мать… Как же больно.
Хватка на волосах слабеет, и я падаю на колени, сдирая с них кожу. Хватаюсь за гудящую голову и сморщиваюсь, пытаясь унять гул внутри.
Почему Рома не спит? Я же видела, что он…
Удар по рёбрам выбивает из лёгких воздух.
Отлетаю на полметра в сторону, морщусь и скриплю зубами, чтобы случайно не закричать.
Кирилл наверняка уже услышал, что Березников был здесь. И мне не хочется, чтобы Воронов злился из-за этого. Потому что боюсь, что этот человек не умеет сдерживать свой гнев.
— Дрянь, — меня хватают за волосы и тянут вверх. Шиплю от боли, продолжая держаться за лицо. Разжимаю глаза и вижу окровавленную ладонь. Хреново…
Потому что голова идёт кругом, половину лица жжёт, как и рёбра, по которым мужчина заехал ногой.
— Думала, провела меня? — он тянет с такой силой, что приходится встать на ноги. Всё вокруг плывёт, а его голос слышится через плотную завесу в ушах. — Заявилась спустя два месяца, показывая, как тебе херово. Ты бы никогда не сделала этого. Гордая настолько, что, даже оставшись без денег, никогда не придёшь и не попросишь помощи. Ещё и питьё имитируешь хреново. Совсем меня за идиота держишь?
Усмехаюсь, чувствуя, как в открытые губы скатывается ещё больше крови, вытекающей из носа. Если этот мудак мне лицо испортил…
Проклятье, о чём я думаю?
— Удивлена, — язвлю. — У тебя ещё и мозги есть.
Он прав. Я никогда бы не пришла к нему, даже если бы в кошельке была последняя сотня рублей.
— И что ты задумала? — шипит в лицо, дёргает за волосы, заставляя откинуть голову назад. Боль простреливает кожу, и я снова морщусь.
— Я сейчас буду, потерпи, — совершенно спокойно слышится в наушнике, но это никак не успокаивает. Да, я не боялась Рому, потому что знала — где-то недалеко был Ворон, на которого я могла положиться.
Единственное, за что я сейчас боялась — за ребёнка. Лишь бы он не ударил в живот. А остальное поправимо.
— Ты убил моего отца, — пытаюсь отвлечь его разговорами. — Получил его компании. Думал, я смирюсь так просто? Должен был понять, что это удар по моему самолюбию.
