Батюшка растерянно пожимает плечами.
— Батюшка, мы люди военные, занятые, — хмурится дядька. — Нам людей спасать надо. С епархией спорить нам некогда. Да и не к ней мы пришли. А к Богу. А Вы же проводник, так?
— Так, но…
— Вот и провожайте, как положено. А с начальством Вашим земным я договорюсь.
— Но венчание не признают как законное…
— Кто не признает? Епархия?
— Да…
— А Бог признает? Или он у Епархии разрешения спрашивает?
— Вить… — щипает его Эва.
— Ладно… — показательно терпеливо. — Мы её очень попросим — епархию. Как дружественную организацию. Или, мне напрямую патриарху звонить? Я могу его и сюда пригласить. Но отвлекать от молитв не хочется. Может, мы как-нибудь между собой сейчас?..
— Свидетельства о венчании не будет… — сдаётся батюшка.
— Переживут. Завтра привезут свидетельство о браке, всё оформите официально. Спасибо!
— Ви-тя… — строго шепчет ему Эва.
— А что я такого сказал? — шёпотом. — Продолжайте… — чуть громче батюшке.
Кто-то всовывает нам в руки горящие свечи. Церемония продолжается. Я ничего не соображаю. Постоянно смотрю на Настю. На её голову наброшен газовый прозрачный капюшон от платья. Он как вуаль. И сама она такая красивая, что всё вибрирует у меня в груди от счастья! И я едва сдерживаю улыбку, кусая губы.
Настя же, наоборот, скользит взглядом по иконам и сводам, как слепая держась за мою руку. Я бережно её веду. Глаза у неё словно пьяные, с поволокой, щеки горят. Мне хочется спрятать её от всех и заласкать губами эти щеки. К концу церемонии, к моменту обмена кольцами я неловко застываю.
Ну кто ж знал?…
Мои поспешно, из рук в руки, передают незаметно что-то маленькое. Варя, стоящая передо мной, всовывает мне в руки коробочку с кольцами. И это продумали!
— Спасибо! — шепчу я.
Настя, смущаясь, утыкается носом мне в плечо.
— Какая семья у тебя!… - восхищенно.
Киваю. Сам горжусь!
Мы меняемся кольцами. Надеваю на ее тоненький безымянный большеватое колечко.
Худенькая совсем… Не удержавшись поднимаю ее руку к лицу, целую этот пальчик. Батюшка наконец-то завершает церемонию. Шепчась и с улыбками поглядывая на нас все идут к выходу.
На улице распогодилось. Солнце бьёт в глаза и слепит. Мы, обнявшись, молчим в сторонке от всех. Оба, наверное, не веря в происходящее. Мне так горячо внутри, что я не чувствую холода даже в рубашке.
Фотограф расставляет всех на крыльце. Но только поставит одних, как на что-то отвлекаются другие.
— Пойдем?..
Мы скромно становимся с краю.
Эва ловит хохочущую Софию. Илюха на руках Андрея задумал проснуться и пореветь… Он, пытаясь его отвлечь, подкидывает над собой повыше. Дядька на кого-то по телефону рычит. Ванька втихаря зажимает Яру. Нормальный такой привычный семейный хаос!…
— А я кота купил, — говорю я Насте, с растерянной улыбкой смотрящей на всё это.
— Какого кота, Серёжа?..
— Ну как же… цитирую ей:
Мне хочется:
кофе,
объятий,
зимнего моря,
на кухне под водку сидеть, о политике споря,
еще обниматься, поскольку когда зима,
то без обнимашек не выжить в холодных домах.
Еще мандаринок,
чтоб свечи и темнота,
потолще и потеплее обнять кота
(коты — это очень полезно зимой, не так ли?),
цветов. И неважно каких. Только чтобы пахли…
— … ты приедешь, а у меня ни кота, ни мандаринов, ни свечей…
— Ты всё вспомнил?
— Всё. Ну, не плачь… ты что… тушь на фото размазана будет!
— Да Бог с ней! — шмыгает она носом. — Главное, ты улыбайся. На этом фото…
— Господа Зольниковы! — устало повышает голос фотограф. — Замрите!
Все замирают, разворачиваясь к объективу.
— Улыбаемся! Изображаем счастье!
Вспышка…
— Запечатлены!
Конец
Примечания
1
