— Почему ты не дал? Почему не позволил Марии уйти красиво?
— У меня был третий вариант, а у тебя его нет, — бесстрастно отзывается Кронос. — Кстати, идея с системой выбора в основе сценариев к стримам, принадлежала ей. И я на девяносто девять процентов уверен, что Мария сделает Диане похожее предложение. Она не упустит возможность устроить последнюю проверку, потому что никому не прощает слабости. Даже собственной дочери. Ты понимаешь, что это значит?
Застыв соляным столбом, я отрицательно качаю головой. Думать не получается. Ублюдок добился своего. Нокаутировал меня, даже пальцем не пошевелив.
— У тебя будет возможность понять, чью жизнь она выбрала.
— А если не выбирать, Уилл? — я растягиваю губы в непринужденной широкой улыбке, поразительно мощно действующей на оппонента. В бесцветных глазах Кроноса проскакивает растерянность, рот кривится в едкой усмешке. — Что мешает нам с Дианой сесть в один вертолёт? — добавляю прежде, чем он успеет возразить. — В тот, что благополучно улетит с Полигона. Протокол безопасности? К черту его. Мой прямой приказ имеет больше веса, чем устаревшие регламенты.
— Тогда вас обоих поджарят!
— Не верю, что Мария прикажет убить свою дочь, — холодно парирую я. — Даже звери заботятся о своем потомстве. К тебе, правда, это не относится. Ты хуже зверя, Уилл.
Кронос всем корпусом наклоняется вперед, хватаясь руками за край койки. Затем резко и довольно резво встает на ноги. Честно говоря, не ожидал от него такой молодецкой прыти. Натянувшиеся цепи издают далеко не мелодичное лязганье. Пара шагов в мою сторону, и ошейник Кроноса врезается в горло, перекрывая доступ к кислороду. Он хрипит, как бешеный пес, дергается всем телом, и отступает назад, рефлекторно накрывая ладонью стальную пластину на шее. Немигающий свинцовый взгляд прикован ко мне.
— Ты понятия не имеешь, на что способна эта женщина! — задушено рычит Уильям. — Можешь рискнуть, но шансы нулевые, Дэрил. Прислушайся к моему предложению. Мне уже нечего терять, а тебе — есть. В твоем возрасте я только начинал свою игру, и ты способен ее выиграть… вместо меня, если примешь правильное решение.
— Подставить под снаряды своих людей и жену? Это ты называешь правильным решением? — ледяным тоном уточняю я.
— Ты либо победитель, либо мертвец, — Кронос разводит руками, гипнотизируя меня давящим взглядом. — Всегда приходится чем-то жертвовать, иначе никак. Не бывает побед без потерь.
— Почему твое ожерелье без шипов? — игнорируя зрительную и словесную атаку врага, любопытствую я. — Мне кажется или Мария слишком милосердна к тому, кого приговорила к долгой и мучительной смерти.
— Поверь, это не милосердие, — зловещая усмешка Кроноса больше напоминает волчий оскал. — Милосердным был я, убивая своего отца, доводя до безумия мать, одного за другим уничтожая своих братьев и сестер. Я то же самое мог сделать с семьей Мари. Они все были виновны, но она мне запретила. Мария хотела вдоволь наиграться их руками. Это она предложила мне жениться на Медее. «Ты превратишь ее в ничтожество», так Мари объяснила свое желание. И я превратил, а ты мне в этом помог.
— В таком случае Мария должна быть нам благодарна, — саркастично замечаю я. — Мы всю работу сделали за нее, а где награда?
— Награда — смерть, — гротескно произносит Кронос. — Для меня — грязная и мучительная, для тебя — сам знаешь какая. Насчет Дианы не обольщайся. Она такой же инструмент для достижения цели, как и все остальные. Мария позволит дочери жить, только если Диана оправдает ее ожидания. А она их оправдает, — бескомпромиссно подытоживает он.
— Я в этом не уверен, — отрицательно качаю головой.
В ответ на мои слова Кронос брезгливо кривится.
— Я был свидетелем и сценаристом вашей истории. В какой-то момент мне действительно показалось, что ни черта не выйдет. Ты был непробиваемым сукиным сыном, упертым и зацикленным на своих планах мести, но пчелка Кая все-таки тебя дожала, и вы оба увязли в медовой ловушке. Только это ничего не значит, Дэрил. Жизнь она любит сильнее, чем тебя. Ты сам ее этому научил.
***
— Не убил? — закрыв замок, Гейб разворачивается и пристально осматривает меня с головы до ног. Особенное внимание уделяет рукам. Что, интересно, он предполагает там увидеть? Следы крови? Окровавленный скальп? Намотанные на ладонь кишки? Я же не варвар, хотя эту роль мне тоже приходилось исполнять.
— Придушил слегка, — равнодушно бросаю я.
— Серьезно? Мы же договаривались! — Гейб меняется в лице, наверняка вообразив самое худшее, но он и предположить не может, в какой заднице мы оказались на самом деле.
— Живой он. Что ему сделается, — мрачно ухмыляюсь я, глядя себе под ноги. Внутри вибрирует пустота, перебирая знакомые ноты, холод окольцовывает грудную клетку.
— Главное, чтобы до нашего вылета не подох, — пожав плечами, Гейб кидает тяжелую связку ключей в карман. — Куда сейчас? В коттедж?
— Да.
Дернув молнию на куртке и подняв воротник, я ныряю в насквозь продуваемый ветрами коридор, настолько узкий, что рукавами шаркаю обледеневшие стены. Гейб шире меня в плечах, и ему передвигаться еще сложнее. Матерясь и проклиная строителей, он немного отстает, застревая на поворотах.
Снаружи нас поджидают замерзшие и уставшие бойцы. В виду последних событий называть их трутнями у меня не повернется язык. Парни славно потрудились, действовали четко и слаженно, доказав свою преданность кровью и потом. Ни одной попытки дезертирства, ни одного отказа исполнять приказ и абсолютное бесстрашие.
И что самое поразительное — бойцы не требуют наград и особых привилегий. Не ставят условий. Не просят свободы. Улей создал из этих парней универсальных солдат с развитым навыком выживания в смертельно-опасных ситуациях, но при этом слепо подчиняющихся вышестоящему командованию. Выживание стало смыслом их существования, и они уже не помнят другой жизни.
А я?
Я помню?
Детство, юность, бурное студенчество, закрытые клубы, пафосные вечеринки, бесконечный марафон одноразового секса, развлечения по высшему разряду и никаких ограничений. После завершения образования в Йеле меня засунули в огромный офис в Нью-Йорке, принадлежащий одной из компаний Улья. Из выпускников сразу в топ-менеджеры. Я менял офисы, города и страны как минимум раз в полгода. Таким образом, меня обучали азам функционирования Корпорации, натаскивали перед вхождением в Верховный Совет. И я хотел туда попасть, потому что видел в этом единственную возможность подвинуть и уничтожить Уильяма, обрести влияние и голос, найти способ освободить мать.
У меня были конкретные цели и планы, жизнь не протекала впустую, она неслась вперед на бешеной скорости, а затем разбилась… На до и после предложения Уильяма приять участие в запуске засекреченного проекта взамен на еженедельные визиты к матери, которую он вывез на остров.
Все, что было до — со временем стерлось, как нечто незначительное, отвлекающее. С каждым следующим годом укреплялось стойкое ощущение того, что я начал жить в тот день, когда прилетел на остров. Нет, не жить. Выживать. Выживать в прямом смысле слова.
Тем не менее я сделал осознанный выбор, подписывая контракт с Дьяволом. Добраться до врага на закрытой территории казалось осуществимой задачей, но я понятия не имел, во что мне придется играть. Если бы я мог выбирать сейчас… но я не могу.
— Шторм пошел на убыль, — произносит Гейб, когда мы оказываемся на улице.
Дождавшаяся нас группа прикрытия без лишних подсказок занимает свои позиции и ждет дальнейших указаний. Все смотрят на меня, а я на небо. Черное, бесконечное. Глубокая зимняя ночь. Никаких звезд. Только промозглый холод, снег и ветер.
— Начинайте готовить вертолеты к вылету, — распоряжаюсь я, полной грудью вдыхая морозный воздух. После тюремной вони он кажется особенно чистым и свежим.
— Тут такое дело, Бут…, — быстро взглянув мне в лицо, нервно мямлит Гейб.
Я даже не пытаюсь строить теории насчет того, с какой стороны опять «прилетело». Сейчас любые возникшие проблемы кажутся мне заочно никчемными и не стоящими внимания.
