— Можно, леди, мы здесь присядем?
Девушки озадаченно переглянулись, смерив нас взглядами; потом шатенка ответила, с еле заметным акцентом:
— После битвы, которую вы выдержали, чтобы пробраться сюда, было бы бессердечно вам отказать.
— Победы сладкие плоды, — продекламировал Тони. — Спасибо.
Мы уселись.
Девушки продолжили свою беседу; разговаривали они на немецком. Тони изогнул правую бровь на миллиметр. Я согласно кивнул. Цыпочки и впрямь были хоть куда. В течение нескольких ближайших минут мы обменивались незаметными взглядами; несколько раз я искоса подмечал, что и девушки то и дело украдкой посматривают на нас. Обе были загорелые и подтянутые; без единой унции лишнего жира. Вид у них был спортивный, даже, как мне показалось, щегольски спортивный. Словом, стильные девушки.
У шатенки волосы были длинные, с пробором; когда она опиралась о стол, они свешивались прямо на него. Блондинка подвязывала волосы в пучок на затылке. Хотя огромные темные очки скрывали почти половину их лиц, оставшиеся части — аккуратные носики, высокие скулы, широкие чувственные губы — позволяли судить о красоте подружек. Особенно мне бросились в глаза руки блондинки — тонкие, с безукоризненно ухоженными длинными пальцами.
Говори они тихо, почти шепотом. В плохих руках — вернее, губах немецкий можется показаться кому-то излишне грубым и отрывистым; даже лающим. В устах этих девушек он звучал удивительно мелодично и сексуально. Девушки определенно знали себе цену и умели себя подать. Я сразу положил глаз на блондинку.
Подошел официант. Тони стал теребить себя за подбородок, прикинувшись смущенным, потом, как бы желая посоветоваться, бросил взгляд на девушек. Перед ними стояли стаканы, наполовину наполненные каким-то бледновато-желтым напитком.
— Э-ээ, я даже не знаю, — произнес он в ответ на вопросительный взгляд официанта. — Одну минутку. — Он обратился к девушкам: — Вы пьете что-то очень симпатичное. Не скажете, как это называется?
Шатенка понимающе улыбнулась и ответила:
— Мышьяк с содовой.
Тони кивнул и соверщенно серьезно заявил официанту:
— Нам четыре мышьяка с содовой.
Тот обалдело покрутил головой.
— Что, сеньор?
Девушки прыснули. Тони подмигнул им и спросил:
— Чинзано?
Обе, смеясь, закивали.
— Вы составите нам компанию?
Шатенка бросила взгляд на подружку, потом почти сразу кивнула, глядя на Тони с выражением, которое я истолковал так: "о'кей, мальчик, твоя взяла, но только знай — одним бокалом чинзано нас не купишь".
Тони заказал напитки и достал сигареты. Девушки курить отказались. Блондинка ответила:
— Спасибо, но мы предпочитаем французские.
— Разве вы француженки? — удивился Тони.
— Нет, мы из Германии.
— Вот здорово. А мы англичане.
— Мы так и поняли. Извините, нам надо отлучиться.
— Что? Ах да, конечно.
Девицы встали и потопали в туалет. Одеты обе были в открытые маечки и коротенькие шорты; на ногах красовались легкие сандалии. Только теперь, увидев девушек в полный рост, я оценил красоту и изящество их фигурок. Стройные шоколадные ножки, круглые попочки; блондинка по-прежнему казалась мне предпочтительней.
Тони восхищенно присвистнул.
— Ну что, сынок, не разочарован?
— Ты заметил, какие руки у этой блондинки?
Тони метнул на меня недоуменный взгляд.
— Кто же смотрит на руки, когда у девчонки такие ножки?
— Интересно, чем они занимаются?
— Ножки?
— Девицы, дубина.
Тони задумался.
— Трудно сказать. Мне кажется, они как-то связаны с искусством. Художницы, например… Может, учатся.
— Думаешь, они студентки?
— Не исключено. Хотя выглядят, пожалуй, постарше.
— Немки всегда кажутся старше своих лет — самоуверенные, крепкие.
Тони ухмыльнулся.
— Я однажды снимался с немкой в одном ролике. Вот уж она и вправду была самоуверенной. И твердо знала, чего хочет. Вплоть до доли дюйма. Эх, приятно вспомнить…
— Оставь хоть на время свои похабные воспоминания, Дейн. Лучше подумай, что нам с ними делать. Если они согласятся, конечно. Может, пригласим на ужин или сводим потанцевать?
— Почему бы и нет.
— У меня ведь сегодня очередное нашествие гостей. Не представляю еще, во сколько я освобожусь.
— Ничего, сынок, в самом худшем случае я развлеку их до твоего прихода сам. Только дай мне денег…
— Господи, ты такой же вымогатель, как Патрик. Кстати, какая тебе больше нравится?
— Все равно. Любая подойдет.
— Хорошо — тогда берешь шатенку. Коль скоро по счету плачу я, мой выбор первый.
— Пожалуйста, малыш, я не возражаю. О, вот и они. Черт возьми, до чего классные девки!
В дамском туалете девушки избавились от очков и немного причесались. По мере их приближения я разглядел, что у шатенки глаза темно-синие, а у блондинки — светло-голубые, почти серые, но на удивление теплые и сексуальные. Усевшись на свой стул, она стрельнула ими в меня, попросив зажигалку, отчего меня мигом бросило в пот.
— Итак, — спросила она, затянувшись. — Что вы тут без нас решили?
Вопрос поверг меня в смятение. Я уставился на нее, не веря своим ушам.
— А что, — продолжила она, — вы ведь наверняка перемывали нам косточки, так же, как и мы вам. Не так ли?
Я быстро посмотрел на Тони. На его физиономии расцвела широкая улыбка. Я оторопело перевел взгляд на блондинку и расхохотался.
— Да, вы угадали.
— Ну, так сколько нам ждать? Выкладывайте — что вы тут напридумывали.
Мы с Тони покатились со смеху. Отдышавшись, я ответил, стараясь говорить с той же прямотой, как и блондинка.
— Как насчет ужина и танцев сегодня вечером? Я знаю местечко, которое наверняка придется вам по вкусу.
Блондинка наклонилась к подружке, обменялась какими-то словами, потом снова повернулась ко мне.
— Мы принимаем ваше предложение. Меня зовут Клаудиа Зиген.
— А меня Крис Шпайер, — улыбнулась шатенка.
— Расс Тобин.
— Тони Дейн.
Подошел официант с мышьяком. Я украдкой метнул взгляд на Тони. Он все ещё был ошарашен внезапным натиском девиц. Тони и сам не страдает от излишней скромности, но Клаудиа превзошла его по всем статьям.
— Просит, — произнес я, поднимая свой бокал. — Или как там у вас принято говорить.
— Чин-чин, — улыбнулась Клаудиа. — Или как там принято говорить у вас.
— Мы из Лондона, — поведал Тони.
Крис приподняла брови.
— Вы — наверное, — сказала она. — А вот Расс, по-моему, не чистый лондонец.
Пришел мой черед удивляться.
— Откуда вы знаете?
