Но как только я доставала телефон из сумочки и замечала отсутствие её звонков и сообщений, мне удавалось перебороть желание вернуть её обратно.
Спустя неделю после её отъезда, Сальваторе упомянул её за обедом:
– Твоя девушка достаточно…
Я указываю на него вилкой.
– Настя не моя девушка.
Сэл поднимает руки, будто сдается.
– Хорошо, хорошо, просто подруга Настя – так лучше? – это так банально. Она боится, что ремонт лодки будет стоить дороже, чем плата за аренду во время сьемок, и сказала, что пока не сможет с нами работать, но кое-что предложила и согласилась быть нашим главным консультантом в «Бескрайнем Горизонте».
– Да? – не могу точно сказать, мое безумно колотящееся сердце означает восторг, что Настя все-таки собралась и позвонила Сальваторе, и будет участвовать в проекте, или же меня пугает, что я превращусь в настоящую размазню, как только её увижу.
– Мы встретимся с ней на следующей неделе и осмотрим несколько лодок, – Сальваторе смотрит на меня, когда я роняю вилку на тарелку.
– На следующей неделе? Сьемки же начнутся не раньше апреля.
– Ты уже работаешь на меня, Тюльпанчик, – напоминает мне Сальваторе, называя меня ласковым и принятым в нашей семье прозвищем, чтобы немного сгладить свой тон. – Ты мне там понадобишься. У тебя какие-то проблемы с поездкой в Канаду?
– Очевидно, наши личные проблемы с Настей никак не касаются профессиональных вопросов. Прости, Сэл. Мне нужно немного времени. Я справлюсь.
Он выпячивает подбородок и ведет себя, как настоящий крестный:
– Хочешь, я набью ей морду?
– Нет, пожалуйста, не лишай меня удовольствия сделать это самой.
Я откусываю сэндвич, жую и глотаю. И решаю не говорить, где именно мне нравится, чтобы находилось лицо Насти.
– Боже, надеюсь, ты не совершаешь ошибку, втягивая меня в эту работу, – говорю я. – Конечно, я знаю этот бизнес, но ты уверен, что не хотел бы работать с более…
– У меня хватит опыта для нас обоих, – уверяет он, пожимая плечами и насаживая на вилку стручковую фасоль. – Ты знаешь, как тут все устроено, и я могу обучить тебя работать именно так, как мне нужно. Мне нравится твой твердый характер, и как быстро ты учишься. Сейчас тяжело найти подходящего человека, особенно такого умного, преданного и напористого, как ты.
Некоторое время я с обожанием смотрю на Сэла.
– Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, правда?
– Да, да, – он отпивает свой холодный чай. – Так что произошло с Настей?
Вздохнув, я кладу салфетку на стол.
– Вообще-то я не сказала ей, что обсуждала с тобой использование её лодки для съемок для огромного многомиллионного голливудского проекта. Она разозлилась, и пошло-поехало.
Он смотрит на меня удивленно-скептически.
– Ты шутишь?
– Прежде чем ты что-то скажешь, пожалуйста, имей в виду, мне уже каждый сообщил, что я совершила ошибку. И я чувствую себя идиоткой.
Он немного расслабляется и, слегка пожав плечами, продолжает есть свой салат.
– А потом она просто взяла и уехала, – говорю я. – Вот почему я злюсь на неё. И чувствую себя…
Проглотив, он заканчивает предложение за меня:
– Дерьмово?
– Ага.
– На следующей неделе у тебя будет шанс рассказать ей обо всем, что чувствуешь. Мы вместе обедаем, – встречаясь со мной взглядом, Сэл невинно хлопает ресницами.
Блин.
***
– Серьезно, Свет, – интересуюсь я, усаживаясь на диванчик в Great Maple, где мы встречаемся со всей бандой на очередном субботнем завтраке. – Сколько ты тратишь на авиабилеты, прилетая сюда практически на каждые выходные?
– Много, – смеясь и показывая свои неприлично красивые ямочки на щеках, соглашается она. – Но на эти выходные я прилетела, чтобы мы смогли найти дом.
– Э-э, прости, что? – спрашиваю я, наклоняясь вперед, чтобы встретиться взглядом с Катей.
– Что ты сказала? – добавляет Тася.
– На этой неделе закончился процесс! – визжит и улыбается во все 32 зуба Катя, – Света теперь официально может искать работу здесь, и у неё уже назначено собеседование в отделении Калифорнийского университета Сан-Диего.
– Срань господня, это же чудесно! – я подскакиваю с дивана и поднимаю Леру, чтобы я добраться до Кати с другой стороны. – Девчата, я так за вас рада!
К этой куче-мале присоединяется Тася, и я слышу, как Света говорит что-то про видеокамеру и добавление желе.
Я выбираюсь из клубка и шлепаю Свету по руке, перед тем как поправить свою рубашку.
– Не могу поверить. Теперь мы все будем вместе!
– Ну. Не совсем, – говорит Тася, выражением лица показывая, что это неловко.
– О, точно. Все, кроме Насти, – говорю я, и все так смотрят на меня, словно я хрупкая, как яичная скорлупа, и подкатилась к краю стола. Я смеюсь, пожалуй, слишком громко и почти истерично. От этого становится еще более неловко. – Очевидно, что я понимаю: её здесь больше нет, – после чего, сама не знаю, зачем я только открыла рот, и меня никто не остановил, добавляю: – Она уехала, даже не попрощавшись.
Тася фыркает, поглаживая мои плечи.
– Ш-ш-ш, дикарка.
Я снова смеюсь.
– Я что, стала похожа на безумную, да?
– Немного. – смеясь, соглашается Света.
– Я ездила к ней на прошлой неделе, – заявляет Лера, и я уверена, что слышу визг тормозов у себя в голове.
– Ты видела Настю?
– Ага. Я полетела, чтобы узнать, что произошло, ведь никто мне ничего не объяснил, – она тяжелым взглядом смотрит на меня, но потом подмигивает.
Видите? Я же говорила про непроницаемое лицо Леры. А я бы ни за что не сказала, что пару недель назад она переживала по поводу отъезда Насти, оставила свой магазин в руках малонадежной Оли и полетела в Канаду, чтобы все выяснить.
Мне хочется как-то дать понять, что я не по уши в боли от того, что кто-то слетал к Насте и проверил, как у неё дела. И по их взглядам мне ясно: они ждут, что я легкомысленно отшучусь по этому поводу… но я не могу.
Я закончила злиться. Знаете, это очень выматывает, да у меня не особо-то и получалось. Я чертовски скучаю по Насте, мне не хватает моей единственной, и я так ревную, что Лера её видела, что покрываюсь красными пятнами.
– Ты как вообще? – осторожно спрашивает Тася.
– Да не очень, – признаюсь я. – Мне нужно будет на следующей неделе смотреть лодки с Сэлом, и мы пригласили Настю на обед в благодарность, что она будет работать консультантом. Я уже знаю, что будет неловко и тяжело, ведь у неё так хорошо получается быть отстраненной и профессиональной. И из-за этого мне грустно.
Господи, меня бесит, что я такая откровенная, когда мне плохо. Кажется, родители меня натренировали выплескивать все настоящие чувства, а не прятаться за стеной сарказма.
– Если тебе поможет, – говорит Лера, – она выглядела также как и ты, когда я сказала, что ты заезжала к нам в день её отъезда.
– Ты рассказала ту часть, когда я была зла, или что мне было грустно? – спрашиваю я. – Потому что мне хочется, чтобы она представляла меня в офигенных сапогах и с бензопилой в руках.
Лера смеется, качая головой и возвращаясь к своим вафлям.
– Она объяснила, почему разозлилась?
– Немного, – отвечает Лера, снова откусывая.
– Так все-таки она немного переборщила, да? – я слышу по своему голосу, что даже мне сложно в это поверить.
Ковыряясь в своем завтрака, Света спрашивает:
– Она рассказывала тебе, почему бросила колледж?
– Ага, немного. Я имею в виду, мы толком и не говорили на эту тему, но знаю, что она бросила, чтобы начать рыбачить с семьей.
– Не совсем, – отложив вилку, говорит Света. – Она бросила, чтобы управлять семейным бизнесом.
– Подожди, – подняв руку, перебиваю я. – Говоришь, в колледже? Я думала, она взяла все на себя после «Разъезжай и Сооружай».
– Нет, – говорит Лера. – Когда ей было девятнадцать лет, у отца случился сердечный приступ, а затем и инсульт год спустя. Кириллу тогда было шестнадцать, а Денису вроде около одиннадцати? Поэтому для Насти буквально не было другого варианта, кроме как взять все в свои руки.
