— Хизер?
Я обернулась и увидела пожилого мужчину с большими карими глазами Ноа, которые смотрели на меня, покраснев от слез.
— Да! — воскликнула я. — Здравствуйте.
— Пока никаких новостей. Он все еще в операционной, — сказал он, обнимая меня.
Его тепло успокаивало. С таким облегчением, что наконец-то я здесь, я выдохнула. По крайней мере, ничего не изменилось к худшему.
Надежда еще оставалась.
— Вы что, совсем одни? — спросила я его.
— Да. Мать и брат Ноа летят из Миннеаполиса, но они приедут только через несколько часов.
Мое сердце разрывалось от того, что он ждал меня здесь один.
— Ох, эм…это моя подруга Минг. Она сопровождала меня сюда.
— Привет, — сказал он.
Минг улыбнулась. — Приятно познакомиться — она повернулась ко мне.
— Пойду поищу уборную. Я сейчас вернусь.
Когда она ушла, я снова повернулась к мистеру Каваллари. Страха в его глазах было достаточно, чтобы разрушить все защитные механизмы, которые я использовала до сих пор. Я чувствовала, как подступают слезы.
Судья Джуди шла по телевизору, висевшему на стене. Ее резкий тон был особенно раздражающим, учитывая мое состояние.
— Мы должны оставаться позитивными, — отец Ноа взял мои руки в свои. — Ты веришь в молитву?
— Честно говоря, я выросла без религии и никогда особо не молилась.
Но я молилась без остановки с тех пор, как уехала из Вермонта. Это почти инстинктивно, просто отчаянные желания для любого, кто будет слушать.
— Хорошо, — он кивнул. — Продолжай в том же духе.
— Я так и делаю — я замолчала, мои эмоции переполняли меня. — Мистер Каваллари, Ноа для меня всё.
Все еще держа меня за руки, он сказал: — Ты так много значишь для него. Когда он говорит о тебе, он весь светится, как никогда раньше.
— С ним все должно быть в порядке. Он просто обязан быть в порядке.
Краем глаза я заметила женщину с длинными темными волосами. Я поняла, что это Оливия, бывшая жена Ноа.
Она посмотрела прямо на меня. Со слезами на глазах она сказала: — Ты, должно быть, Хизер.
— Да.
— Я — Оливия. Я знаю. Приятно познакомиться.
— Я тоже рада с тобой познакомиться.
Удивительно, как такие чувства, как ревность, могут отойти на второй план во время кризиса. Странно, но я хотела, чтобы она была здесь.
Ноа нуждался в поддержке и в хорошем настроении всех, кто заботился о нем прямо сейчас.
Оливия обняла Мистера Каваллари.
— Что происходит, Нил? — спросила она.
— Мне сказали, что операция продлится около пяти часов. У нас еще целый час впереди. Никто не выходил с тех пор, как его забрали, — он отпустил ее. — Пойду посмотрю, может, удастся что-нибудь выяснить. Я сейчас вернусь.
Нил ушел, оставив нас с Оливией одних в приемной.
— Ты быстро добралась, — сказала она.
— Так быстро, как только могла.
Внезапно появилась Минг. — Привет.
— Минг, это Оливия, бывшая жена Ноа.
После того, как они пожали друг другу руки, Минг бросила на меня взгляд, который говорил: — Черт возьми. Минг, должно быть, почувствовала себя неловко, потому что снова извинилась. — Я присяду вон там. Просто крикни, если я тебе понадоблюсь.
— Ладно.
— Знаешь, я видела его сегодня, — сказала Оливия.
— Видела?
— Да. Он выглядел хорошо. Абсолютно здоровым.
— В котором часу ты его видела?
— Около полудня. Я заехала к нему домой минут на пятнадцать, чтобы он мог познакомиться с моей дочерью. У нее была назначена встреча с врачом в этом районе.
Я вспомнила о телефонном сообщении, которое оставил мне Ноа. Это было где-то около часа дня. Должно быть, это случилось сразу после ее ухода.
— Значит, он совсем не выглядел расстроенным? — спросила я.
— Нет. Не выглядел.
Оливия казалась такой же встревоженной, как и я.
— Знаешь, что он сказал мне напоследок? — спросила она.
— Что?
— Что я хорошая мать и он гордится мной, — она разрыдалась. — Мы через многое прошли, так что это действительно означало, целый мир.
Я протянула руку, чтобы обнять ее. Мы обнялись, как два человека, нуждающиеся в поддержке друг друга. Сейчас не время для горечи или эгоизма. Все, что имело значение, — это то, чтобы Ноа выкарабкался. Он нуждался в нас — во всех нас.
— Он всегда так высоко отзывался о тебе, — сказала я, отпуская ее.
Оливия шмыгнула носом. — Мне было тяжело слышать, как он признался, что влюбился в тебя.
Что? Мое сердцебиение ускорилось. — Это он тебе сказал?
— Да, сказал. Это что, неожиданно?
— Ну, он говорил это не совсем теми словами, но… … Может быть, именно это он и хотел мне сказать? — Ну, он определенно сказал это именно в этих словах сегодня, Хизер.
Он сказал мне, что любит тебя. Я сомневалась в его намерениях, когда дело дошло до ваших отношений, и он это опроверг. Он очень оберегает свои чувства к тебе. Я никогда не видела эту сторону Ноа. Я подумала, что тебе стоит услышать это прямо сейчас.
— Ты права. Стоит. Спасибо. — мы снова обнялись, и я слегка рассмеялась. — Это странно, правда?
— Совершенно странно, — она улыбнулась.
Такая странная смесь эмоций закружилась во мне: радость от осознания того, что Ноа любит меня, и мучительный страх, что я никогда не услышу это непосредственно от него.
Нил Каваллари появился снова, выглядя побежденным. — У медсестры не было никакой новой информации. Она обещала дать мне знать, если услышит что-нибудь от врачей.
Он сел напротив нас и положил голову на руки. Я подошла, чтобы сесть, и Минг встала со своего места в углу, чтобы быть рядом со мной.
Мы все сидели в тишине, печаль и страх витали в воздухе настолько ошеломляюще, что его можно было практически увидеть. Я вернулась к молитвам. Мне казалось, что на кону вся моя жизнь. Судьба моего будущего находилась в этом таинственном коридоре, ведущем в операционную.
Оливия внезапно встала. — Мой муж только что написал. Он разъезжает с ребенком, а она голодна. Я пойду покормлю ее и вернусь. Пожалуйста, напишите мне, если доктор выйдет.
— Хорошо, милая, — сказал Нил.
Через несколько минут кто-то в синей форме бросился к нам. Мы с Нилом встали в унисон.
Он обратился к отцу Ноа: — Операция прошла успешно. Мы не узнаем, пока он не очнется, насколько велики были неврологические повреждения. Ему очень повезло, что люди в супермаркете действовали быстро, а больница была рядом. Нам удалось как можно быстрее попасть внутрь, чтобы остановить кровотечение. Но дело в том, что если повреждение действительно произошло, лечение аневризмы не сможет его исправить. Будьте уверены, что мы сделали все, что могли, и его жизненные показатели сейчас в порядке.
— Мы можем его увидеть? — спросил Нил.
— Я хочу попросить вас дать нам немного времени. Скоро кто-нибудь выйдет и проведет вас. Он пробудет в отделении интенсивной терапии по меньшей мере две-три недели, пока мы будем следить за ним на предмет осложнений.
— Сколько людей полностью выздоравливают после такого? — спросила я.
— Примерно пятнадцать-тридцать процентов людей избегают серьезных трудностей, так что такой исход скорее исключение, чем правило.
О боже мой. Страх парализовал меня.
— А как насчет остальных семидесяти пяти процентов? — спросил Нил.
— От легкого до серьезного повреждения мозга. Как только кровь попадает в мозг, она повреждает ткани. Нарушается работа мозга, что во многих случаях приводит к потере памяти и когнитивным нарушениям. Поэтому мы действовали как можно быстрее, — он, должно быть, заметил, как мы расстроены, потому что добавил: — Некоторые люди продолжают жить совершенно нормальной жизнью без каких-либо долгосрочных повреждений, несмотря на разрыв. Не теряйте надежды. Мы узнаем больше, как только он проснется.
Он положил руку Нилу на плечо. — Кто-нибудь скоро выйдет, чтобы проводить вас к нему.
— Спасибо, доктор, — сказал он.
Мы обнялись, и я прошептала: — Он жив. Нам так повезло.
