— А ты и должен бояться! Я тебя к себе вообще больше не подпущу, жеребец неугомонный…
— Тужьтесь, да, вот так. Папочка, поддерживайте ее под спинку. Хорошо, хорошо. Вот уже и первая головка показалась. Да, да, еще немножко. И вот и наш красавчик! Смотрите, папочка, какой прелестный младенец!
— Что это? Твою ж мать…
Брутальный мачо при виде небольшого комочка, еще толком не обработанного акушеркой, вдруг покачнулся, посерел-побелел лицом и начал неловко заваливаться набок.
— Доктор, держите его! — завопила роженица, взволнованно приподнявшись на локтях. — Ри-и-ик! Уф — фу-у-ух, уф — фу-у-ух… Рик! Держись! Мне уже немножко совсем осталось.
— Мамочка, не отвлекайтесь, тужьтесь, тужьтесь, нам еще второго надо поймать!
— Дайте ему нашатырь ради всего святого!
Но, выбирая между двумя младенцами и сомлевшим в обмороке мужиком, акушерка предпочла первых, позволив потерявшему сознание — совершенно очевидно, что от невыносимого счастья — папаше осесть на стерильный пол, что и зафиксировала бесстрастная камера.
— Милый? Уф-фу-у-ух… Ты в порядке? Уф-фу-у-ух…
— А вот и младшенький! И тоже красавчик, весь в папочку. Экая, мамочка, вы молодец. Обоих здоровяков, да сама, да так гладенько, без разрывов. Вот и умница!
Вздрогнув от резкого запаха нашатыря, подсунутого милосердной медсестрой, парень открыл мутные глаза и обвел непонимающим взглядом помещение. С родильного стола ему улыбалась счастливая женщина, прижимая к груди двух сопящих младенцев.
— Рик? Любимый, ты как?
— Бл*дь, Алеена, пристрели меня на х*й.
— Обязательно, любимый. Но сперва поцелуй меня. Я соскучилась. И познакомься со своими сыновьями.
* * *
— Мистер Брукс, не могли бы вы сообщить мне уважительную причину, по которой вами были в очередной раз нарушены предписания нашей службы безопасности? — уставилась на меня, строго сдвинув брови, сахарочек. Бля, я дышать через раз начинаю, когда она смотрит вот так. Брови сходятся домиком, глаза вроде как гневно сверкают, а главное — все ее внимание сосредоточено исключительно на мне, а не на всяких там… делах.
— Всенепременно, миссис Брукс, — с готовностью вытянулся я в струнку. И не только я сам. — Я с радостью сообщу и даже наглядно продемонстрирую свои до хре… чрезвычайно уважительные причины, но исключительно в вашем кабинете.
Эта черная футболка на ней с надписью “Служба безопасности” явно сильно села при последней стирке. Обтянула все, только успевай слюну сглатывать. И ладно бы я один. Алло, все вокруг тоже зрячие. Хотя кое-чьи буркалы я повыдавил бы. Например, этого Питера, одного из операторов. Ибо нехер! На свое пялься, мне тут самому мало.
Стоявший за спиной у Перлы Саваж хрюкнул в свою ведерную кружку и ехидно прищурился.
— Дверь только запереть не забудьте, а то мало ли, засветите перед кем свои причины и аргументы. Кстати, глянь на всякий случай на своем столе — там Дизель в памороках от счастья тест с двумя полосками куда-то запихал, а теперь найти не может. Перла, он тебе не заглядывал похвастаться?
— Уже дважды. Только сегодня. И да, посмотрю на столе. А вам, мистер Брукс, хочу заметить, что очень сомневаюсь в том, что среди ваших причин нарушения техники безопасности есть такая, что требует приватности, — моя девочка слегка заалела щеками от замечания братана, но в лице не изменилась. Только бровь одну приподняла, нахально бросая мне вызов. Ах ты засранка! Нет, значит?
— А я прямо-таки уверен, что требует, — коварно усмехнувшись, я пошел на нее, ненавязчиво, но настойчиво тесня в сторону коридора, где нет камер. — И я с легкостью вам об этом напомню, миссис Брукс.
— Напомните? Разве я жалуюсь на память, мистер Брукс? — Уголок рта сахарочка дернулся в намеке на улыбку, и она таки поддалась, начав отступать.
Вообще-то жалуюсь тут я. Кто-то так много работает, что последние пару дней, с момента вступления в должность, валится и засыпает, едва выйдя из душа.
— Очевидно, да, раз уж сомневаетесь в весомости моих причин, — пробормотал, обхватывая ее лицо и наклоняясь к губам, как только мы скрылись с чужих глаз. — Детка, мне срочно, вот прямо жизненно необходима моя доза сладкого.
— Малыш, сейчас не очень подходящее время для сладкого, — улыбнулась уже открыто моя девочка и в противовес своим словам обвила мою шею, прижимаясь своей грудью к моей и позволяя теснить себя в сторону заветной двери.
— Не бывает неподходящего времени для этого. Я соскучился, — пробормотал между торопливыми поцелуями. Мы ввалились в кабинет Перлы, и я зыркнул по сторонам, выбирая местечко, где ее пристроить половчее.
— Мы же не расставались, — выдохнула мне в губы любимая и тихо охнула, когда я обхватил одну из ее грудей и потер выперший сосок большим пальцем.
— Мне тебя никогда не будет достаточно.
Вот, этот стол что надо, и глубокое кресло на колесиках перед ним прям то, что доктор прописал. Я плюхнул свой зад в него, ставя Перлу между своими коленями, и уже отработанными движениями избавил ее от джинсов и трусиков и мигом прижался лицом к низу ее живота. Втянул аромат возбуждения своей женщины и чуть не спустил сходу в штаны. Два дня, детка, это было прям по жесткому.
— Звучит зловеще, мистер Брукс, — не сказала, а практически простонала Перла, запутывая свои пальцы в моих чуть отросших волосах. — Намекаете на свое право получать недостающее где-нибудь еще?
— Чего? — вскинул я голову, офигев с такого поворота. — Бля, да в жопу это словоблудие уже, сахарок, а то договоримся еще до чего взрывоопасного. А я хочу рвануть по-другому.
— Рвануть, значит? — мурлыкнула моя сладкая погибель и стремительно стекла на пол, раздвигая мои бедра пошире. Взялась тонкими пальцами за пуговицы на моей ширинке и глянула снизу вверх, обещая одним взглядом мне блаженство. — Люблю смотреть, как ты взрываешься.
— Детка-детка-деткааа… — взмолился я, мигом ослабев мозгами и сам не соображая сразу, чего прошу: ускориться или пощадить и не истязать меня, ведь быть тихим парнем, когда она берется меня ласкать своим ртом, хрена с два получается. Какой там — за малым не ору в голос. — Я же нас с потрохами спалю. Ох, бля-я-я… — выстонал, как только мой член выпрыгнул из плена и качнулся, коснувшись охотно подставленных губ Перла, оставляя на них блестящую каплю предэякулята. — Я просто сдохнуть как люблю тебя, сахарочек.
— Самое время для признаний, да, мистер Брукс? — подмигнула она мне и поцеловала головку. Одно прикосновение, а меня за малым не прорвало.
— Мой шериф, я готов вам признаваться и в этом, и в чем угодно всегда, везде и как можно чаще… о-о-ох, да-а-а! — Мои глаза закатились от ох*енной жары и тесноты ее рта, и дальше мог уже только хрипеть и мычать, биться затылком о подголовник стонущего подо мной кресла и цепляться за подлокотники, потому как уносило-уносило-топило по жесткому. Но хер там я полечу без моей девочки. Ощутив, что моя выдержка уже почти достигла нулевой отметки, я подхватил Перлу подмышки и усадил голыми ягодицами на стол.
— Ра… — влепился в ее рот своим голодным и сразу же вогнал себя в нее, зарычав зверем от сладко-острого ожога-погружения. Мокрая насквозь, горячая до крика, готовая для меня запредельно. Готовая от того, что наслаждалась мной. Лучшая женщина в мире. Моя женщина.
Целовал и целовал, сжирал стоны… хватался-удерживал, никуда от меня… врезаясь в нее, вторгаясь-возвращаясь в свое… И полетел за ней, всегда за ней, как только по моей девочке прокатилась первая волна кайфа. Можно, теперь можно.
— И я до смерти люблю тебя, малыш, — еще тяжело выдыхая и не открывая глаз, прошептала моя жена, касаясь губами моей потной кожи. — Но если вы, мистер Брукс, и дальше станете нарушать правила безопасности, то в следующий раз вас ждет надирание задницы, а не спонтанный секс в рабочее время.
Это мы еще посмотрим, мой шериф.
— Если ты обещаешь надирать мне ее голой и это будет включать наручники…
— Рауль!..
