Резко обернулся. С полминуты просто смотрел, потом приблизился ко мне. Во взгляде отражается радость вперемешку с волнением. Сама с интересом изучаю: у нас разрез глаз одинаковый — сейчас вижу это, словно перед зеркалом нахожусь, только мои темнее…
Он прикоснулся руками к моим плечам, поглаживая мягко. И, наконец, обнял, облегченно выдохнув.
— Снежана… — пальцами сжимает мой затылок. — Девочка моя… если бы я знал… если бы знал…
Молчу, растерявшись от ситуации в целом. Тысячу раз представляла, как встречусь с отцом, услышу звучание голоса и посмотрю на него. А мы уже знакомы, оказывается… Но о чем говорить? С чего начать? Мне так хорошо от мыслей, что в этом мире есть еще один родной человек…
— Присядем? — предлагает. Киваю в ответ.
Расположились возле мамы. Первым делом проверила, как она себя чувствует — визуально ничего не изменилось, хуже не стало и это главное. Ужасно осознавать другое: однажды застану эту постель пустой… Как ни готовь себя морально, невозможно набраться сил заранее… Неизбежность наступит, а вместе с ней боль…
— Не думал увидеть Алю в таком виде… — говорит Иван Николаевич.
«Аля» — мама не любила такое обращение. Причем, всегда акцентировала внимание, как ее нужно называть, чтобы не сокращали имя. Исключительно: Галина и никак иначе.
— Это я виноват. Сломал ей жизнь… — продолжает, внимательно рассматривая маму, изменившуюся до неузнаваемости.
— Она никогда не жаловалась, — отвечаю.
Отчасти, в своей неудавшейся судьбе есть и ее вина. Алкоголь никто насильно не заливал. Всех многочисленных поклонников отшивала, не подпуская близко. Добровольно выбрала одиночество. Забыла, что привлекательная женщина, поставив жирный крест на себе…
— Снежана, надеюсь, ты сможешь простить? — моя ладонь оказывается в его теплых руках.
— За что мне прощать вас? Мы понятия не имели о существовании друг друга. Теоретически предполагала: где-то живет отец, но не более.
— Пожалуйста, обращайся на «ты», — уточняет. — Пока не прошу звать папой, привыкнуть нужно обоим, но если хочешь…
Неуверенно пожала плечами.
— Почему вы расстались? Ведь планировали пожениться, — смотрю в карие глаза.
— Глупо вышло… Друг был у меня… Нравилась ему Аля очень, все время лез в наши отношения — это уже потом вычислил провокатора, устроившего так, что мы расстались. Обстряпал всё ловко, будто изменил ей. Собрались на мальчишник перед свадьбой мужиками в сауне. Перебрал с алкоголем тогда, не помню, как уснул… Не отрицаю, девушки легкого поведения присутствовали, но не изменял твоей маме… Вот одну из этих шлюх бывший друг подложил и позвонил Але, чтобы приехала и полюбовалась на жениха. Она стала инициатором расставания, не поверила, потом вовсе сбежала. Я тоже хорош… Обидел… Психанул… Сказал: раз не доверяет, значит — сама не верна и беременна не от меня. И может идти на все четыре стороны…
— То есть… Вы знали о ребенке? — это меняет дело. Все по-другому выглядит. По факту: не важно, кто от кого ушел. Он не имел права оставлять девушку в положении.
— Да, — он сильнее сжал мою ладонь, ощутив, как напряглась. — Я не предполагал, к чему это приведет. Думал, успокоится, и буду вымаливать прощение…
— Но что случилось? — сколько они всего пережили.
— Через подругу Аля передала… — вздохнул, вспоминая. — Дословно: «сделала аборт и больше нас ничего не связывает». Как я зол был на нее, одно время ненавидел, потом мучился от тоски, ведь никого так не любил. Пытался найти… И очень счастлив, что у меня есть дочь.
— Иван Николаевич, вы с Самиром о встрече договорились? — решила уточнить.
— Снежана, не «выкай»… — с упреком сказал. — Нет, он не в курсе, вот уже третий день караулю… Твой муж ясно дал понять: не позволит нам общаться. Мстит.
— Должно пройти время, тогда изменит свое мнение, — уверена, так и будет. И лучше ему не видеть нас вместе.
— Нравится тебе быть послушной куклой? Носишь эту закрытую одежду, платок… — со злостью произносит и резко встает со стула. — Как ты вообще могла выйти замуж за него? Правда, беременна? А ислам — успела принять или нет?
— Мне кажется, вы вмешиваетесь не в свое дело… — возмущаюсь подобной наглости.
— Не мое, говоришь?! — хватает за плечи и слегка трясет. — Давай уйдем через черный выход? Самир не найдет тебя. Разведешься с ним заочно, с ребенком помогу — ни в чем нуждаться не будете.
— Да что за чушь вы несете?! — вырываюсь и отхожу от него. Такой поворот не устраивает.
— Разве не понимаешь: он пользуется тобой? — медленно надвигается на меня. — Наиграется и бросит.
— Нет! Мы любим друг друга! — спиной натыкаюсь на стену.
— Глупая… Пожалеешь, да будет поздно… Хочу помочь. Спасти. Исправить свою ошибку.
— Не подходите! — выставила руки вперед в предостерегающем жесте.
— Поехали со мной? — приближается, наплевав на просьбу.
— Нет… — упираюсь в его грудь. Становится страшно.
— Желаю добра, поверь, — резко дергает на себя. — Надеюсь, сможешь простить за такое решение.
— Пустите… — прохрипела, когда сжал в стальном хвате, подавляя сопротивление.
Он скрутил меня, закрыв ладонью рот, и потащил за собой…
28.2.Самир
Пока Снег пошла к матери, решил позвонить родителям — обрадовать очередным внуком или внучкой… Сейчас, когда беременность подтвердилась и соответствует примерно двум неделям, могу с уверенностью сказать: хочу ребенка, сына или дочь не имеет значения — пол первенца не важен. Как же глупо было ревновать жену к не родившемуся малышу, считая, что он заберет ее у меня, лишусь внимания. Да я сам буду проводить с ним много времени, давая возможность отдохнуть мамочке.
Разговор затянулся… Не заметил, как прошло почти полчаса.
Внезапно чувство сильной тревоги охватило или даже паники — ядовитой, травящей разум…
Сорвался и быстро пошел внутрь здания. Поднялся на нужный этаж. Как только раскрыл дверь комнаты и не застал там Снежану, в голове начал складываться пазл… А платок, который валялся на полу, словно знак, о многом сказал.
«Твою ж…» — схватился за голову, думая, куда идти и что делать.
Для начала пошел искать кого-нибудь, кто мог видеть, чтобы убедиться в своей правоте. Какой же я болван! Расслабился раньше времени. Сейчас-то зачем Александрову ее выкрадывать? А это точно он — сомнений нет. Тут два варианта: или, действительно, беспокоится за нее, как отец, или все-таки собирается давить на меня, использовать мою девочку… Сволочь…
Обращаюсь к медсестре на посту.
— Да, — она внимательно взглянула. — Вам помочь?
— Подскажите, пожалуйста, вы случайно не видели девушку, одетую в хиджаб? — пропустить такой наряд мимо глаз невозможно.
— Случайно видела… Минут пять назад. Она прошла вместе с мужчиной, лет пятидесяти.
— Не показалось ли вам странным чье-либо поведение? — уточняю на всякий случай. В Снежане уверен, не могла уйти добровольно. И зачем только отпустил одну?
— Не присматривалась. Сопротивлений не заметила. А что, какие-то проблемы?
— Нет, ничего… Спасибо…
Выхожу на улицу, оглядываюсь по сторонам, потом набираю номер Александрова. Вдруг ответит? Хотя сомневаюсь. Специально издеваться станет.
Гудок, второй, третий… сброс… Повторяю вызов — ничего, опять отклоняет мои звонки.
«Бля…» — куда он может ее увезти? Явно не туда, где жена с сыном, ведь от объяснений не отвязаться.
Звоню Владимиру. Вот, кто знает все и даже больше. Сейчас мною движет отчаяние и любая помощь нужна, даже от него, которому не доверяю. Он выслушивает мое повествование и выдает:
— Подъезжай ко мне в офис. Решим, — соглашается сразу.
— Скажи, есть наметки? — интересуюсь заранее, обрастая безумным волнением за Снега. Если с ребенком что-нибудь случится — сотру в порошок папашу, возомнившего себя самым умным.
— Иван не очень откровенничал, но, да, есть кое-какая инфа. Дом в пригороде у него имеется. А еще владеет базой отдыха в области.
