— А к нам психи не присоединятся? — с опаской спросила я. — Раз место опознали.
— Мы пока еще не настолько знамениты, — утешил он меня.
Я пересела на свой стул и попыталась придвинуть к себе стейк, но Арчи придержал тарелку пальцами.
— Нет, Дарина, сначала шоу, потом еда, — строго сказал он. — Давай, берешь тарелку с картошкой, поливаешь ее соусом хорошенько и с аппетитом ешь, а я пытаюсь у тебя отобрать. Поехали!
И он лихо развернул камеру, запуская запись.
Я с тоской посмотрела на свой стейк, но пришлось тянуться к картошке.
Потом он отбирал у меня бургер, а я как можно шире разевала рот, пытаясь ухватить хоть кусочек. За соседними столами уже начали посмеиваться, глядя на нас.
— Нет, Дарина! У нас же свидание! — заламывал Арчи руки, явно переигрывая. — Помнишь, как в прошлый раз у тебя треснуло платье?
— Это не треснет! — отвечала я по сценарию. — Оно с запасом.
И я снова поедала картошку на камеру, поливая ее жирным соусом.
Как обычно мы снимали по много-много дублей. Минимум три удачных попытки для каждой идеи — такой у него был план.
На дотошность Арчи не влияло даже то, что на нас уже собирался смотреть народ. Они толпились неподалеку, стараясь не попадать в кадр, но уходить не планировали.
Мой стейк давно остыл и стал невкусным, но я и есть уже не хотела — картошки и бургеров я наелась до тошноты. И стоило портить хорошее мясо…
В какой-то момент Арчи отошел, чтобы полюбоваться на витрину с десертами и отобрать самые фотогеничные, а я оглянулась по сторонам в поисках туалета. И вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд.
Нет, конечно, на нас и так смотрели почти все на фудкорте — собравшись в отдалении и забыв о собственной еде. Хлопали в конце каждого дубля, ржали в тех моментах, когда Арчи в отчаянии воздевал руки к небесам, умоляя их вразумить его девушку-обжору, комментировали мои размеры… Ну это как всегда.
Но они смотрели с любопытством и ожиданием — что мы еще выкинем, а этот взгляд был совсем другим. Я повертела головой, ища источник — и вздрогнула, увидев у высокого окна Егора.
Глава пятидесятая, в которой над полем боя занимается рассвет
Шум торгового центра словно отдалился, затих, я почти не замечала мелькающих людей, которые на мгновение-другое заслоняли Егора. Я все равно его ощущала.
Он стоял против света, и я вряд ли узнала бы его, если бы не этот, отличающийся от других взгляд.
Меня бросило в жар, и я отвернулась от окна, села очень прямо и сделала вид, что не узнала его. Было очень глупо так себя вести, он наверняка понял, что я его заметила, но бороться с собой было невозможно. Паника внутри нарастала, я не знала, что и думать.
Что он тут делает?
Объявился спустя почти две недели после нашего разговора — для чего?
Случайно зашел? Тогда почему до сих пор стоит и смотрит?
Тоже смеется надо мной и моей ролью толстой обжоры, которую никак не может приструнить ее кавалер?
Наверняка представляет на месте Арчи себя и думает, что не зря стеснялся выходить со мной на публику! Позор-то какой!
Арчи вернулся с куском торта на тарелке. Вавилоны крема были увенчаны ярко-алой вишенкой, и от одного его вида начинала болеть поджелудочная и подниматься сахар в крови.
Я и раньше-то пирожные ела в основном в моменты острого стресса, а сейчас меня подташнивало даже от мысли о еде.
— Так, давай финалочку снимем, — заявил Арчи. — Сиди, не шевелись!
Я и так сидела, с отвращением осматривая торт и думая, что один дубль, может, и выдержу, но вряд ли больше. Просто лопну.
Арчи подошел и присел рядом с моим стулом, что-то такое делая с подлокотниками.
— Ты чего там химичишь? — спросила я, когда он натянул тонкую, едва заметную полоску скотча, привязывая меня к сиденью.
— Готовлю тебя к съемкам нашего бомбезного контента! — Арчи отошел и полюбовался мной как произведением искусства. — Так, давай! Это будет лучший ролик.
— Что делать? — спросила я обреченно.
— Значит так, — начал Арчи. — Идея такая: ты тянешься к торту прямо руками, я кричу: «Не-е-ет!» и отодвигаю его от тебя. Ты пытаешься встать, чтобы схватить торт… И застреваешь задом в стуле!
Я дала себе пару секунд переварить идею.
Выдохнуть.
Мысленно разогнать алый туман гнева, сгустившийся перед глазами.
И только тогда сказала ровным голосом:
— Нет.
— Что — нет? — не понял Арчи.
— Я не буду в этом сниматься. Это перебор, — спокойно объяснила я, чувствуя некоторую гордость за то, что сохраняю хладнокровие, а не швыряю в него тарелкой с тортом. Хотя очень хочется.
— Дарина! Перестань устраивать истерику, — раздраженно сказал Арчи. — У тебя что сегодня — ПМС?
Может, еще не поздно тортом? Прямо в рожу. Как тому мужику в булочной.
Контент будет — бомба!
— Это унизительно. Я не хочу, — снова очень спокойно повторила я.
— Ты просто не понимаешь, — Арчи начинал злиться по-настоящему. — Это все продуманная кампания. Конечно, это смешно и унизительно! Но когда люди смеются над тобой, они чувствуют себя лучше! Они возвышаются над своей убогой жизнью. И они будут возвращаться к нам, чтобы снова испытать это приятное чувство.
— Давай тогда смеяться над тобой, — предложила я.
— Они и так смеются надо мной! Из-за тебя! — рявкнул Арчи. — Все! Хватит кобениться! Три дубля и свободна! Унизительно или нет — будешь думать, когда пойдешь выбирать себе новый телефончик. У нас уже есть рекламодатель, готовый работать с новым аккаунтом, и деньги там обещают хорошие!
— Но я не…
— Три, два, один, поехали! — жестко скомандовал Арчи, запуская запись и заявляя уже на камеру: — Хватит, Дарина! Тебе уже достаточно!
Играл он как никогда великолепно, вкладывая самые живые эмоции. Прямо по глазам видела.
Он отодвинул от меня тарелку, я попыталась встать и почувствовала, как плетеное кресло поднимается вместе со мной.
— Дай! — так же жестко скомандовала я.
Но мой отчаянный тон растерял угрожающие ноты, растворившись в хохоте толпы. Остался только каприз нелепой жирной тетки, у которой отобрали вожделенное лакомство.
— Глянь на нее, вот жопу отъела! — хихикнула какая-то девчонка из стоящих поближе. — Не буду сегодня десерт брать.
Неожиданно эти слова ударили меня куда больнее, чем в интернете.
Там это просто строчки на экране, за ними не видно лиц.
А здесь — все живые. И я тоже.
— Второй дубль, — сказал Арчи. — Три, два, один…
— Нет.
— Да!
— Я не буду больше в таком сниматься! — я повысила голос и увидела, как в толпе начали доставать телефоны и направлять на нас. — Эти твои тупые шутки просто дурной вкус!
Я принялась сдирать скотч, прилипший к платью, но в глазах стояли слезы, а он только тянулся, но не рвался.
Арчи зло оскалился:
— Дура! Дурной вкус — это ты сама! Не была бы ты такой, никто бы не ржал!
— Что ж ты с дурой работал! — фыркнула я. Пришлось придвинуться к столу и взять нож, чтобы освободиться от скотча. — Это ты ко мне пришел, а не я к тебе!
— Толстуха с самомнением до небес! — заорал Арчи. — Да кому ты вообще нужна!
— Мне.
От неожиданности я чуть не пропорола тупым десертным ножом свое бедро.
Я перестала следить за Егором, когда мы начали скандалить, и не заметила, когда он приблизился к нашему столу.
Он забрал нож у меня из руки, присел на корточки и в два движения срезал скотч.
Поднялся и протянул мне руку.
— Куда?! — Арчи вскочил, но сделать шаг вперед не решился. Так и переминался у стола, дергался, подпрыгивал. — Что ты вообще делаешь, Титов?
— Я ее забираю, — спокойно ответил Егор, сплетая свои пальцы с моими. — Эта дура в моем вкусе.
— Дурном? — не выдержала я.
— Дурном, — согласился Егор, стискивая мои пальцы и уводя меня сквозь толпу.
Глава пятьдесят первая, в которой героиня ничего не понимает, а герой чуть было не получает все, но…
Мы спустились на подземную парковку, не размыкая рук, и Егор открыл мне дверь блестящего черного внедорожника. Внутри пахло новенькой пластмассой и благородной кожей, под ногами сияла лиловым неоновая подсветка.
