Анцибор и его помощники направились в зал ожидания. Здесь сначала огляделись. Не заметив срочников, старший лейтенант приказал пройти вдоль скамей – кто-то мог на них лежать или сидеть. Опыт «комендача» не подвел: на одной скамье обнаружился спящий пограничник. Он лежал, пристроив голову на чемодане. Рядом на сиденье примостилась зеленая фуражка. Увидав его, старший лейтенант возрадовался – пограничников он терпеть не мог. Много о себе думают. Остановишь такого зимой на московской улице с фуражкой на голове вместо положенной ушанки, ну, а тот в ответ: «Мы вашим приказам не подчиняемся. У пограничников свое начальство. Нам положено».
– Разбуди его, Петренко! – приказал Анцибор сержанту.
Тот склонился над солдатом и потряс его за плечи. Пограничник замычал и открыл глаза.
– Встать! – приказал ему Анцибор.
– Отвали, шуруп! – буркнул пограничник и опять закрыл глаза.
Анцибор от его ответа чуть не задохнулся. Как он смеет говорить такое офицеру!
– Пьяный он, товарищ старший лейтенант, – доложил Петренко. – Так дохнул – сам едва не окосел.
– Взяли – и в машину! – приказал наряду старший патруля.
Сержант с ефрейтором подняли пограничника с сиденья. Тот при этом что-то возмущенно замычал. Не придав этому значения, ефрейтор нахлобучил пограничнику на голову фуражку, а затем взял с сиденья чемодан. Прихватил гитару. Однако увести задержанного не удалось – дорогу преградил мужчина в кепке и в болоньевом плаще.
– Оставьте пограничника в покое! – сказал, сверля их нехорошим взглядом.
– Товарищ, отойдите! – нахмурился Анцибор. – Вы препятствуете комендантскому патрулю исполнять свои обязанности.
– А насрать! – ответил тип в плаще. – Нет у вас власти надо мною – свое я отслужил. Чего к солдату прицепились? Спал тихонько, не мешая никому. Из Хабаровска летел. Там китайская граница, а чего там маоисты вытворяют, всем известно. Может быть, что воевал.
– Разберемся, – буркнул Анцибор и попытался отодвинуть мужика в сторонку. Но вмешалась женщина до этого сидевшая на скамье.
– Не трогай моего мужа! – закричала, подскочив. – Что это делается граждане?! – завопила на весь зал. – Военные гражданских бьют.
– Не бил я никого… – пытался оправдаться Анцибор, но баба не унялась. Привлеченные ее криками, к ним стали стягиваться любопытные. Не прошло минуты, как патруль оказался в плотном их кольце.
– Что здесь творится? – спросил солидный гражданин в очках и шляпе.
– Да вот эти, – мужчина, помешавший Анцибору, ткнул в него коричневым от никотина пальцем, – схватили пограничника, который на скамейке отдыхал. Ни документов не спросили, ни откуда прилетел. Хвать – и волочь с собой. Как можно так с солдатом? Да еще меня толкает, когда ему сказал.
– В самом деле, товарищ офицер, – сказал солидный гражданин. – Документы следует проверить первым делом.
«Он же пьяный!» – захотел ответить Анцибор, но сказать ему не дали.
– Нет их у него, – пояснил поднявший шум мужчина. – Старшина забрал – билеты покупать пошел. Просил меня за другом присмотреть. Дождаться б надо, а потом решать.
В этот миг, будто по щучьему веленью старшина и появился. Уверенно раздвинув любопытных, он подошел поближе и козырнул старлею.
– В чем дело, товарищ старший лейтенант? Куда вы тащите моего товарища?
– В комендатуру, – буркнул Анцибор.
– У вас нет на это права.
– Почему? – удивился офицер.
– Он не военнослужащий, как и я. Мы уволены из рядов вооруженных сил.
– У меня и дембеля строевым ходили, – усмехнулся Анцибор. Небрежный тон пограничника задел его до глубины души. Как он смеет говорить так с офицером?
– Ну, так мы не дембеля, – ответил старшина. – Списаны со службы по здоровью. У моего товарища нет ноги, на протезе ходит. У меня рука повреждена. Вот, смотрите!
Он протянул Анцибору военные билеты. Тот взял и поочередно открыл в них соответствующие страницы. Старшина не врал: в обоих заключение медицинской комиссии о невозможности дальнейшего прохождения военной службы. Подписи, печати…
– У нас и справки есть из госпиталя, – продолжил старшина, забрав военные билеты. – Могу их тоже показать. Не выйдет у вас со строевой, товарищ старший лейтенант, – он усмехнулся и скомандовал ефрейтору с сержантом: – А ну вернули моего товарища на место!
К досаде Анцибора, помощники беспрекословно подчинились. Рядовой, оказавшись обратно на скамье, раскинул руки вдоль спинки и буркнул: «Ху…вы шурупы!»
– Послушай, старшина! – взвился Анцибор. – Отсутствие ноги не дает права вашему дружку оскорблять патруль. Еще неизвестно как вы инвалидность получили. Возможно, он напился, ногу отморозил или в аварию на автомобиле угодил в нетрезвом состоянии.
– Напились, значит? – спросил зловеще старшина. – Отморозили? Сережа, покажи товарищам.
Рядовой пожал плечами и расстегнул шинель, затем отвел по сторонам ее борта. Анцибор с изумлением уставился на орден Славы, висевшей на груди солдата.
– А теперь сюда смотрите!
Старшина по примеру рядового расстегнул шинель и распахнул ее. Анцибор сглотнул. На кителе пограничника блестела Золотая Звезда Героя Советского Союза. Под ней сиял золотом с эмалью орден Ленина.
– Вот так мы выпиваем на границе, – хмыкнул старшина.
– Ни хрена себе! – воскликнул помешавший патрулю мужчина. – К героям прицепились. Вот, козлы!
Ответить Анцибор не успел.
– Что тут происходит? – раздался зычный голос позади.
Он оглянулся. Раздвинув любопытных, к ним приближался генерал в шинели и папахе. На каждом из погонов сияли по три больших звезды.
– Смирно! – крикнул Анцибор и бросил руку к козырьку. – Товарищ генерал-полковник, комендантский патруль осуществляет проверку документов у военнослужащих срочной службы. Доложил старший лейтенант Анцибор.
– Героев они чморят, – сдал его все тот же мужик в кепке. – Пристали к инвалидам. Те кровь проливали на границе, грудь вся в орденах, а эти прицепились и с собой тащить хотят.
– Грудь в орденах? – удивился генерал.
– Смотрите сами!
Мужчина подскочил и отогнул шинель у старшины, стоявшего по стойке «смирно». Брови генерала поползли к папахе.
– Документы на награды! – протянул он руку к старшине.
Тот вложил ему в ладонь орденскую книжку. Генерал ее раскрыл, пробежал глазами текст, а затем сверил фото с оригиналом.
– Новенькая, – произнес задумчиво. – За что героя дали?
– За Даманский, товарищ генерал-полковник.
– Ранен был?
– Три осколка мины, – ответил старшина. – Грудь, рука и голова, – он стащил фуражку, показав багровый шрам на лбу. – У моего товарища ампутировали ногу, на протезе ходит. Награжден орденом Славы третьей степени. Нас комиссовали.
– Ясно, – генерал кивнул, вернул орденские книжки и поманил пальцем Анцибора. А когда тот подошел, склонился к его уху: – Ноги в руки – и чтоб духу твоего здесь не было! Не хватало, чтобы вас побили.
– Есть! – щелкнул каблуками побледневший старший лейтенант, повернулся и скомандовал: – Габидуллин и Петренко! Следуйте за мной!
Люди расступились, пропустив патруль. Генерал склонился к уху старшины:
– Молодцы, конечно, но устав не нарушайте. Не позорьте форму пограничников. Вот приедете домой, снимете ее, тогда и пейте.
– Понял, товарищ генерал-полковник! – вытянулся старшина.
– Разошлись, товарищи! – обратился генерал к глазевшим на них людям. – Инцидент исчерпан.
Толпа быстро рассосалась.
– Далеко летите? – спросил генерал у старшины.
– В Минск, товарищ генерал-полковник. Оба там живем.
– Знаю этот город, – генерал кивнул. – Воевал там в сорок первом. Никогда не думал, что и детям нашим доведется. Вот же суки косоглазые! – выругался он вполголоса. – И чего полезли? Ладно, старшина, бывай.
Он пожал руку пограничнику, повернулся и ушел. Старшина посмотрел на стоявшую у скамьи семейную пару.
– Спасибо вам, товарищи! Помогли.
– Да пожалуйста, – мужчина улыбнулся и спросил, понизив голос: – Тяжело на острове пришлось?
