Вскоре мы добрались до границы Светаны. Здесь гористая местность заканчивалась, впереди лежали холмы и долины Багряного Края. На последней скале (или первой, если смотреть с запада), возвышалась каменная башня. Крутой склон прорезали ступени длинной лестницы, которая заканчивалась у высокой и узкой двери.
— Дядя, мне нужно увидеться с Дёреном, — заявила Малинка.
— Мне тоже, — ответил Вепрь. — Остановимся здесь на ночь, — и отдал распоряжения солдатам разбивать лагерь.
— Эй, Перец, проводишь меня в башню, — окликнула сладенькая командным тоном, спешившись.
— Да, госпожа.
Мы долго поднимались по лестнице, она оказалась длинней, чем виделось снизу. Ступени покрывали круглые желтоватые пятна лишайника — видно, посетители бывают здесь нечасто… Я опасался встречи с колдуном. Ни разу с их братом не говорил, только видал издали. А баек про них ходит… И чаще всего не слишком лестных. Хотя, может, люди, лишенные дара, просто завидуют?.. Вон, айров вообще нечистыми духами прозвали. Да и чего бояться, если Малинка за Дёрена этого вроде как поручилась?
Девочка остановилась у деревянной двери, усаженной железными бляхами, и постучала. Я гадал, откроет ли колдун сам, или у него есть слуга. Тут тяжелая створка бесшумно отворилась, но за ней никого не было, только камни, по которым расплескались стремительно ворвавшиеся внутрь слонечные лучи. Сладенькая шагнула через порог, я за ней. По-прежнему никого не видно… Неужто хозяин приказывает предметам на расстоянии? Будто подтверждая шальную мысль, дверь медленно закрылась сама.
— Дёрен, я с другом, — Малинка подошла к винтовой лестнице, начинавшейся в углу за дверью, и позвала, подняв голову вверх.
Я тем временем оглядывался по сторонам. Круглая комната с высоким потолком, с каменными стенами без украшений, свет падает через ничем не забранное окошко над дверью.
— Кто нам открыл? — спросил у сладенькой.
— Я, — раздался низкий голос. По лестнице спускался человек в темном балахоне до пят. Когда он подошел, я разглядел, что ткань синяя, почто черная, напоминающая цветом вечернее небо. Казалось, на ней вот-вот проступят звезды.
Цвет ткани я рассмотрел без труда, а внешность колдуна удивительным образом ускользала, и даже не от глаз, а от сознания. Поначалу показалось, что передо мной человек без возраста. Я встречал таких: им может быть от двадцати пяти до пятидесяти — разброс приличный. Но здесь был иной случай. Мужчина постоянно изменялся, вернее, неуловимо менялся его возраст. Вот он начал молодеть, лицо разгладилось, черты перестали быть заостренными, приобретая юношескую мягкость. В первые мгновения показалось, что я просто ошибся из-за скудного освещения, но (три болота!) теперь на меня взирал мальчишка лет шестнадцати, высокий, плечистый, но совсем юный.
— Здравствуй, Уртика, — улыбнулся сладенькой. — И тебе привет, мальчик.
— Доброго дня, хозяин. Только какой я тебе мальчик? Ты… — мой язык внезапно прилип к нижним зубам, не в силах двинуться, а пацан снова стал меняться.
Пара вдохов — и мужчина лет на десять постарше меня лукаво усмехнулся.
— Тебе надо научиться придерживать и своего дружка, что пониже пояса, и врага, что болтается во рту.
Я тут же прекратил попытки отлепить язык от зубов и принялся проверять самое дорогое. Ежели колдун начудил в одном месте, запросто мог учинить порчу и в другом.
— Что происходит? — забеспокоилась Малинка.
Убедившись, что в штанах все в полном порядке, я перевел дух. Девочка смотрела на меня с примесью недовольства. Пусть бы лучше на колдуна дулась: ну как у меня после его советов не встанет? И неужто ее совсем не удивляет стремительное изменение возраста Дёрена? Или она к этому привыкла за время предыдущих встреч? Я бы вряд ли смог… Вон, мужик-то совсем одряхлел, даже плечи опустились.
— Не волнуйся, Уртика. Ты же не сама за советом пришла, его привела. Вот я и наставляю мальчика на путь истинный. Таким, как он, трудно без отца расти, и дальше будет непросто. Айры — народ скрытный. Они не станут откровенничать с полукровкой, зная, что родитель никогда не бросит свое семя, раз позволил ему взрасти.
— Но его отец, наверное, умер, когда Перчик был маленьким, — Малинка, с присущим ей пылом кинулась меня выгораживать. Хозяйка Небесная, не допусти, чтобы она когда-нибудь сцепилась из-за меня с Ясменем!
— Ты с одного взгляда определил, что я не совсем человек? — я с трудом заставил себя думать не о сладенькой, а о собственных неурядицах.
— Да. Чему удивляться? Ты ведь тоже различаешь кое-что, невидимое другим, — подмигнул мне юнец. — Пойдемте-ка наверх, детки. Чего в прихожей разговаривать, — перед Малинкой, пропуская на лестницу, склонился в полушутливом поклоне мужчина.
Что за наваждение?
Наверху оказалась такая же круглая комната, только вместо двери было большое окно до пола с массивными деревянными ставнями, сейчас широко распахнутыми. Девочка тут же высунула туда нос.
— Леса в самом румянце! — восхищенно выдохнула и обернулась ко мне. — Посмотри, Перчик.
Прежде чем подойти к сладенькой, покосился на хозяина, он жестом пригласил к окну. Я выглянул и чуть не охнул навроде Малинки. Эта сторона башни выходила на запад, как раз на Багряный Край. Теперь я знал, почему он так называется, а еще догадался, что первые люди пришли сюда осенью, наверное, в это же время.
Скалы заканчивались здесь, на границе со Светаной. Дальше простирались невысокие пологие холмы, поросшие, как и долины меж ними, кленовыми лесами (Багряный Край славится сладким сиропом, который жители получают из сока этих деревьев). Осень, расположившись в лесном краю на отведенный ей срок, окрасила древесную листву по своему вкусу — во все тона пламенеющего багрянца. А красноватые лучи заходящего солнца добавляли картине жаркого свечения.
— Хозяйка Небесная, как же красиво! — с удивлением услышал я собственный голос.
— Ты все-таки умеешь видеть, — фыркнула Малинка. — На берегу Поющего моря я решила, что ты попросту слеп.
— Я слеп? И это говорит женщина, которой я раскрыл глаза на прелесть ее веснущатого носика! — для порядка чмокнул туда сладенькую, она покраснела и смущенно засмеялась.
— Деточки, вы зачем сюда пришли? — поинтересовался Дёрен. — Золотую змейку с животика убирать?
