— Замолчали все и улыбаемся, — угомонил нас Денис. — Я вас сфоткаю сегодня, или вы уже не хотите фото?
— Хотим-хотим, — ответил за всех Ланской и медленно провел пальцами по моей ягодице сверху-вниз и обратно, а в конце путешествия снова довольно сильно сжал её горячей, огромной пятернёй.
— Кхм, — прогнулась я в спине. Мурашки пробежали по позвоночнику. Щекотно… Сволочь, чего он творит-то? Сердце билось как сумасшедшее. Мне приятны эти поглаживания, я не очень поняла? Или я уже с ума сошла совсем? Нервно сглотнула и почти не дышала. Ну не козёл он?
— Что такое, Ди?
— Есть кадр, вольно!
Тут же сорвалась с места и унеслась в гримерную, по пути прощаясь с ещё оставшимися детьми. Закрыла дверь и перевела дух. На пару секунд закрыла глаза, чтобы успокоить бешено стучащее сердце, а потом открыла их снова и стала снимать костюм. Спустя минуту пришла и Таня и тоже стала переодеваться.
— Ты чего пыхтишь как самовар? — спросила Таня.
— Да ниче, устала просто, — отмахнулась я от неё.
Не говорить же ей о том, что произошло? Она убьёт меня, а вина не моя вовсе! Я не просила его лапать меня, до сих пор будто ощущаю на коже, как он сжимает лапой мою несчастную булочку!
— Опять вся помрачнела, как только Мир перешагнул порог кафе.
— Он мне не нравится, — пожала я плечами. — Каждый раз, как его вижу, так настроение и падает в минусовые отметки.
— Заметно. Ладно, я пойду заберу деньги, вы соберите с Миром реквизит и несите в машину.
Я промолчала. Так себе перспектива, но слава богу, что мы завели привычку с Таней собирать сразу все обратно в сумки прямо во время мероприятия за красочной ширмой, и несобранного реквизита осталось совсем мало.
Вышла в зал и быстро все покидала в сумки. Мир подошёл ближе.
— Мальвина, значит… — ухмыльнулся он и окинул меня взглядом с головы до ног.
— Да. И что? — враждебно вскинула я подбородок.
— Ничего. Тебе идёт, Синеглазка. Помочь? — спросил он.
— Мы уже сами всё собрали. Неси в машину, — указала я ему на две довольно большие сумки.
— А ты?
— Я Таню подожду.
Ланской подошёл ближе и посмотрел в мои глаза с высоты своего роста. Протянул руку и заправил мне за ухо прядь волос.
— Так, не трогай меня, — нервно сказала я и отступила на шаг.
— А чё ты дёргаешься, Диан? Будешь шарахаться теперь от меня?
— Просто я не хочу, чтобы ты прикасался.
— Почему?
— Мне это неприятно, ясно?
— Врёшь, — ухмыльнулся мажор. — У тебя шея и плечи покрылись "гусиной" кожей, когда я тебя… гладил по попе. Тебе это нравилось. Мне тоже. В которй раз хочу заметить, твоя попа хороша…
Не знаю, что на меня нашло, но я сделала шаг к нему и вдруг схватила в кулаки его футболку. Ланской игриво изогнул бровь и с иронией уставился на мои кулаки на его груди.
— Слушай, ты меня достал уже, ясно? — сказала я ему сквозь зубы. — Не трогай меня. Ни попу, ни сисю, ни даже пятку. Ты мне не нравишься! Отвали от меня.
— А ты такая страстная, оказывается, — усмехнулся он, накрывая мои руки сверху своими большими и горячими ладонями. — Вау.
Вздрогнула, когда он сжал мои кулаки, которые так и продолжали мять ткань его наверняка очень дорогой футболки. От его касаний словно ток по венам стрельнул. Серые глаза застыли на моём лице, и я словно стала куда-то проваливаться.
— Ты опять издеваешься надо мной, Ланской? Что ты хочешь от меня?
В ответ услышала его мягкий смех, который бил по ушам громче любого шума.
— А я не поняла. Это что происходит такое? — услышала я позади нас голос Татьяны.
Мои глаза мигом расширились от страха. Сердце отбивало барабанную дробь прямо в ушах. Я начала вспоминать молитвы и резко отпустила его футболку. Он тоже нехотя разжал свои пальцы.
— Подыгрывай мне, если хочешь жить, — шепнула я ему.
Лёгкий кивок головы в ответ.
— Да твой парень меня уже достал! — фыркнула я, отойдя от него на безопасное расстояние.
— Ты мне всю футболку помяла, дура, — заявил он высокомерно, с чувством отвращения на лице разглядывая мою “работу” на его вещи.
— Сам ты придурок! — возмутилась я. — Ты когда-нибудь варежку свою захлопывать вовремя научишься?
— Чья бы корова мычала! Твой бред без ста грамм не разобрать вообще, как и остановить.
Хорошо играет. Потому что если он серьёзно — я его закопаю на заднем дворике этого кафе.
Таня переводила взгляд с Мирослава на меня, нахмурив брови. Сложно представить, что у молодых девушки и парня, которые так друг друга оскорбляют, что-то есть. Но на её лице читалось недоумение и… сомнение.
— И что вы опять не поделили? — уточнила Таня, поставив руки в боки.
— А он обзывается! — ляпнула я первое, что шло в голову.
Импровизация, она такая.
— И как же? — спрашивала она снова.
— Говорит, что из меня Мальвина хреновая!
— Ещё какая хреновая, — закивал Ланской. — Ты в этих белых чулочках как мечта старого извращенца выглядишь!
Э-э… Что? Нет, мне его не переплюнуть по части оскорблений… Без вариантов, тут ему равных нет.
— Это гольфы, дебил. Купи себе очки, у тебя зрение минус сорок семь уже!
— Да пофиг, как это называется! Всё равно очень разрватно, Мальвинка, это выглядит на твоих тоненьких ножках… И платье слишком короткое, почти видно всю твою жо…
Его не туда понесло, кажется…
— Так, всё, — решила я прекратить уже спектакль двух актёров для одного зрителя, пока он не ляпнул что-нибудь ещё и не утопил нас обоих. — Я больше не намерена это слушать. Отвези нас домой, Ланской, раз уж припёрся!
— Как прикажет госпожа, — изогнул он бровь.
Поджала губы. Гениально подыграл, молодец!
— Сумки в зубы и тащи, — рявкнула я на него. — Бегом!
В глазах Мира заплясали озорные черти. Кажется, ему понравилась наша дурацкая перепалка. Еле скрывая улыбку, он взял сумки и пошёл к выходу.
— Иду уже, только не покусай меня, бешеная…
Так, я спокойна. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Я совершенно не хочу снять с ноги кроссовок и запульнуть его в башку Ланского. Вдох-выдох, вдох-выдох… Я спокойна, как никто иной.
Дошли до машины, загрузили сумки в багажник и сели в салон. Я — снова сзади, Таня села рядом с Миром, но подозрительно молчала всю дорогу. Даже попрощалась с Ланским сухо, поцеловать себя не дала. В груди зашевелились тревога и чувство стыда. Плохо дело, кажется, Таня стала прозревать… А с другой стороны, я не виновата перед ней ни в чём. Мир сам всё это делает, пусть ему и предъявляет, если есть что.
Дома, едва мы занесли сумки и Мир уехал, как она уставилась на меня.
— Что? — нервно спросила я, пока она смотрела, как я сплетаю длинные волосы в косу.
— Что у тебя с Ланским? — спросила она.
Чёрт, вот и начались неудобные вопросы. Так я и знала, что ЕМУ Таня их задавать не станет — он её просто пошлёт куда подальше. А мне мозг клевать будет с энтузиазмом. Прямо как орёл печень несчастного Прометея…
— В каком смысле? — изобразила я непонимание. — Ты издеваешься?
— Нет, — покачала головой Таня. Человеком, который шутит, она точно не выглядела. — Он тебе нравится?
— Да ты же знаешь, что нет, — скривилась я. — Твой Ланской меня дико раздражает и совершенно не в моём вкусе. Не выдумывай. Мне Станислав нравится… — я тяжко вздохнула. — Но он мне ясно дал понять, что ничего у нас не будет.
— Вы постоянно оказываетесь вместе. Он постоянно с тобой говорит. Я частично слышала вас, когда ушла тогда на кухню, — Таня села на свою кровать, растерянно хлопая ресницами, на которых собрались слёзы.
По спине пробежал холодок, а на щёки лёг румянец. И вовсе она не такая слепая, как мы о ней думали. Ну и как я тут должна выкрутиться, если она сама слышала многое? Ничего в том диалоге такого уж не было, хотя, наверное, ей-то как раз очевидно, что это были какие-то тупые подкаты. В этом вопросе Ежова уж точно опытнее меня.
— А я не знаю, почему он это всё мне говорил, — пожала я плечами. — Я его не просила ко мне приставать. Твой же парень. Вот и разберись с ним.
