– Отлично! Значит, так: первое – коробочку неси сюда, я её в сейф спрячу. Второе – сидишь в офисе, как сыч, пока я не отпущу Марата. Он проводит домой. Третье… Ты как поедешь?
– Са-самолётом, – придавленная командным голосом, Лера начала заикаться. – Из Домодедово.
– Ещё лучше! Приятно осознавать, что развитие Российских авиалиний дошло до такой стадии, что у нас теперь в глушь самолёты из Домодедово летают.
При этих словах Лера зарделась и отвела взгляд.
– Так вот: я Костю попрошу отвезти и встретить по возвращении. Не спорь! – рыкнула начальница, вскинув брови, когда Лера попыталась было возразить. – Не просто отвезёт, а встретит у квартиры и приведёт обратно! От двери до двери! Без возражений!
Лера сникла.
– И наконец, пока будешь в своей «глуши», я в охранную компанию запрос сделаю. Они должны какое-то время записи с камер видеонаблюдения хранить. Можешь примерно сказать, когда ещё подарки приходили?
– Угу, – покорно ответила Лера, похоже, смирившись со своей участью.
– Вот и хорошо, что угу. На бумажку, пиши даты и примерное время. После отдыха посмотрим видеозаписи и, если узнаем твоего воздыхателя, то возьмём за яй… э-э-э… Поговорим, в общем. Если нет – пойдём в полицию.
– В полицию? – Лера занервничала.
– Конечно! Сейчас всё равно толку заявление подавать нет. Серёжки изымут под расписку, а шевелиться всё равно начнут только после праздников. Всё, Ларина! Пиши!
Начальница сунула девушке под нос листок, порывисто встала и пошла к двери, чтобы позвать следующего сотрудника. Лера же уткнулась в чистый листок и начала писать.
Глава 3
Лера вертелась перед зеркалом и улыбалась своему отражению. Сегодня её зелёные глаза светились весельем. Девушка была давно одета и готова к выходу и в ожидании провожатого развлекалась тем, что подбирала подходящий под пальто шарфик.
Всё-таки идея Ирины Константиновны с добровольно-принудительным конвоем была хорошей, хотя поначалу Лера всё-таки пыталась протестовать. Услышав боевую задачу «прекрасная дама в опасности», Марат, как истинный сын своего народа, активировал рыцарский режим и насел на Леру уже вместе с начальницей. Услышав сбивчивые возражения жертвы, Марат грозился принудить Леру к согласию механическим способом, то есть иммобилизовать путём пеленания. Он поклялся немедленно припахать к вопросу охраны горячо любимой сотрудницы весь выводок своих братьев, по одному на каждую брыкающуюся Лерину конечность. На это Лера залепетала ещё отчаяннее. Когда же Марат с самым серьёзным видом потянулся к телефону с намерением вызвать подмогу, Лера сдалась. Марат довольно сверкнул своими ореховыми глазами и отпустил телефон.
Уже через десять минут Лера осознала, что идти домой в компании высокого широкоплечего спортивного парня, галантно придерживавшего её на обледенелых тротуарах, гораздо интереснее, спокойнее и безопаснее, чем ковылять одной. Марат улыбался, шутил, но светлые тигриные глаза цепко осматривали улицу из-под упавшей на лоб чуть вьющейся челки. Глядя на это зрелище, Лера повеселела и заулыбалась. До этого вечера она сама не замечала, насколько сильно втягивала голову в плечи и торопилась по пути на работу и обратно.
Девушка с ненавистью посмотрела на две квадратные упаковки с таблетками, лежащие на столике в прихожей, а потом всё же засунула их в сумку. Вместе с рецептами. Сильные седативные. Те, что нужно было принимать ежедневно, и те, что требовались только в тех случаях, когда у Леры случались срывы. Она терпеть не могла их вида, вкуса и запаха. Девушка только полчаса назад справилась с нервной тошнотой, которая наступала каждый раз, когда девушка принимала эти чертовы пилюли. Терапевт сказал, что это происходит от того, что Лера до сих пор не приняла свою болезнь и не смирилась с тем, что принимать препараты требуется постоянно и неукоснительно.
Да, не смирилась. Да, не приняла. Лера до сих пор не верила в то, что больна, хотя все убеждали её в том, что она свихнулась. Девушка устала всем доказывать свою правоту и только молча смотрела зверем, когда кто-то заводил с ней душеспасительную беседу. Она утопала в страхе, но всё-таки до конца не верила. Не верила, хотя никто больше не замечал тех вещей, о которых она рассказывала матери и врачу. Никто её не слушал. И временами девушка мучилась сомнениями и скатывалась в банальную истерику. Особенно после регулярных визитов к терапевту, доброму дядечке с внешностью Айболита, который с теплотой в голосе убеждал её всецело отдаться лечению. Но после всё проходило, и Лера снова находила внутреннюю опору. Несмотря на это, таблетки она принимала хотя бы потому, что они помогали справиться с неотступной тревогой и страхами.
Она была одна. В окружении всех этих терапевтов и родни, этих лжецов с заботливыми лицами, она всё-таки была одна. Против них всех и против своего страха. Каждый раз, когда она нервничала, её начинали таскать по врачам снова. И Лера научилась прятать свои эмоции за каменной маской. Девушка научилась усилием воли заставлять себя дышать ровно, унимать нервную дрожь в руках. Это сработало. Визиты к врачам сократились до минимума. Но всё это было ложью, ведь то. Что пугало её, не исчезло.
Лера тряхнула головой. Нечего об этом думать! Сегодня никаких мыслей о болезни! Она летит в Рим! О прекрасный Рим! С этими мыслями Лера снова закружилась по прихожей и едва не споткнулась о стоящий у двери чемодан. Почти собранный, он неделю в ожидании стоял на самом видном месте, с аппетитом раззявив широкую пасть. Лера, охваченная тем самым настроением, что появляется, когда билеты уже игриво торчат корешками из паспорта, а дата отпуска всё ближе, собирала его несколько раз. Она, в приступе модной лихорадки, то забрасывала в него ещё какой-нибудь туалет, то снова ворошила всё уложенное, тщательно отбирая гардероб.
Подумать только! Отпуск! Настоящий отпуск с путешествием! И не ради работы. Никаких встреч, после которых её мозг полыхал и требовал долгого сна. Никаких командировок, в которых ей приходилось так много говорить, что потом она молчала сутками. Она будет отдыхать, наслаждаться прогулками по древнему городу, осматривать памятники и есть настоящую пиццу. Чёртик на левом Лерином плече отплясывал вместе с ней и задорно подёргивал за мочку уха, призывая к озорству. От избытка чувств Лера протанцевала к стоящему в комнате фортепиано и бегло наиграла Итальянскую польку Рахманинова, промахнулась мимо клавиши на второй фразе, захихикала и простучала по клавишам «Так судьба стучится в дверь».
