Черт, Иви. Прекрати. Говорить.
Наконец его глаза отрываются и опускаются. Сначала они попадают на мои губы, и прежде чем я осознаю, что делаю, мои зубы погружаются в мягкую подушку плоти, а затем опускаются ниже.
С моих губ срывается вздох - мое тело реагирует так, как я никогда не испытывала раньше. Клянусь, моя грудь набухает в дурацком обтягивающем платье, а соски твердеют, вжимаясь в велюровую ткань. Не знаю, видит ли он их при слабом освещении комнаты, но мои щеки пылают ярким красным цветом.
Он прикусывает нижнюю губу, когда наконец снова находит мой взгляд. Серебро в его глазах сверкает, как блеск, и очевидный интерес к ним заставляет что-то сжаться к югу от моей талии.
— Я приму все, что ты предложишь, Лисичка, — соблазнительно мурлычет он.
— Тогда только виски, — говорю я, как идиотка, и, практически швырнув в него стакан, выбегаю оттуда.
— Иви, подожди, — кричит Чарли, когда я пихаю поднос ей в грудь и бегу в сторону ванной.
У меня трясутся руки, а сердце колотится так сильно, что кажется, будто оно находится одновременно в ушах и в пальцах ног.
Привалившись спиной к закрытой двери, я зажмурила глаза и заставила себя успокоиться.
Все, что произошло снаружи, не было чем-то необычным - если забыть о взрослых мужчинах, которые, возможно, являются мужьями и отцами, подглядывающими за семнадцатилетней девушкой с грязными и злыми намерениями в глазах.
Но он.
Он не был старым. Он был... моим ровесником.
Его лицо так четко вырисовывается в моем сознании, что кажется, будто он все еще передо мной. Его беспорядочные темные волосы, серебристые глаза, полные губы, подбородок, покрытый щетиной.
Единственным минусом было то, что он откровенно знал, что он горяч, и обычно это меня больше всего отталкивает. Но он изменил эту тенденцию, потому что его уверенность, несмотря на граничащую с высокомерием, была чертовски сексуальной.
Иисус. Что со мной не так?
Он просто богатый парень, играющий со своим богатым папочкой. Вероятно, готовится к тому, чтобы стать владельцем его империи, как только закончит университет.
Он далеко не из моей лиги. Даже если бы я была заинтересована. А я не заинтересована.
Он был просто... красив на вид. Больше ничего.
— Иви, ты в порядке? — спросила Чарли через дверь.
— Да, мне нужна минутка.
Сделав еще один глубокий вдох, я поправляю платье – не то чтобы это было необходимо – и осматриваю комнату.
Я смотрю в свои голубые глаза, стоя у раковины, чтобы вымыть руки, и пытаюсь убедить себя, что могу вернуться туда с гордо поднятой головой и сделать работу, которую обещала Блейкли.
В кои-то веки я должна взять на себя ответственность, сделать то, что нужно, чтобы позаботиться о нашей семье.
Ты можешь сделать это.
Ты можешь это сделать.
С этими словами, повторяющимися в моей голове, я вытираю руки и открываю дверь, чтобы увидеть Чарли, которая ждет меня, глубоко нахмурив брови.
— Я справлюсь, — говорю я, прежде чем она успевает заговорить. — Это было немного чересчур, но я справлюсь, — повторяю я. Это больше для себя, чем для нее, но тем не менее она соглашается.
Вместе мы возвращаемся на кухню, собираем обновленные подносы и отправляемся обратно в логово гадюк.
Но, несмотря на мою уверенность и странно успокаивающие взгляды горячего парня, которые я чувствую на своей коже, пока обхожу зал в течение следующих нескольких часов, ситуация не улучшается.
Более того. Они становятся хуже.
Намного хуже.
4
ИВИ
По моему бедру скользит незваная теплая рука, и я отпрыгиваю в сторону, когда желчь поднимается к горлу.
По мере того как длится ночь, и с каждой выпивкой, которую мы раздаем, атмосфера становится все хуже. Не то чтобы мужчины были против. Или девушки на платформах, которые сбрасывают с себя то немногое, что на них было надето, быстрее, чем я успеваю моргнуть.
Сначала это было нижнее белье. Клянусь, у меня чуть глаза на лоб не выскочили, когда я впервые заметила, как одна из них опустилась на корточки и раздвинула колени.
Я не дура, я прекрасно знаю, чем зарабатывает на жизнь моя сестра, но я не была готова увидеть это так... вопиюще.
Неудивительно, что мужчины это съели, и дальше все становилось только хуже и хуже.
Платья были сняты, начались боди-шоты и нюхание кокса, и я была более чем готова удрать из этого дома ужасов и забыть, что эта ночь вообще была.
Когда я убеждала Блейкли, что справлюсь с этим, я знала, что мне это не понравится. Но я никогда не могла предположить, насколько сильно я буду ненавидеть это.
Но все равно что-то мешает мне уйти.
Правило "не пить и не употреблять наркотики", похоже, для большинства девушек уже не действует. Сомневаюсь, что кто-то заметит, как я ускользну в ночь и больше не вернусь.
По позвоночнику пробегают мурашки, когда я обхожу стол, чтобы оказаться как можно дальше от мистера Рукастого. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что это он.
Когда он смотрит на меня, я чувствую себя немного спокойнее. Может быть, это наивно, но мне хочется верить, что, если кто-то сделает что-то, что меня не устраивает, он сделает что-то, чтобы помочь мне.
Возможно, я выдаю желаемое за действительное. Он проводит ночь с этими прискорбными людьми, и что-то подсказывает мне, что он вряд ли является ангелом-хранителем, посланным присматривать за невинной новенькой.
Кроме того, он отхлебывает виски, как будто это выходит из моды, и я почти уверена, что видела, как он потирал нос, словно тоже баловался кокаином, который сейчас в ходу.
Я продолжаю двигаться, радуясь, что его внимание все еще приковано ко мне, пока я опустошаю очередной поднос и изо всех сил стараюсь не подавать виду.
— Ты справляешься? — спрашивает Чарли, наполняя мой поднос. К счастью, она все еще трезвая.
— Почти.
— Еще пара часов, и мы сможем отправиться в путь.
— Это... — Она поднимает на меня глаза и ищет мой взгляд, когда мой вопрос обрывается. — Это всегда так дико?
Она покачала головой. — Нет. Но сейчас Рождество, и они заказали девушек, которые занимаются... дополнительными услугами, которых у них обычно нет.
— Думаю, это объясняет. Все эти мужчины женаты, не так ли?
— Большинство, да, — грустно соглашается она.
— Мужчины - свиньи.
— А все девушки - грязные шлюхи, — раздается глубокий голос у меня за спиной, и все мое тело вздрагивает от шока.
— Простите? — рявкаю я, совершенно оскорбленная, пока не оборачиваюсь и не вижу, что он снова смотрит на меня.
— Просто доказываю свою точку зрения, — говорит он, открывая холодильник и доставая бутылку воды. — Нельзя судить обо всех по нескольким поступкам.
— По нескольким, ты видел, что там творится? — спрашиваю я.
— Если бы девушки не хотели и не предлагали себя, то мужчины не взяли бы то, что им предлагают.
Я сузила глаза, пытаясь придумать аргументы, но потерпела неудачу.
— Так почему же ты там не отрываешься? — спрашиваю я и тут же захлопываю губы, как только слова вырываются наружу.
— Может, это не мое, — признается он, наконец поднимая бутылку к губам и глотая прохладную воду.
Я слежу за движением его горла, пока не замечаю его черную рубашку. Она отличается от той, что была на нем раньше. Думаю, это только подтверждает мою мысль о том, что это его дом.
Я чуть не спрашиваю, почему он решил переодеться, но, к счастью, мне удается удержать эти слова за зубами. Ответ очевиден. Он ничем не отличается от тех мужчин. Просто он не так... открыто говорит об этом.
— Ты здесь, не так ли?
Ухмылка кривится на одной стороне его рта.
— Видимо, да. Вот, — говорит он, беря с моего подноса один из стаканов с чистой водкой. — Вам нужно немного расслабиться. Сегодня вечером вы могли бы оказаться в местах и похуже, чем здесь.
Не говоря больше ни слова, он сминает бутылку в руке, бросает ее в мусорное ведро и уходит.
