Значит, семейный бизнес. О «Балашовском» Булат слышал. Ну, кто о нем не слышал, если их продукцией заняты целые полки в супермаркетах? А то, что фамилия у отца Гульнары — ну и Гульнары, соответственно, тоже — Ватаев, а не Балашов, так это не удивительно. Даже если это семейное дело, то все равно название бренда и фамилия владельцев — не одно и то же.
— Итак?
Булат моргнул. И осознал, что на него внимательно смотрят оба Ватаевы.
— Извините, задумался, — так-то Булату есть о чем подумать. — Итак. Я. Темирбаев Булат, — помолчал и добавил: — Альтаирович.
У Булата и имя, и фамилия не слишком распространенные. Но отчество — отдельная песня. «Как звезда» — это самая распространенная реакция на его отчество. А еще так вроде бы звали персонажа компьютерной игры, но с этой стороной жизни Булат был мало знаком.
— У дяди Алика какое полное имя? — первым отреагировал Рус.
— Альтаир, — отозвался Ватаев-старший.
Ну, надо же. Булат не смог сдержать удивления.
— Вы первый человек, который знает еще одного Альтаира. Кроме моего отчества.
Ватаев лишь слегка склонил голову, а потом обернулся к бару, где зевал бармен.
— Сварите нам еще по чашечке, пожалуйста. И можете уйти, мы сами тут все закроем и ключ отдадим на ресепшен.
Булат сомневался, что парнишка-бармен воспользуется этим предложением. Но компенсировать парню бессонную ночь надо будет обязательно.
Оба Ватаевы внимательно смотрели на него. Ах да, досье выложено не полностью. Булат неосознанным движением сложил руки на груди.
— Я врач-флеболог. Сейчас являюсь совладельцем медицинского центра «Флеб-Эксперт».
Лоб старшего Ватаева перерезала глубокая морщина.
— Флеболог, — он посмотрел на сына. — Это про что?
Рус тоже нахмурился.
— Это что-то… — он покрутил пальцами около рта. — Что-то, связанное с зубами?
Булат еще немного подождал, давая шанс Ватаевым блеснуть эрудированностью. Не сложилось.
— Флеболог — врач, который занимается венами. В своей клинике я лечу варикозы, тромбозы, тромбофлебиты и… ну и все, связанной с нарушение венозного кровообращения.
Ватаевы снова переглянулись.
— Теперь понятно, — наконец кивнул Марат Хасанович. — Не думал, если честно, что ты… вы — врач.
— Можно на «ты». Да, я врач. Да, я знаю, что не очень похож на врача.
Ватаев-старший едва слышно фыркнул. Булату показалось, что он вот-вот улыбнется. А так и не скажешь, что менее часа назад этот человек выламывал дверь гостиничного номера.
Им принесли кофе.
— Итак, Булат… Альтаирович. У нас сложилась… непростая ситуация.
Да уж. Умеет Марта Хасанович формулировать. «Непростая ситуация», да еще и «у нас». Но Булат не торопился отвечать. Пусть ему сразу весь анамнез выложат на стол. У Ватаевых этот анамнез явно уже есть.
— Судя по тому, что я видел, все было совсем не так, как выглядело сначала. Но все же положение сложилось довольно двусмысленное. Моя дочь провела ночь в твоем номере.
На этом Марат Хасанович посчитал, что сказал все, и принялся пить кофе. Булат посмотрела на Рустама, но тот отвел взгляд.
Ребята, что за манера не договаривать до конца?! Так не пойдет! Вы, уважаемый Марат Хасанович, уже в моем номере дверь в ванную вынесли, сейчас-то чего стесняться?!
— И, надо полагать, я, как порядочный человек, теперь должен на вашей дочери жениться?!
Булат хотел, чтобы его слова показали всю абсурдность такого развития событий. Потому что это было действительно абсурдом! Но сейчас, в темном ночном баре это вдруг прозвучало так, будто было достойно… обсуждения.
— Я бы так и поступил, — негромко обронил Ватаев-старший. Рус закашлялся.
— Ни о каком «жениться» не может быть и речи, — раздался над ними чей-то голос.
Булат повернул голову. У столика стояла Гульнара.
Она шлепнулась на свободный стул между Булатом и Рустамом, протянула руку, сцапала чашку отца и принялась жадно пить кофе. А все трое мужчин уставились на нее. С какими мыслями на Гульнару смотрели ее отец и брат, Булат, конечно, не знал. А он девушкой любовался.
Ее волосы в легком беспорядке рассыпаны по плечам, на ней белая футболка и свободные черные брюки. На лице читались следы самбучьего загула — припухлость вокруг глаз и легкая краснота, но лицо ее было чисто отмыто. И девушка почему-то сейчас казалась Булату очень красивой. Гораздо красивее, чем при полном параде в купальнике у бассейна.
— Гульнара… — начал Марат Хасанович, но дочь его перебила.
— Отец, я все понимаю. В том числе и то, что у тебя есть много слов для меня. Давай, ты мне их скажешь, когда мы останемся только семейным кругом. Там можешь говорить что угодно. Но его, — тут Булат почувствовал, как его локтя легко коснулись девичьи пальцы, — его сюда не впутывай.
Ни хрена себе ситуация разворачивается. Булат был уверен, что в этой семье жесткий патриархат. А тут у нас строптивая дочь. Булат взял свою чашку и протянул Гульнаре.
— Будешь?
Они снова смотрели друг другу в глаза. Как не раз там, у бассейна. Только сейчас на них смотрели отец и брат Гульнары.
Булат первым отвел взгляд и разжал пальцы, когда Гульнара потянула чашку.
— Спасибо. — И вторая чашка кофе ушла в Гульнару как в песок, а потом она аккуратно промокнула губы и продолжила. — За все произошедшее несу ответственность я одна. Меня и воспитывай.
— Этот мужчина привел тебя в свой номер.
— А должен был меня оставить пьяной в баре?! — голос Гульнары прозвучал особенно звонко в темноте бара. Парень за стойкой, кажется, проснулся окончательно и стал прислушиваться к разговору. — Отец, все это случилось, потому что я… Неважно. То есть, мы это обсудим потом, семьей. Но он, — локтя Булата снова легко коснулись ее пальцы, и от этого совершенно точно по спине пробежала неожиданная волна удовольствия. — Он тут совершенно не при чем. Кстати, как тебя зовут?
О, Булату наконец-то дали слово. Вообще, ситуация с приходом Гульнары как-то окончательно разрядилась и казалась даже забавной. Но, судя по взгляду Ватаева-старшего, совершенно зря казалась.
— Булат.
— Хас-Булат удалой… — пробормотала Гульнара, допивая и его кофе тоже. — Как там дальше, пап?
— Не к месту шутка, — строго ответил Ватаев-старший. — Если хочешь, я закажу тебе еще кофе. А потом иди в свой номер. Мы все решим сами.
Марат Хасанович сложил руки на груди. Через несколько секунд точно так же сложил руки на груди Рустам. Трое мужчин, сложив руки на груди, смотрели на одну хрупкую изящную девушку.
Гульнара движением, точной копией жеста отца, тоже сложила руки на груди.
— Никуда я не пойду. За себя решаю я. И замуж я за него не пойду.
Булат услышал шумный вздох и перевел взгляд на Ватаева-старшего. На его виске снова с оттяжкой забилась жилка.
— Гульнара… — только глухой не услышал бы, с какой угрозой прозвучал его голос. С угрозой и с предупреждением. Но Гульнара не дрогнула.
— Допускаю, что разочаровала тебя. Даже, скорее всего, так. Но… — она прерывисто вздохнула. Булат увидел, как на ее щеках появляется румянец. — Но того, в чем ты меня… нас подозреваешь… не было. Я знаю это точно… — совсем тихо закончила она. А потом вдруг метнула взгляд на Булата. — Так ведь?
Булату вдруг совершенно безотчетно захотелось отказаться от того, что ему так щедро предложили. Но он через силу кивнул.
— И все же, Гульнара…
— Нет, — она снова проявила непочтительность и перебила отца. — Я не пойду за Булата замуж. И точка.
Вообще-то, согласия Булата еще и не спрашивал никто, а Гульнара уже отказывается. Булат покосился на все более сильно, с оттяжкой бьющуюся жилку на виске отца почтенного семейства. Нехорошо. Надо как-то напряжение сбросить.
— Интересно, почему? Чем я тебе в качестве мужа не угодил?
Гульнара сначала молча смотрела на него молча удивленным взглядом.
— А вдруг ты женат?
— Нет.
Она неожиданно улыбнулась. И ее улыбка буквально осветила этот темный бар.
