Ознакомительная версия.
Андре вернулся поздним утром, около одиннадцати часов. Он принес коробку, в которой дымился горячий завтрак, купленный в кафе напротив нашего дома. Андре открыл дверь и нашел меня без сознания, лежащей на полу в прихожей, прямо около двери.
– Ох ты, господи, Даша! – закричал он так громко, что я очнулась. Его возвращение, запах еды, от которого меня чуть не вывернуло наизнанку – первое событие, в реальности которого я была уверена. Ладонь Андре была приятно холодной – он приложил ее к моему лбу. – У тебя жар!
– Поиграем в «горячо-холодно», – пробормотала я, вытягиваясь навстречу его рукам, наслаждаясь их прохладой.
– Почему ты лежишь на полу? – спросил Андре, голос звучал немного глухо, как из погреба, но слышала я все четко. – Даша! Ответь мне!
– Не знаю, – пробормотала я, не будучи уверенной в том, что произнесла это вслух. Возможно, эти слова прозвучали только в моей голове. Андре подхватил меня, и я почувствовала себя безвольной тряпицей в его руках, не способной даже приоткрыть глаза. Кажется, никогда в жизни я не была так слаба.
– Я дурак, идиот! Баран! – Андре был зол. Но злость его была наполнена волнением и беспокойством за меня. Я снова лежала на чем-то мягком, замотанная в одеяло. К моим губам поднесли стакан воды. – Пей, Даша, пей. Господи, как ты умудрилась простудиться? Надо вызвать врача.
– А ты? Разве ты… не врач? – удивленно прошептала я, пытаясь разлепить сонные веки. Я хотела посмотреть на Андре, мне это было нужно, как новая точка отсчета. Он отошел от меня, и эта пустота, так измотавшая меня ночью, теперь стала совсем непереносимой. Я простонала, но знакомые руки тут же снова обняли меня.
– Открой рот, птичка ты моя глупая. Простудилась, как ребенок. Не хотела идти в школу? – Он говорил ласково, пока я держала во рту электронный градусник. Когда он пропищал, Андре вынул его и присвистнул. – Ничего себе!
– Что, все так плохо? – попыталась улыбнуться я.
– Жить будешь, но температура высокая. Почти сорок, Даша. С этим не шутят. Нужно отправить тебя в больницу.
– Я не хочу в больницу. Я… не могу, – трудно было сказать, что именно вызвало мой испуг, – перспектива остаться без Андре в какой-то неизвестной, безликой медицинской палате, или что-то другое, смутно мелькающее в моем сознании.
– Дам тебе жаропонижающее, а там посмотрим. Черт! Мне не стоило уезжать. Я же видел, в каком ты состоянии… Но я думал, ты проспишь до утра.
– Фактически я и проспала, – ввернула я со слабой ухмылкой.
– Ага, на полу, полуголая. Как ты себя чувствуешь, расскажи мне, – Андре снова положил свою тяжелую, потеплевшую ладонь мне на лоб, и я, наконец, разглядела его взволнованное, безмерно прекрасное, любимое лицо. Мое состояние оставляло желать лучшего, зато чувства обострились до предела. Нежность, страх, беспокойство, ощущение того, что весь мир катится в тартарары, – все это переполняло меня, и от этого коктейля эмоций мне хотелось плакать, уткнувшись в восхитительно сильную, пахнущую лекарствами и духами грудь Андре, хотелось уснуть. Но что-то говорило мне строгим ледяным голосом, что спать нельзя. Спать нельзя.
– Как курица-гриль, – ответила я. – Где ты был? Я искала тебя по всей квартире.
– Но не позвонила, ага.
– Это почему-то не пришло мне в голову, – пробормотала я, подтягивая колени к груди. Теперь я лежала в позе зародыша, под скомканным, обволакивающим одеялом, наслаждаясь тишиной и мягким, рассеянным светом из окна. На улице было пасмурно.
– Не пришло ей в голову! Зачем ты вообще встала с постели? Лежать на полу, с температурой под сорок – не самая лучшая идея! – возмутился Андре, помогая мне приподнять голову, чтобы я могла выпить теплую сладкую воду, в которой было размешано жаропонижающее. – Сейчас станет чуть легче. Говорил я тебе, не надо бегать под дождем! Ты посмотри на себя, да я тебе теперь встать не дам неделю. Будешь лежать, лечиться и смотреть глупые сериалы! Впрочем, я и сам не против поваляться тут с тобой.
– Нет. Нельзя…. У меня ужасно кружилась голова, – задумчиво частила я, пытаясь восстановить порядок событий. Что-то беспокоило меня, и неожиданно для самой себя я почувствовала необходимость встать и бежать куда-то.
– Эй, эй, ты что?! – возмутился Андре, удержав меня на диване силой, что, впрочем, было совсем несложно. Меня до сих пор шатало. – Осторожнее, Даша. Ты же сейчас упадешь.
– Мне… звонили, – неуверенно пробормотала я, невольно задрожав при воспоминании о прошедшей ночи. – Да, звонили. – Воспоминание одновременно придало сил и испугало. В панике я посмотрела на Андре.
– Кто звонил? Ты уверена? Может, тебе просто приснилось? – забеспокоился он.
– Не знаю, – замотала я головой. – Я так странно себя чувствую.
– Ты заболела, Даша. И у тебя сильный жар.
– Дай… – Я запнулась и закашлялась. В легких словно кот скребся когтями, пытаясь выбраться наружу.
– Что тебе дать? Воды?
– Телефон, – прохрипела я. – Мама. С ней что-то случилось. Мне нужно позвонить. Ночью по поводу мамы звонили.
– Из Прованса?
– Не уверена.
– Сейчас посмотрю, – кивнул Андре, и лицо его стало серьезным и сосредоточенным. Он выскользнул, оставив меня одну, но аккуратно подоткнул одеяло. Туман в моей голове понемногу рассеивался, и я смогла его разглядеть. Андре был в джинсах и мягком хлопковом свитере, который носят на голое тело. Рядом на полу валялись его черная матерчатая сумка и телефон. Он ходил по паркету прямо в обуви, легких беговых кроссовках – видимо, найдя меня на полу у входа, настолько увлекся «спасением рядового Райана», что забыл снять обувь. Андре прошелся по гостиной, озираясь.
– Ну что, где он? – нетерпение почти убивало, мне стоило огромных усилий, чтобы не вскочить, подключившись к поиску мобильника.
– Не вижу. Когда я уходил, твой телефон был на подзарядке, а теперь его на столике нет. Куда ты его положила? – Андре отодвинул столик, но и под ним телефона не оказалось. Я не помнила, куда положила его. Только смутно – что валялся на полу. Вязкая манная каша, а не память. Андре покачал головой, поднял с пола свой телефон и набрал мой номер. Через несколько секунд до нас обоих донесся глухой звук – рингтон моей любимой песни «Жизнь в розовом цвете» в исполнении Зази. Это была переделка песни Армстронга, но мне нравился беспокойный темп, сложное сочетание музыки и нежного французского произношения. В ее исполнении песня была почти неузнаваема.
– Кажется, он под столом на кухне, – сказала я, и Андре прошел туда. Через мгновение он вернулся с моим телефоном в руках. Он задумчиво листал вкладки на экране.
– Как он туда-то попал? – спросил Андре, и я покачала головой.
Ознакомительная версия.
