— Я не говорил, что у неё не было проблем, я сказал, что она была хорошей женщиной.
— Может быть, нам не стоит говорить о твоей работе, — предложила Сьюзи, — не думай об этом.
Сьюзи не хотела, чтобы он не думал о работе. Просто она сама не хотела думать и говорить о его работе. Она никогда этого не хотела и не слушала, если он говорил.
Фебрари бы выслушала, если бы он захотел поговорить. Она бы принесла ему пиво или налила виски с колой и следила бы, чтобы они не кончались. А когда он закончил бы, она бы провела кончиками пальцев по его уху и положила бы ему на шею ладонь, такую теплую, надёжную и настоящую, и он перестал бы думать.
— Хорошо, давай поговорим про Пака, — сказал Колт Сьюзи, и её голова дёрнулась.
Он не хотел, чтобы она присматривала за Паком, его немецкой овчаркой, но она настояла, так что он позволил. К удивлению Колта, когда он вернулся с рыбалки, Пак не выглядел пострадавшим от присмотра Сьюзи. Но на следующий день после возвращения тело Пака нашли в нескольких кварталах от дома. Колт подозревал, что Пак выбрался из дома, как бывало, когда Сьюзи по утрам уходила позже Колта и не до конца закрывала дверь. Такое уже случалось не раз, как будто её мало волновал дом Колта и всё, что в нём. Пак был умным псом и любил побегать, поэтому он почти всегда убегал, когда Сьюзи не проверяла, крепко ли закрыта дверь. К тому же это было не сложно: ему нужно было только толкнуть дверь лапой и выйти. Пака сбила машина, а к тому моменту, когда Колт добрался до него, пёс выглядел так, будто по нему проехалось ещё несколько.
Обычно, отправляясь на рыбалку, Колт брал Пака с собой, но в тот раз они с Морри поехали на новое место, а в коттедже, который они сняли, не разрешалось держать животных. Таким образом Сьюзи и заполучила ключ.
Колт любил своего пса. Он не стал высказывать Сьюзи обвинения, в основном потому, что это напрасно, особенно учитывая, что скоро она исчезнет из его жизни. Но он скучал по Паку и не мог отрицать, что винит Сьюзи.
— Про Пака?
— В ближайшее время я не собираюсь на рыбалку, и даже если бы собирался, Пака здесь больше нет. Тебе не нужен мой ключ.
Она медленно закрыла глаза, словно растягивая движение, чтобы отнять у него больше времени.
Она поняла, что он имеет в виду.
Надо быть дурой, чтобы не понять. Он уже много месяцев никуда не водил её, не ночевал у неё дома, не приглашал к себе, не звонил, почти не прикасался к ней, не спал с ней и провёл с ней только одну ночь, перед смертью Пака, и то только потому, что она уже спала в его кровати, когда он вернулся с рыбалки. Это тоже его разозлило. Он думал о том, чтобы вытащить её из кровати и отправить домой или лечь спать на диване, но слишком устал для этого.
Отчаянная попытка разыграть вдруг проснувшееся желание присмотреть за его собакой означала, что Сьюзи понимала, к чему всё идёт.
И теперь время пришло.
Когда она открыла глаза, Колт понял, что она злится, а когда Сьюзи злилась, это всегда выглядело некрасиво.
— Фебрари, — сказала она.
— Что?
— У нас с тобой всё было хорошо, пока Фебрари не вернулась в город.
Господи, опять.
Она ошибалась. Фебрари вернулась два года назад, чтобы помогать Морри в баре, после того как Джек и Джеки наконец отошли от дел и переехали во Флориду. В то время они со Сьюзи в очередной раз расстались.
И все знали, что ни за что на свете Колт не подойдёт к Фебрари.
Она сделала свой выбор, и Колт смирился с ним. Он говорил ей об этом, но она не слушала. Его поступок мог стоить ему карьеры, привести его в тюрьму, но он сделал это ради Морри, ради Джека и Джеки, а самое главное, ради Фебрари.
Не то чтобы он не мог простить её. Дело в том, что он не мог доверять её суждению. Потому что, когда он сделал то, что сделал, она так и не пустила его обратно, и это...
Этого он не мог ей простить.
И поскольку она некоторое время пыталась всё исправить, но потом сдалась и уехала на пятнадцать лет, а последние два года старалась держаться от него подальше, он сделал вывод, что она не может простить сама себя.
Нет, его проблема со Сьюзи не имела никакого отношения к Фебрари.
— Это не имеет никакого отношения к Фебрари.
— У тебя всё имеет отношение к Фебрари.
Колт не собирался это обсуждать. Было поздно. Его день начался с убийства Энджи. Он впервые за двадцать два года держал Фебрари в объятьях, и ее тут же вырвали из них. Он потратил время на Кори и его громко верещавшую жену Бетани, которая выглядела на все восемнадцать месяцев беременности вместо предполагаемых шести. Однако она же и подтвердила алиби мужа, хотя Колт и так знал, что Кори не смог бы зарубить Энджи. После одного тупика за другим в новом деле ему просто необходимо было выпить, потому что этот город никогда не видел такого зверского убийства, как убийство Энджи Марони, и все посходят с ума, если станет известно, что с ней произошло.
Нет, у него не осталось сил спорить со Сьюзи.
— Просто отдай мне ключ, Сюз.
— Не знаю, почему ты играешь в эту игру, Колт. Стоит тебе попросить, и она рухнет на колени прямо перед этим грёбаным баром, чтобы отсосать у тебя.
Ладно, возможно, у него остались силы спорить со Сьюзи.
— Попридержи язык.
Она с вызовом наклонила голову:
— Значит, не имеет отношения к Фебрари, да?
Она хочет правду? Она её получит.
— Да, не имеет отношения к Фебрари. Это не значит, что я не предпочёл бы её рот на своём члене. Не значит, что я не думаю о ней, когда трахаю тебя. Не значит, что я не хотел бы возвращаться домой к ней и рассказывать, как прошёл мой день, потому что она выслушает, а тебе всегда плевать. Но, как я уже говорил миллион раз, ничего этого не будет. Я давно это понял, и Феб тоже. Всё кончено.
Пока он говорил, глаза Сьюзи превратились в щёлочки, и она подалась вперёд.
— Нечего вешать мне лапшу на уши. Между вами двумя никогда не было кончено.
— Мы уже обсуждали это.
Так и было, даже до возвращения Феб в город. Сьюзи так и не смогла перешагнуть через это, и Колт подозревал, что его бывшая жена, Мелани, тоже.
Но в отличие от Мелани, Сьюзи не могла перешагнуть через это скорее всего потому, что, трахая её в первый раз, он произнёс имя Фебрари. Но чёрт побери, он был пьян в стельку, и это единственная причина, по которой он вообще с ней связался.
Тем не менее, она была хороша в постели и продолжала приходить, так что в самом начале он и не возражал. В следующие тридцать месяцев у него не было этого оправдания, хотя большую часть этого времени они были в ссоре.
— Глупец, — выплюнула она.
— Просто отдай мне грёбаный ключ.
Сьюзи подошла к своей сумочке, которая лежала на кухонной столешнице.
