Стеклянные двери открылись, и он вошел в огромный офис, где обычно кипела бурная деятельность, кто-то что-то кому-то докладывал, кто-то с кем-то ругался, на скамьях вдоль стен сидели утомленные ожиданием свидетели, родственники, а рядом с ними под присмотром офицеров — шлюхи и мелкие воришки. Но не сейчас — был вечер, рабочий день заканчивался, и дежурный готовился провести длинную ночь.
Высокий блондин с длинными волосами, стянутыми в хвост, в аккуратной темно-синей мантии из чего-то безумно дорогого, подошел к ближайшему столу и обратился к девушке, надиктовывающей Принципиарному перу. Все, кто наблюдал за неожиданным посетителем — а наблюдали все, — увидели, как девушка-аврор с раздражением оторвалась от своего занятия, вскинула голову… и чудеснейшим образом преобразилась. Ее лицо просияло такой улыбкой, что разом стало из усталого и подурневшего волшебно красивым. Блондин, ласково и доверительно улыбаясь, что-то у нее спросил. Не сводя с него сияющих глаз, девушка ответила, указав рукой куда-то в сторону. Наверное, среди присутствующих авроров не нашлось ни одного, который не задался бы раздраженным вопросом — ну почему?! Что такого особенного в этом бледном красавчике, что достаточно даже не слова, не говоря уж об обещании, и не жеста — просто взгляда, чтобы и снежная королева растаяла.
А красавчик, отвернувшись от девушки — и не забыв при этом наградить ее улыбкой на прощание, — прошел мимо столов с табличками, столов, заваленных бумагами, столов, на которых лениво возлежали ноги их хозяев (сами же хозяева развалились в креслах, дожидаясь милого сердцу сигнала о том, что время истекло и можно отправляться домой) — и остановился возле того, за которым сейчас никто не сидел. Впрочем, усомниться, что хозяин у стола все же имеется, было бы сложно — поверхность вся была завалена папками и разрозненными листками, словно кто-то сваливал сюда без разбору все ненужные бумажки. Под столом стояла пара тяжелых водонепроницаемых ботинок из драконьей кожи — как раз под позднюю английскую осень, на столе — табличка, гласившая «Аврор Гарри Дж. Поттер». Да… Тогда еще просто аврор.
Молодой человек присел на вертящийся стул, и вот тут шушуканье достигло апогея, потому что сослуживцы Поттера поняли, что за редкая птица залетела в их скромный уголок. Грег Майлссон, неоднократно высказывавшийся — в отсутствии Поттера, конечно, и тем, кто соглашался его слушать, — что его «тошнит от этого Поттера и его дружка-гомика», скривил губы, ухмыльнулся и двинулся к блондину.
Его опередил Лонгботтом, несчастное недоразумение Лондонского Аврорского Центра. Он пронесся между столами, несколько раз едва не споткнувшись: сначала о чью-то выставленную ступню, затем — о ножку стола, и напоследок — запутавшись в собственных ногах, подлетел к блондину и замер перед ним с таким видом, словно собирался заключить его в объятия, да в последний момент передумал.
— Малфой! — воскликнул он.
— Лонгботтом, — холодно отозвался тот, разглядывая пухлощекого аврора.
— Эээ… рад тебя видеть.
— Взаимно, — Малфой царственно наклонил голову. — Как здоровье миссис Лонгботтом?
— О… вполне… — растерялся Невилл. — А ты… как?
Ответить Драко не успел — Грег решил принять участие в разговоре.
— Значит, ты и есть Малфой?
— Да, — Драко вновь кивнул. Впрочем, это простые люди кивают. Малфои лишь чуть склоняют голову, как бы снисходя своим ответом до простых смертных.
— Грег Майлссон, — Грег развязно присел на край гарриного стола, бесцеремонно разглядывая блондина. — Гарри о тебе много рассказывает. Прям завидки берут…
— Вот как? — Малфой чуть приподнял левую бровь. — С чего бы это?
— Ну, как же… — Грег улыбнулся со всем возможным дружелюбием. — Узнаешь, что у твоего сослуживца секс по три раза за ночь, и начнешь задумываться о преимуществах однополой любви.
— Никогда не поздно, верно? — Драко еще хранил на губах светскую улыбку, но она все больше начинала напоминать оскал.
— Верно, — Грег рассмеялся. — Только Гарри почему-то категорически отказывается отвечать на один такой интересненький вопрос… а ведь нехорошо скрывать что-то от своих друзей.
— Может быть, — вежливость в голосе Малфоя достигла градуса замерзания спирта. — Но у меня нет друзей, я не знаю…
— А вопрос этот, — начисто проигнорировав реплику Малфоя, продолжал меж тем Грег, — такой: кто же из вас двоих все-таки сверху?
Драко поднялся на ноги, и взгляд его был таков, что Грег поневоле отшатнулся.
— Среди только что упомянутых вами преимуществ однополой любви есть также и то, что она позволяет партнерам не зацикливаться на одной роли, — надменно бросил он.
— Рад за вас, — ухмыльнулся Грег. — Значит, тебя не постоянно…
Вполне возможно, этот разговор закончился бы дуэлью с парочкой-другой Непростительных Проклятий, но вовремя подоспел Гарри. Он выскочил из кабинета начальника и подлетел к своему столу.
— Драко! — он затормозил перед своим мужем почти так же, как до этого Невилл, и смущенно улыбнулся. — Извини, я немного задержался. Э-э-э… познакомился с Грегом?
— Да, мы мило побеседовали, — холодно ответил Драко. — Полагаю, мы идем?
— Ох, да… — Гарри мотнул растрепанной шевелюрой. — Сейчас, я только… ботинки надену, — он плюхнулся на стул и схватил ботинок. — Опять на столе бардак…
— Как обычно, — заметил Драко. Слегка хмурясь, он наблюдал, как Гарри пытается запихнуть ногу в ботинок, безжалостно сминая задник. — Боже, Поттер!..
Авроры, вытягивающие шеи со своих мест, а некоторые — набравшиеся наглости подойти поближе к гарриному столу, — имели удовольствие (пропущено слово) в течение следующих трех минут наблюдать умилительную картинку — Гарри Поттер с виноватой и глупой улыбкой сидел на стуле, а его надменный супруг, ловко орудуя роговой ложкой, надевал на него ботинки. Через два взмаха палочкой ботинки были зашнурованы.
— Оденешься сам? — сухо спросил Малфой, поднимаясь.
— Спасибо, — Гарри притянул Драко к себе и чмокнул в щеку. Позже Лиди, та самая девушка-аврор, к которой обратился Драко на входе, утверждала, что «было слышно, как Грега перекосило».
Гарри попрощался со всеми, Драко надменно кивнул, и оба ушли. Разговор вспыхнул моментально, едва только за молодыми людьми закрылась дверь, причем заговорили все одновременно.
— Голубая, мля, рапсодия! — сквозь зубы выплюнул Грег.
— А Малфой сильно изменился со школьных времен, — задумчиво произнес Невилл.
— Между прочим, гомофобия — признак латентного гомосексуализма, — сообщила Лиди специально для Грега.
