— Возможно, это и, остановило корабль, — указал Карлсен.
Сверхъестественная картина разрушения повлекла исследователей к гигантской пробоине. Дабровски нетерпеливо выспрашивал подробности. Карлсен остановился на краю пролома, глядя под ноги на вспученный и покореженный пол.
— Что-то массивное пробило в корабле дыру диаметром в тридцать метров. Вероятно, это была какая-нибудь раскаленная глыба: металл, помимо того, что изорван, еще и оплавлен. Весь воздух из корабля должен был выйти в считанные минуты, если только этот отсек не заизолировали и не запечатали. Все живое, наверняка, немедленно погибло.
— Что там за тумбы? — полюбопытствовал Дабровски.
— Сейчас осмотрим.
— Эй, шеф! — заорал вдруг Айве. Он стоял возле тумб, водя лучом фонаря по прозрачным стенкам; сноп света выходил с противоположной стороны. — Шеф, там люди!
Карлсен подавил безотчетный порыв метнуться через пятьсот метров, отделяющие его от тумб. На такой скорости он пронесся бы мимо и, вероятно, врезался бы в стену так, что потерял бы сознание. Поэтому тронулся он осторожно, спросив лишь:
— Что за люди? Они живы?
— Нет, не дышат. Но ты смотри, совсем, как люди! По крайней мере, похожи.
Карлсен сориентировался на ближнюю тумбу. Стены у нее были из стекла, прозрачного, как иллюминатор на посту наблюдения «Гермеса». Это был, несомненно, жилой отсек. Внутри находились предметы, явно напоминающие столы и стулья, хотя и не совсем привычного вида. А сразу за стеклом, на высоком ложе, покоился человек. Лысый, с ввалившимися щеками. Остекленелые голубые глаза уставились в потолок. Тело было накрыто грубым, туго натянутым полотном, под которым проступали не то ребра, не то обручи, удерживающие тело на месте.
— Капитан, — позвал Мерчинсон. — Тут — женщина.
Он стоял у соседней тумбы. Карлсен, Айве и Крэйджи перебрались к нему. Фигура на ложе была, бесспорно, женская. Это было ясно, даже не глядя на характерные формы под покрывалом. Губы чуть ярче, и черты лица неуловимо женственны. Каждый из астронавтов, вот уж скоро год как не видевших женщины, ощутил томную тоску и вожделение.
— Ты глянь — блондинка, — добавил Мерчинсон. Коротко остриженные волосы женщины буквально светились белизной.
— Еще одна, — обнаружил Крэйджи.
Фонарь осветил темноволосую девушку, помоложе первой. Ее можно было назвать смазливой, если бы не заострившиеся черты, омертвляющие лицо. Все тумбы стояли обособленно. «Прямо как усыпальница фараонов», — подумал Карлсен. В общей сложности их было тридцать. В каждой лежало по одному спящему: восемь мужчин и шесть женщин средних лет, шестеро мужчин помоложе и десять женщин в возрасте примерно от восемнадцати до двадцати пяти.
— Да как же они пролезли в эти чертовы капсулы? — недоуменно спросил Мерчинсон.
Действительно: дверей нигде не было видно. Астронавты обошли все тумбы, изучая каждый сантиметр прозрачной поверхности — ни намека на отверстие. Полупрозрачный кристаллический верх, похоже, был приклеен или приварен к стеклу.
— Но это все-таки не саркофаги, — вслух предположил Карлсен. — Иначе зачем им мебель?
— Древние египтяне, например, погребали мертвых вместе с мебелью, — возразил Айве, питавший страсть к археологии.
Карлсена — непонятно, отчего — охватило раздражение.
— С египтянами все ясно, они считали, что забирают свое добро в загробный мир. Но у этих-то вид не настолько простой.
— Все равно, — заметил Крэйджи, — и они могли надеяться, что воскреснут.
— Ну тебя, мелешь ерунду, — сердито оборвал его Карлсен и осекся, поймав за забралом шлема недоуменный взгляд. — Извини. Не знаю, чего я взъелся. Просто живот чего-то подвело, жрать охота.
Стайнберг на «Гермесе» уже приготовил обед — под стать рождественскому. Сейчас стояла еще середина октября, но через месяц с небольшим корабль ляжет на обратный курс, дабы на Землю прибыть в середине января (на максимальной скорости «Гермес» покрывает шесть с половиной миллионов километров в сутки).
Никто из команды не сомневался, что обратно повернуть придется даже раньше: их находка по своей важности весомее дюжины новых астероидов.
Обстановка сейчас была праздничная, располагала к отдыху. Под гуся выпили шампанского, а с рождественским пудингом приняли еще и бренди. Айве, Мерчинсон и Крэйджи говорили без умолку; остальные с удовольствием слушали. Карлсена одолевала странная усталость. Он чувствовал себя так, будто провел двое суток без сна. Все вокруг казалось каким-то зыбким, нереальным. Вначале подумалось, не из-за облучения ли это, но он отбросил эту мысль. Если так, другие бы тоже это почувствовали. Скафандры находились сейчас в очистке, и счетчик показывал, что загрязнения практически не было.
— Что-то Олоф у нас неразговорчив, — заметил, наконец, Фармер.
— Просто устал чего-то.
— Что ты насчет всего этого думаешь? — спросил Карлсена Дабровски. — Зачем они построили корабль? Все ждали, что скажет Карлсен, он же лишь покачал головой.
— Тогда скажу я, — вмешался Фармер. Он курил трубку и, говоря, жестикулировал мундштуком. — Из твоих слов получается, что все эти лестницы не предназначены для практического использования. Так? Поэтому, как сказал нынче утром Олоф, назначение у них, очевидно, иное — эстетическое или религиозное.
— Хорошо, — кивнул Стайнберг. — Тогда, выходит — это своего рода летающий храм? Все равно не вижу смысла.
— Дай закончить. Эти существа, похоже, взялись не из Солнечной системы, а откуда-то извне. Может, из другой галактики.
— Вряд ли. Чтобы добраться оттуда, им бы пришлось кочевать сотню миллионов лет, а, может, и того больше.
— Пусть так, — Фармер оставался невозмутим. — А из другой звездной системы? Вполне вероятно… Со скоростью в половину световой, до Альфа Центавра отсюда всего девять лет. — Он отмахнулся, когда Стайнберг попытался вклиниться. — Более чем вероятно, что они из другой звездной системы. Следовательно, вопрос единственно в том, из какой именно. И если им по плечу такие дали, то становится объяснимым и размер корабля. Это все равно что шлюпка против нашего океанского лайнера. Наш «Гермес» в сравнении с ним — просто ботик. Так вот… — он повернулся к Айвсу. — Что, испокон веков, люди первым делом брали с собой при переселении?
— Своих богов.
— Совершенно верно. Иудеи странствовали с ковчегом Завета. Эти прихватили с собой храм.
— Все равно не ясно, — подал голос Стайнберг. — Вот мы, если бы отправились селиться на Марс, разве стали бы тащить туда с собой… Кентерберийский собор? Мы бы построили точно такой же на Марсе.
