Ознакомительная версия.
Ели разное мясо, которое повара готовили прямо на террасе, пили шампанское, а в конце к их столику под грохот барабанов, бубнов и визг флейт подтянулась вереница арабов в бурнусах – первый нес торт со свечами, они пели и что-то галдели, пока Белка не задула свечки.
– Загадала желание?
– Загадала.
– Какое.
– Не скажу.
– А как же я его исполню.
– А ты догадайся.
– Ладно. Попробую.
После ужина они дошли до бара и уселись за столик, Михаил закурил.
– Дай мне сигарету.
– Зачем тебе.
– Ну я хочу попробовать.
– Попробуешь щас у меня.
– Ну вон девчонки все курят. Так красиво. Она такая длинная… Берешь ее так… в рот… тянешь…
– Я тебе дам… в рот. Палучишь у меня.
– Ну Мишка. Ну они же все так делают…
– А если они сейчас тут трусы начнут снимать… Ты тоже…
– Не, я не смогу.
– Слабо?
– Та нет.
– А что.
– А на мне их просто нет.
– Врешь.
– Дай руку. Чувствуешь?
– Так ты хотела это сделать. И сделала.
– Я не задумывала это заранее. В последний момент захотелось. Ты теперь будешь стесняться со мной идти?
– Глупая ты моя. Нужно было раньше сказать.
– Зачем.
– Я бы гордился. В Сохо.
– А ты бы мне жемчужины подарил?
– Я бы там все деньги оставил.
– Так мы ж ещё только приехали.
– Это меня и пугает. Что ты еще утворишь.
– Ну не бойся, Мишка. Мне ещё никто не дарил таких подарков. Я так рада. Но я не за это тебя люблю.
– А за что.
– Я и без жемчужин чувствую себя с тобой…
– Как.
– Как Клеопатра.
– Ты и есть Клеопатра. В юности. Ты становишься ею. Каждый день.
– Это ты меня ею делаешь. Я хочу коктейль.
– Какой.
– Высокий. Разноцветный. С трубочкой. Она такая длинненькая… Ой.
– Белка!
– Ну вон смотри – девчонки пьют.
– Ладно.
Михаил поманил официанта и заказал коктейль, тот принес его через пять минут. Белка потянула жидкость через трубочку.
– Вкусный. Мишка, а пойдем на остров.
– Пойдем.
Они перешли мостик, и Белка прислонилась спиной к пальме.
– Подними платичко.
– Зачем?
– Я приласкаю твоего бельчонка.
– Ну они же увидят!
– Нет. У них свет, а мы в тени.
– Ну услышат.
– Нет. Музыка.
Девушка потянула подол вверх левой рукой.
– Я так люблю, когда ты так делаешь. Так нежно. Так приятно. И где ты научился так делать. Сильней! Ой, Мииишка! Опять! Целый день сегодня. Вставай. Теперь давай я. Подержи коктейль. Ниже опусти. Где он у тебя. Ему тоже нужна свобода. Сейчас я вас освобожу. Хочешь? А он? Держишь его в плену все время. А он вырывается. Вот. Ну давай… давай, мой хороший. Мой бананчик любимый. Мой сладкий. Вот. Да нет, давай его сюда, будет у меня коктейль, царский. Это Клеопатра так жемчуг пила? Мы тоже так можем. Все… все. Вкусно получилось! Легче тебе? Опять я тебя полечила. Спасла. От мучений. Понравилось вам?
– Ооох, Белка, ууух блин! Ох и хорошо! Ох и классно! Ну ты и придумала!
– Тише, Мишутка. Музыка кончилась. Как ты думаешь, знают они там, что мы делаем?
– Уффф. Не знаю. Пойдем спросим.
– Шутишь опять.
– Нет. Пойдем посидим за столиком. На террасе. Допьешь коктейль.
– Думаешь, я боюсь? И пойдем.
Они уселись за столик, Михаил жадно закурил, Белка села боком к столу и положила ногу на ногу. Ужин закончился, люди слушали музыку, болтали – был обычный вечер. Кто-то собирался в город, кто-то в Сохо. Женщины были нарядно одеты и накрашены, мужчины, по большей части, в джинсах и поло, – они разглядывали чужих женщин и гордились своими. Михаил видел, как их взгляды скользили по бедрам Белки, гладили ее голые плечи, проникали сквозь ткань платья к торчащим соскам. Она это тоже чувствовала, но не смущалась, помешивала трубочкой коктейль и отсербывала, с вызовом глядя вокруг, снимала ногу с колена и клала другую, медленно, как Шэрон Стоун в «Основном инстинкте». Она протянула руку через столик, взгляд ее говорил: «Пусть они смотрят, пусть знают, пусть хотят – все это только твое». Михаил вложил свою руку в руку девушки, они касались и взглядами и понимали друг друга без слов.
Разве она похожа на медсестру из заштатной мухосранской больницы? И когда она стала такой. Или она такой была. Нет, она стала другой. А ты заметил, как этот бутон распустился и превратился в цветок. И почему это произошло. Никакая косметика не сделает девушку красивой, если… Если что. Если она не ощущает поток… любви. Не простой похоти, а нужности кому-то одному. Ощущение единственности для кого-то. Никакие звезды Плейбоя не нравятся тебе так, как нравится она. И так не возбуждают. Почему это так. Где скрыт этот секрет. Ты же видел такие же бедра, такую грудь. Вот – секрет в глазах. Они загораются по-другому, и ты видишь ее совсем по-новому. Да. Свет любви в глазах превращает бутон в прекрасный цветок.
– Белка.
– Да.
– Ты сегодня как цветок. Цветешь и пахнешь.
– Какой цветок?
– Не знаю. Все цветы в одном. Оллинклюзив.
– Ты правда так думаешь?
– Да. Я думаю, что я тебя люблю.
– Ты сам первый никогда этого раньше не говорил.
– Вот, говорю.
– Спасибо, Мишка.
– За что.
– За то, что ты у меня такой есть.
– Какой такой. Я просто Мишка Дуридомов. Из Мухосранска. Ничего во мне нет особенного.
– Дуридом ты мой любимый. Слышишь? Мой. И мне больше ничего не нужно. Только чтобы ты был мой. Будешь? Всегда.
– Конечно.
– Ты меня не обманываешь?
– Ну что ты, Бельчонок. Ты меня пристегнула к себе наручниками. А ключ спрятала. Под платье. Уже давно.
– Так тебе нужен ключ?
– Нет. Я так и хочу быть. С тобой. Всегда.
– Хочешь?
– Да. Еще хочу тебя щелкнуть – с коктейлем.
– И будешь всем показывать?
– Да.
– И рассказывать?
– Нет.
– Почему? Ты разве удержишься?
– Я оставлю это для себя. Поставлю на фотоидентификатор в телефон, и каждый раз, когда ты позвонишь, я буду вспоминать про коктейль. Про море. Про тебя на острове. Ну, бери трубочку в рот.
– Ладно.
– Ох и классно ты это делаешь. Пойдем в номер.
– Ну пойдем.
Номер был убран, кровать застелена, утренний букет был в вазе, на столике стояла корзина с фруктами и из блестящего ведерка выглядывала бутылка шампанского.
– Ой, Мишка! Опять шампанское! И ананас! И бананы! Классно как! Повеселимся еще немножко?
– Хочешь шампанского?
– Ты же знаешь, как я люблю шампанское. У него такая пена. Вкусная.
Михаил достал бутылку из ведерка, встряхнул, повернул пробку и поддел ее большим пальцем – раздался хлопок, и пробка ударилась в стену. Он быстро зажал горлышко, оставил небольшую щелку и направил бутылку на девушку; она завизжала, выставила вперед руки, но это ее не спасло: она была вся в пене, струйки игристого вина стекали по ее бедрам.
Ознакомительная версия.
