— Мария Демори согласовала любые мои действия, — Одинцов надавливает пальцем на курок и выпускает несколько пуль мне под ноги. — Либо мы сотрудничаем на моих условиях, либо будет так, как я только что озвучил.
Смерив генерала холодным взглядом, я приближаю рацию к лицу.
— Гейб, ты еще здесь.
— Да, Бут, — раздается из динамиков убитый голос.
— Я разрешаю снять вооружение.
После триумфального ухода генерала, в спальне воцаряется гробовая тишина. Тяжело дыша, Диана раскачивается на месте, подобно маятнику. Потерянное выражение лица, расфокусированный взгляд, лихорадочный румянец на впалых щеках. Обхватив себя руками, она пытается сдержать накатывающую волнами истерику, и какое-то время у нее это успешно получается. Глубокий шок от очередной подставы матери не дает ей сорваться в пропасть отчаянья. Диана в прострации, и останется в этом состоянии пока не минует стадия отрицания.
— Она не могла… — едва слышно срывается с искусанных губ. — Зачем? Зачем ей творить такое? — Ди поворачивается, и мы встречаемся взглядами. — Должна же быть причина? Да? Ты собирался атаковать Полигон с воздуха? — серебристые глаза обвиняюще вспыхивают.
— Диана, я тебе говорил, что Марии нельзя доверять, — шагнув в ее сторону, напоминаю я. — А значит и генералу тоже. Он исполняет ее приказы. Ни ты, ни я им не нужны.
Диана отшатывается, хватаясь за голову. Смотрит на меня с ужасом и неверием.
— У тебя паранойя, Дэрил. Какого хрена ты решил нарушить договоренности? Ты нас подставил! — набрасывается на меня, тыча указательным пальцем в грудь. — Ты хочешь, чтобы нас всех убили? Ты этого добиваешься?
— Чушь! Я пытаюсь нас спасти.
— А я это вижу иначе! — Диана хватает меня за свитер и сгребает его в кулаки. — Ты заигрался, Дэрил. Тебе невыносима сама мысль, что условия диктуешь не ты. И я могу тебя понять. Правда. Ты многое сделал и многим пожертвовал, чтобы приблизиться к победе, но она снова ускользает из твоих рук…
— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — не даю ей закончить очередную бредовую мысль. — Что Мария наплела тебе, Ди? Наверное, сказала, что всю свою жизнь искала способ вытащить тебя из системы, спасти и подарить совсем другую жизнь, свободу, счастье, все то, что не имела она сама.
Наблюдая за сменяющимся выражением лица Дианы, я понимаю, что не так уж далек от истины. Мари конечно же приложила все усилия, чтобы запудрить моей жене мозги, и она в этом наверняка преуспела. В отличие от неё, я не умею говорить красиво и плести паутину из слов. Мои действия грубее и жёстче, но в самом главном я никогда ей не лгал.
— Все ее слова — ложь, Ди, — твердо произношу я. — Чтобы твоя мать тебе не пообещала, она не сдержит слово. Из Улья нельзя уйти. Пойми, наконец, что нет на земле такого места, где бы тебя не достала Корпорация.
— Так давай останемся здесь и умрем! — гневно восклицает Диана, замахиваясь и ударяя меня кулаком в плечо.
— Хватит, — перехватив тонкое запястье, отстраняю Диану от себя, и смерив предупреждающим взглядом, отступаю назад. — То, что я однажды позволил тебе отметелить меня хлыстом, вовсе не значит, что ты можешь беспрепятственно распускать руки.
— Сейчас я готова тебя убить, — разъярённо бросает Ди. — И Марию тоже. Я не наивная дура и понимаю, что Одинцов не пришел бы к нам со своими угрозами без ее указаний. Она защищается, Дэрил. Так как умеет, так, как научила ее жизнь. Ты для нее источник опасности. Ты. Не я. Больше всего на свете я хочу убраться с этого проклятого острова. Куда угодно, Дэрил. Прошу тебя, не мешай! — в сердцах кричит она.
— Успокойся, — приблизившись, я сжимаю ее плечи. Запрокинув голову, Диана с вызовом смотрит мне в лицо. — Твоей матери никто не угрожает. Мы улетаем.
— Клянись, что ничего не вытворишь! — требует она, недоверчиво сощурив глаза.
— Не вытворю, — согласно киваю я. — Потерпишь мое присутствие еще несколько часов?
19
Семь сорок утра. До запланированного вылета остается двадцать минут. За ночь шторм полностью закончился, погодные условия пришли в норму и больше не препятствуют успешному взлету. Ветра почти нет, облачность нулевая. Впервые за трое суток на небе показалось холодное зимнее солнце. Бледно-желтые лучи искрят на снежных покровах, крыше ангара и обледеневших кронах деревьев, обступивших вертолетную площадку. Спецтехника полночи очищала ее от заносов и тонкой ледяной корки под ними.
Сснегоуборочные работы завершились буквально несколько минут назад, и сейчас на расчищенную до асфальта площадку один за другим выруливают транспортно-боевые винтокрылые машины. Правда, после вынужденного развооружения понятие «боевые» можно использовать лишь условно.
Десант в составе ста с небольшим человек, ожидает приказа на посадку за пределами взлетной полосы. В тяжелой амуниции, состоящей из шлемов, бронежилетов и камуфляжных костюмов, все выглядят одинаково. За исключением Гейба, руководящего погрузкой десанта. Он стоит чуть в стороне, отдавая команды по рации, которую держит в руке. На плече, как отличительный знак, закреплена белая повязка. Гейб распределяет своих людей на равные группы, озвучивая каждой бортовой номер вертушки, на которой им предстоит лететь.
Военные генерала наблюдают за происходящим со значительного расстояния, не предпринимая попыток вмешаться. Одинцов и его ближайшее командование тоже здесь. Держат на пульсе ситуацию на случай, если что-то пойдет не по плану.
Тем временем, все семь вертолетов занимают свои позиции на безопасном расстоянии друг от друга, крутящиеся лопасти набирают обороты. Гейб дает команду, начинается посадка.
Все проходит в дежурном режиме, без спешки, путаницы и каких-либо задержек. Через десять минут на площадке остается только руководитель погрузки. Все остальные уже находятся в рвущихся в небо железных птичках. Гейб последним поднимается в кабину находящегося по центру вертолета и занимает место второго пилота.
Проверив наличие связи с остальными вертушками, он с каждой запрашивает отчет о готовности к взлету. Удостоверившись в отсутствии неполадок, Гейб вопросительно смотрит на находящегося в составе экипажа бортмеханика.
— У нас все в порядке?
— Нарушений в работе двигателей и бортовых систем нет. Технические характеристики в норме. — докладывает тот. — Можно взлетать, командир.
— Я — второй пилот. Командир — он, — Гейб поворачивает голову к летчику, сидящему в соседнем кресле. — Все птички готовы, Бут. Даешь разрешение на взлет?
— Взлетаем, — нажав на кнопку связи, приказывает командир.
Сохраняя необходимую дистанцию, вертолеты одновременно отрываются от земли и под грохот мощных лопастей начинают плавно набирать скорость и высоту.
Пятьдесят метров. Сто. Двести. Пятьсот….
С каждой новой сотней вертушки постепенно увеличивают расстояние между бортами, выстраиваются в воздухе буковой V, и единым курсом двигаются в сторону береговой линии. Благополучно пересекают ее и дальше летят над морем.
Снизу удаляющая винтокрылая семерка напоминает птичий клин, двигающийся острым углом вперед. Взмывает все выше и выше, стремительно отмеряя от точки старта километр за километром. С земли их красивый полет отслеживается через прицелы зенитно-ракетных комплексов. Солдаты генерала напряженно ждут приказ открыть огонь на поражение, но Одинцов медлит, тем самым усложняя своим людям задачу.
Черные точки в небе для обычного наблюдателя становятся почти неразличимыми, когда команда к запуску управляемых ракет одновременно раздается в динамиках всех операторов зенитных комплексов. Грохочет серия огненных залпов. Оставляя в небе узкий хвост из белого дыма, два десятка ракет на огромной скорости устремляются к наведенным целям.
Словно почувствовав опасность, за несколько секунд до вероятного поражения, преследуемые вертолеты производят неожиданный маневр и хаотично рассредоточиваются в воздухе, уклоняясь с траектории ударов.
