Оскара не повеселила моя шутка.
— Мы, что, на этот раз идем в настоящий магазин? — спросила Бернадетт, прижимаясь ближе ко мне. Оскар смотрел с жгучей ревностью во взгляде, которую маскировал под язвительным безразличием. — Или в трейлер какой-то мамаши-подростка?
— Мы украдем то, что нам нужно, — объяснил Оскар, развернувшись и направляясь вниз по тротуару, словно ожидал, что мы последуем за ним.
Я опустил взгляд на Бернадетт в тот же момент, когда она подняла свои глаза на меня.
— Он просто сломан внутри или что? — спросила Берни, и я пожал плечами.
У меня было желание вобрать ее в свою толстовку, прижать к себе и убить любого, кто посмеет посмотреть на нее не так. Тогда почему бы просто не сделать это, Кэл? Больше тебе не нужно сдерживаться. Она готова увидеть, кто ты на самом деле. Я притянул Берни ближе, заключая в свои объятия и положив свою голову поверх нее так, что она полностью была укутана, полностью защищена.
— Если и так, имеет ли это значение? — я задал вопрос, но она не ответила. Хоть ее тревожило сказать мне правду, я и так знал итог: нет, не имеет. Потому что мы — ее сердце, так же, как она — наше. Мы бьемся и истекаем кровью вместе. — Пошли, давай покончим с этим, чтобы мы могли вернуться в дом Аарона и еще немного потрахаться.
Берни ударила меня в грудь, но это было игриво. Когда она потянулась пальцами, чтобы поиграться со шрамами на моем горле, я позволил ей это сделать. Только она может касаться их. Они только для нее.
Я достал из кармана упаковку с красной лакрицей и откусил конец.
— Ты любишь перекусывать, не так ли? — спросила она, и я пожал плечами.
— Если мое тело не двигается, то хотя бы пусть шевелится мой рот.
Она посмеялась рядом со мной, пока мы шли за Оскаром. Все время я держал свой взгляд подвижным, высматривая что-то выбивающееся и подозрительное. Если к нам подъедет команда Картера, я узнаю. До тех пор, пока живу и дышу, по нам не будет ни одного обстрела из проезжающей машины.
— Что думаешь надеть на праздник? — спросила она, вертя последнее слово на языке, как ироничную шутку, что на самом деле так и было.
Праздник? Школа Прескотт? Неее. Ни за что.
— Толстовку и шорты? — спросил я в ответ, лениво пожав плечами. Но потом… — Или же, на самом деле, это то, что я всегда носил. На этот раз хочу что-то получше. Что ты хочешь, чтобы я надел?
— Могу выбрать тебе наряд? — радостно спросила она, и я пожал плечами.
Я надел смокинг на ее свадьбу, несмотря на то что чувствовал, словно ткань до смерти душила меня. Предпочитал одежду, в которой мог двигаться. Не важно танцую, или трахаюсь, или проливаю кровь. Всегда было куда логичнее выбрать функциональность, чем эстетичность.
— Что хочешь, — сказал, кладя руку на сердце. Оскар издал раздраженный звук, но я не понимал, почему он такой злой. Если бы он только открылся и рассказал Берни все свои секреты, то увидел бы, почему мы все в ней так чертовски сильно нуждались. Она была здесь, чтобы усмирить наших демонов, заставить подчиниться и поцеловать в знак преданности. Почему Оскар этого не видит? Я всегда считал его умным мужчиной. Сегодня не так сильно. — Но только без блесток, глиттера и тюля. Я носил слишком много милых танцевальных костюмов будучи ребенком. Больше не перенесу этого дерьма.
— По рукам, — ответила Берни с дерзкой ухмылкой, перекидывая свои светлые с розовыми кончиками волосы через плечо. Мой взгляд скользнул по ее топу с круглым вырезом на груди. — Что? Теперь, после того как мы занялись сексом, ты можешь подглядывать за мной сколько угодно?
— А почему бы и нет… — я пожал плечами, откусывая еще один кусок лакрицы, когда Бернадетт хлопнула меня по руке.
В округе нет ни одного стоящего места, куда бы пойти, поэтому я не удивляюсь, когда Оскар ведет нас по узкому переулку к камаро Хаэля.
Он стучит руками по рулю и слишком громко напевает, при чем не в ноты, что вызвало смех.
— И ты позволил нам думать, что пришел один? — пошутил я над Оскаром, когда он открыл дверь пассажирского сиденья и отошел в сторону, словно он такой непоколебимый, каким хотел, чтобы мы его считали. Это все было ложью, и мне было интересно, устанет ли он когда-нибудь от нее? Он был мудаком, но еще и моим братом. Я беспокоюсь за него.
— Ты лишь предположил. Никогда не подтверждал и не отрицал.
Бернадетт вздохнула, и я заметил, что Оскар отступил еще дальше, чтобы убедиться, что он вне ее досягаемости. Знаю, ему нравится, когда его касаются, так что факт того, что он вообще позволил ей это сделать, впечатляет.
— Эй, эй, — сказал Хаэль, ухмыляясь, когда мы сели назад. — Как прошли так называемые «уроки танцев»? — он изобразил кавычки своими пальцами, а затем залился смехом, словно он не зависим от секса в машине.
— Ты лишь завидуешь, что я не пригласил тебя присоединиться, — возразил я, наклоняясь между передними сиденьями и кладя локоть на колени — Но ты же знаешь, что всегда будешь моей сладкой милашкой, не так ли, Хаэль Харбин?
— Оуу, ты знаешь, — промурлыкал он, бросив на Берни взгляд через стекло заднего вида. — Ты нормально отнесешься к этому? Если я и Кэл сбежим вместе, и я надену на него миленькое белое свадебное платье?
— Почему оно должно быть белым? — пошутила в ответ Берни, и Хаэль фыркнул.
Оскар хмурился, когда садился, словно у него не было времени вести себя на свой возраст. Ему исполнится восемнадцать в январе, но он ведет себя словно ему за девяносто, он на пороге смерти и уже закончил с этой жизнью. Я ненавидел видеть его таким. Теперь, когда Бернадетт здесь, ему пора скорректировать свои ожидания. Он обязан, хотя бы, попытаться.
— Черт, ты права, — сказал Хаэль, когда машина повернулась и осторожно выехала из переулка. Полагаю, он припарковался здесь, чтобы быть вне поля зрения Сары Янг. Мы ежедневно проверяли машину на предмет любого трекера для слежения, но пока все в порядке. Могу сказать, что это ненадолго. — Красный мне и Каллуму подойдет лучше, в честь того, что я шлюшка и все такое.
Хаэль выехал на улицу и направился в сторону района Фуллер.
Оттуда легче украсть, чем из «Оак Ривер Хайтс» или «Оак Парк», два самых роскошных района. Он приятный, позволительный для среднего класса и доступный. Лакомый кусочек.
— Перестань называть себя шлюхой, — командным тоном сказала Бернадетт, смотря в зеркало заднего вида и пытаясь поймать взгляд Хаэля. — Теперь ты — мой. Эти деньки закончились.
Он хихикнул в ответ, но спорить не стал. Зачем бы ему? Все, чего когда-либо хотел Хаэль Харбин — Бернадетт. Так же как и я. Как и Вик, или Аарон, или даже Оскар.
Теперь мы вместе до конца.
Нам лишь нужно закончить ее список, вернуть школу, поглотить город.
Наследство Виктора даст нам средств и позволит все это сделать.
— Мы можем взять бабл-ти? — спросил я, чувствуя, как мой живот болезненно урчит.
Большую часть времени пытался продержаться на пэпси и сигаретах с момента обеда. Поддерживает имидж, знаете? Люди смотрели на меня и Оскара и удивлялись, почему мы никогда не едим, люди ли мы вообще.
— Бабл-ти? Это самое чопорное дерьмо, которое я когда-либо слышал в жизни, — фыркнул Хаэль, но Бернадетт дала ему подзатыльник.
— Я люблю бабл-ти, при том, что совсем не чопорная, не так ли? — возразила она, прижимаясь ближе ко мне и кладя свою руку на колено. Я был очарован тем, как ее пальцы прошлись по шрамам на нем, интимно, любяще. Мой член в шортах затвердел, но я лишь откинулся назад и сцепил руки вместе за головой, не желая, чтобы она останавливалась.
— Ты — нет, нет, — сказал Хаэль, ведя нас через тихие улицы пригорода. Так гораздо безопаснее, сложнее кому-то быть у нас на хвосту или предугадать маршрут. — Но Каллум когда-то был. Такая миленькая прима-балерина, я не прав?
— Я все еще могу надрать твою задницу, — ответил я с ухмылкой, что было правдой.
Мы оба это знали. Сильные стороны Хаэля заключались в другом: взрывчатки, машины, бесконечное чувство юмора.
