Но факт оставался фактом: он был не тем, с кем я хотела быть.
Для Клэя я была просто инструментом, уловкой в его заговоре, чтобы вернуть Малию. И я даже не могла злиться на него, потому что я с головой окунулась в его предложение помочь мне заполучить Шона, потому что Клэй тогда даже не был на моем радаре. Шон был всем, чего я хотела, всем, о чем я мечтала.
Как глупо с моей стороны не помнить об этом, когда Клэй обнимал меня, когда он прикасался ко мне, целовал меня.
Я была абсолютной идиоткой, ведя себя так, будто я главная героиня какого-то дурацкого любовного романа, вместо того, чтобы помнить, что я просто странная, занудная девчонка, пытающаяся притворяться.
Пытающаяся все подделать.
Я притворялась, что достаточно уверена в себе, чтобы быть специалистом по связям с общественностью, притворялась, что я девушка Клэя, притворялась, что ничего не чувствовала, когда он раздевал меня, когда его рот и руки доставляли мне удовольствие, которого я никогда в жизни не испытывала.
Я притворялась, что мне на него наплевать, что я хочу, чтобы Малия вернулась в его жизнь, что я хочу помочь этому случиться.
В течение нескольких месяцев я жила в одной гигантской лжи.
И теперь я понятия не имела, кто я такая.
Я еле волочила ноги, когда завернула за последний угол, ведущий к моему кварталу, роясь в кармане в поисках ключа. Я была слишком занята, разглядывая тротуар, и не заметила, что я не одна, пока не оказался на краю своего крыльца.
И в поле зрения появилась большая пара белых кроссовок Allbird.
Мое сердце остановилось в груди при виде их, темно-серых штанов для бега, которые застегивались на лодыжках ног, которые я могла нарисовать вслепую, так хорошо я их знала. Я сжала ключ в руке, пока мои глаза скользили по этим спортивным штанам, футбольному свитеру NBU и, наконец, по лицу Клэя.
Его несчастное, измученное лицо.
Я не могла говорить, не могла сделать ничего, кроме как смотреть, как его колено подпрыгивает, его сцепленные руки балансируют над ним, скрюченные вместе, как будто он был человеком на грани срыва. Его нос раздулся, красные глаза изучали меня по всей длине, как будто он искал что-то, чего не мог найти даже с помощью увеличительного стекла.
— Как все прошло?
Его вопрос удивил меня, особенно тем, как медленно и мучительно он слетел с его губ. Это было едва слышное карканье, как будто слова обожгли его пищевод на выходе.
— Честно? — спросила я на медленном вдохе. — Ужасно.
Клэй не проявил никакой эмоциональной реакции на это.
— Я имею в виду, он пытался, — уточнила я. — Я… Думаю, я получила то, что хотела. Но я просто… — Я сделала паузу, желудок болезненно сжался от правды, которую я не была достаточно храбра, чтобы сказать. — Это было как-то не так. Это казалось… неправильным.
Я уставилась на свои ботинки, на ботинки Клэя, на его руки, у которых все еще побелели костяшки пальцев.
После долгой паузы я сумела сглотнуть, заставляя себя встретиться с ним взглядом.
— Почему ты здесь? — прошептала я.
Я клянусь, что видела, как в его глазах бушует мировая война, слышала выстрелы и взрывы бомб, пока он боролся с тем, что было у него на уме. Похоже что он был на грани того, чтобы решить, хочет ли он сказать это или навсегда оставить это внутри.
А потом он посмотрел на меня, кадык сильно дернулся в его горле, прежде чем он осмелился двинуться вперед.
— Я не мог есть, — начал он, все еще дергая коленом. — Не мог тренироваться, не мог спать, не мог делать ничего, кроме как вызывать у себя тошноту, думая о том, что он прикасается к тебе.
У меня перехватило дыхание от потребности, от чистого, отчаянного желания обладать, которое слетело с его языка вместе с этими словами.
— Я пытался вытащить голову из задницы, чтобы напомнить себе, что это было то, чего ты хотела, ради чего мы оба играли в эту игру. — Клэй покачал головой. — Но это было бесполезно.
Он отвел свой взгляд от моего, вместо этого уставившись куда-то в землю между нами.
— Я не думал ни о чем и ни о ком, кроме тебя, с той ночи на башне обсерватории.
Его слова были всего лишь шепотом, и эмоции сомкнули свои руки вокруг моего горла, крепко сжимая, пока я цеплялась за каждое его слово.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джиана, — продолжил он срывающимся голосом. — Может быть, больше, чем я хотел чего-либо в своей жизни. А если он — это то, что делает тебя счастливой? Я уйду. Прямо сейчас. — Его взгляд метнулся ко мне. — Мы можем публично расстаться, и ты можешь получить то, что хочешь. Я уйду. Я оставлю тебя в покое. Я буду искренне, от всего сердца желать тебе только самого лучшего, когда отпущу тебя.
Я боролась со своим следующим вздохом при мысли о том, что все это закончится. Клэй медленно встал, не сводя с меня глаз.
— Но это не то, чего я хочу, — продолжил он, смотря в пространство между нами. — И это не так уже некоторое время, как бы я ни пытался бороться.
Резкий ветерок не охладил мои пылающие щеки, когда Клэй сделал еще один неуверенный шаг ко мне, но он не преодолел все пространство. Он не потянулся ко мне, не прикоснулся ко мне, не осмелился взять контроль, который он мне предоставлял.
— Я хочу тебя, — заявил он, и это признание, видимо, причинило ему боль, как бы это ни радовало меня. Его брови сошлись вместе, нос раздувался, как будто он ложился к моим ногам и вручал мне меч, не зная, попрошу ли я его снова встать или отрублю ему голову. — Я хочу тебя, — повторил он на хриплом дыхании. — И я больше не хочу притворяться.
Я чуть не зарыдала, когда эти слова заплясали в раковине моего уха, когда я поняла, что каждый болезненный удар моего сердца был тем, что он тоже чувствовал.
Это было реально.
Все это было реально.
И единственный способ, которым я знала, как сказать ему об этом, — это своими руками скользя вверх по его груди, обвивая руками его шею, и прижимая пальцы ног к тротуару, пока я не смогла слиться своим ртом с его.
— Я твоя, — прошептала я.
А потом меня сгребли в его объятия.
Глава 22
Джиана
Моя спина ударилась о входную дверь в ту же секунду, как она закрылась за нами.
Клэй толкнулся в меня всем, чем он был, всем своим телом накрывая мое. Его бедра прижали меня к дереву, мои ноги обвились вокруг него, пятки впились в его задницу и умоляли о большем. Его руки крепко сжали мои бедра, когда он поцеловал меня, губы были мягкими, теплыми и почему-то нежными в своем требовании.
Я открылась для него, смягчаясь с каждым прикосновением, выпуская каждую частичку напряжения, которое вплелось в мои кости с той ночи, когда он ушел от меня. И как будто он мог почувствовать, что именно туда ушла моя голова, он переплел свои руки с моими, держа их рядом с моей головой, когда он сильно прижался своей грудью к моей груди.
— Вот почему я ушел на прошлой неделе, — прошептал он в пространство между нами, его лоб прижался к моему, наше дыхание было затрудненным. — Я ушел от тебя, даже когда все в моем теле умоляло меня остаться. Потому что, когда я взял тебя в первый раз, я не хотел, чтобы это было под прикрытием того, что все это между нами было фальшивым.
Он сжал мои руки в своих, целуя мой подбородок, пока я не приподняла его и не позволила ему добраться до моей шеи.
— Это не подделка, — поклялся он, целуя и покусывая мою кожу по пути. — Ничто между нами никогда не было фальшивым.
На следующем вдохе его губы оказались на моих, а затем меня пронесли через мою квартиру, в основном вслепую, поскольку у меня не было времени даже включить свет. Единственный свет был над моей плитой, и он едва освещал пространство, темнота боролась со светом в каждом углу.
Клэй осторожно опустил меня на кровать, и я села на край, когда он попятился от меня, забирая с собой свое тепло.
Не сводя с меня глаз, он потянулся к задней части своей толстовки и сорвал ее через голову, отбросив в сторону, прежде чем проделать то же самое с футболкой под ней. Я протянула руку, кончики моих пальцев едва коснулись его живота, прежде чем он убрал их и снова положил по бокам от меня.
