– Так это правда?
– Да хрен поймешь, – Егор говорит спокойно, но руки до скрипа сжимают кожу руля. – Как доказать? Это ведь не температура, не измеряешь градусником. Но как только Генри сблизился с Дарьей, она распушила хвост и тоже решила уйти и…
– Ее тоже машина сбила? – с ужасом выдавливаю и глотаю подступивший комок в горле.
– Байк. Но она выжила. Чудом.
– Поехали к ней, – шепчу и умоляюще смотрю в зеленые глаза Егора.
Он поджимает крупные губы и качает головой.
– Давай так. Сейчас ты едешь на танцы – дети ждут, не забывай.
Киваю. Он прав.
– А в пять я заеду, но предупреждаю: Даша не в себе.
Возле клуба я начинаю нормально дышать. Я должна Генри помочь, должна распутать этот клубок. Ради нас. Ладошкой машу «пока» Егору и повторяю про себя: «Это все просто выдумка. Нет никакого проклятия. Нет шарма. Нет ничего, кроме нашей любви».
На лестнице в холле оглядываюсь на место, где больше двух месяцев назад стояла нарядная елка. Даже сейчас мне слышится тонкий звон, будто «феечки» все еще там. С улыбкой выбегаю на второй этаж. Если есть проклятие и шарм, значит, есть и волшебные существа, что могут творить чудеса. Я буду до последнего вдоха верить, что мое, брошенное перед Новым годом, желание сбудется.
Уроки проходят спокойно, я много улыбаюсь и шучу с детками. Они такие смелые, чистые. Их энергия лечит, заживляет раны, придает сил. Смотрю, как они тянут худенькие ножки у станка, выгибают спинки, машут руками в такт счету, преодолевая боль и закрепощение, и мне кажется слышу внутри себя, как бьется сердце нашего с Севером ребенка. Рука сама опускается на живот, а улыбка тянет губы.
Нет шарма. Нет шарма… Только наша любовь. Только она важна. Генри любит, я верю. Верю. Верю…
– Валерия Анатольевна? – маленькая кудрявая Соня дергает меня за рукав, привлекая внимание. – Мы закончили разогрев. Разучим «Ласточку»? Вы нам обещали, – она складывает ладошки домиком и хлопает густыми ресницами.
– Конечно, – ласково провожу по ее плечу и трогаю кончики завитых кудрей. На правой щеке малышки уродливый шрам от ожога, но какие же у нее глубокие глаза небесного цвета. В таких утонуть можно.
Хлопаю в ладони, привлекая внимание девчонок.
– Строимся, – выступаю вперед, и мы начинаем разбор.
Через несколько часов и смены трех групп, я падаю на диванчик в холле, чтобы подождать Егора. Пять пятнадцать – его все нет.
Генри тоже молчит, не звонит, не интересуется, где я и что делаю. Но я дам ему еще времени, а потом спрошу за каждую потерянную минуту.
Пишу смс Егору: «Я закончила, буду у тети».
Жду еще минут десять и все-таки ухожу. Мало ли, вдруг занят чем-то важным, не буду его отвлекать. Ну, ее эту Дашу. Зачем мне прошлое Генри, если я хочу с ним идти в будущее?
У тети все как обычно. Артур огрызается, ершится. Подросток, одним словом. Но я замечаю, что бусы теперь с ним все время, постукивают между пальцами, перекатываются по нити, и брат уже крепко держит взгляд. Не уходит, не прячется. Только изредка подергивает плечом.
– Я пройдусь, – приподнимается он, когда минута молчания затянивается, и он понимает, что нам с тетей нужно побыть вдвоем. – Что-то нужно в магазине?
– Молока купи, – бросает мягко тетя Леся. – Блинов сделаю.
Брат хлопает дверью, а меня этот звук выталкивает в утро, когда Генри сказал: «Тебе нужно уйти». Было жутко больно, но я сдержала удар.
Тетя замечает перемену настроения и, протягивая руку через стол, накрывает теплой ладонью мои пальцы.
– Лера, как ты?
– Не сломалась еще. Скажи, как ты Артура умудрилась переоформить? Ты же даже не беременная была.
– Повезло, – она смущенно улыбается. – Если это можно так назвать. В роддоме была отказница. Девочка из зажиточной семьи, но… В общем, ребенок родился мертвым. Я их поменяла. Не знаю, что тогда на меня нашло. Страх какой-то, животный. Я жутко боялась, что Толя загубит малыша от стресса. Я не права была, я понимаю…
– Мы все ошибаемся, – покладисто отвечаю и допиваю остатки чая. Время уже далеко за шесть, егора все нет. Нужно идти домой.
Телефон в кармане мягко вибрирует, я думаю, что это Егор, и разворачиваю экран.
Новое сообщение от Яси. От Яси?!
Раскрываю.
«Поговорим?»
Долго смотрю на экран и не понимаю, что происходит. На аватарку подруга никогда не ставила свои личные фото: вечно или рисунки, или картинки странные. И сейчас там отображается что-то темное и неразборчивое. Чтобы всмотреться, открываю на весь экран и застываю… Я все поняла.
Коротко отвечаю Ясе-не-Ясе: «Я знаю, кто ты» и вздрагиваю.
– Тетя, мне нужно домой. Я пойду, – подхватываюсь. Спешу, набрасываю куртку, сапоги, хватаю сумку и вылетаю в подъезд, не прощаясь.
На улице уже потемнело, мороз посеребрил асфальт. Бегу через небольшой парк, под ногами хрустит холодная земля. Край нашего с Генри поселка отсвечивает слабыми фонарями, на повороте показывается бордовая крыша уютного дома.
Неожиданно поперек дороги встает черное авто.
Я огибаю его по широкой дуге, спешу дальше, а за машиной меня ждет неприятный сюрприз.
– Ну, привет, подружка.
Глава 58. Генри
Мы ищем пять дней. Моей невесты нигде нет.
Я похудел, осунулся, кажется, скоро хрустну, как сухая ветка, от истощения. Я не сплю, хотя Давид постоянно меня заставляет, поит ромашковым чаем, а мне от него только хуже – запахи, вкус, все о ней напоминает.
Егор ходит по периметру гостиной и обвиняет себя, что опоздал. Когда приехал к тете Лесе, Валерия уже ушла, а домой не добралась…
Полиция прочесывала город, но результата ноль. Будто Леры больше нет.
Я рвал волосы, терзал губы, отталкивал еду, что подсовывали под нос, и просто выл. Натурально, как собака.
На третий день нашли пользователя, что сидел под ником Яси. Девушку долго допрашивали: она вообще не понимала, о чем речь, и была удивлена увидеть свои работы на русскоязычном сайте, а, тем более, переписку с моей невестой. Как оказалось, художница выкладывалась на известном зарубежном портале «Диджиус», а Ян, а это был он, просто воспользовался ее историей, картинами и личными фото – сделал клон, чтобы обманывать столько времени мою Леру. Зачем, я не представлял.
За эти дни я перечитал всю их переписку, от корки до корки, влюбился в мою девочку еще тысячу раз: за ее мысли, за каждое слово, за блоги, за то, что умна и сильна духом. Даже за последний пост, где она злится и обижается на мое отстраненное отношение. Не говорит в посте прямо, но я знаю, что она обращалась именно ко мне. Так ловко обошла острые углы, так вкусно переплела слова в фразы, что я готов учить наизусть каждую мысль, что родилась под ее пальчиками.
Ты только вернись, Ромашка… Я на все готов, только вернись.
Пришлось даже Валентину найти, но ее поймали на мошенничестве крупных размеров, ей грозил приличный срок, и к исчезновению Леры она была непричастна.
Проверили и Григория. Старик последние два месяца в Америке околачивался. Алиби неопровержимое, да и похотливый богач нашел-таки себе молодую подстилку, не русскую.
Я бороздил ковры, по которым ходила моя Ромашка босыми ножками, гладил постельное белье, где спала моя малышка, распахивал шкаф и просто опускал голову на полку, пытаясь надышаться ее запахом.
Надежда царапала грудь ржавым гвоздем. Я винил себя, только себя, в том, что проклят. Даже в том, что просто появился в жизни Валерии. Я – причина всех бед. Я накликал на нее беду!
Сажусь на кровать и в психе сбиваю ногой тумбочку. Что-то хрустит под колесиками. Я тянусь трясущимися руками и замечаю блистер противозачаточных, где в ряду по стрелкам педантично выдавлены все до единой таблетки.
Ору, кидаюсь на стены, срываю шторы, бросаю шмотки, терзаю простынь. Скидываю книги, фигурки с полок, разбиваю шкатулкой зеркало.
– Я не могу так больше! Я не могу…
– Генри, что ты творишь? – залетает Егор.
