Даша, черт, что же ты наделала?! Я же себе никогда не прощу, что не уберег тебя…
И тут же в ярость пришел от собственных мыслей. Уже похоронил девчонку, а она ведь жива! Если на скорой с сиреной увезли, значит, по-любому жива. Черт, да это вообще может быть даже не она!
— Документов при девушке не было, поэтому неизвестно, кто она, — словно в подтверждение моих мыслей рядом раздался голос друга, я даже не заметил, как он подошел. — Её в первую повезли, на Бардина. Давай метнемся туда по-быстрому?
— Нет, я поеду один. А ты останься и выясни все об этой аварии, я хочу знать все подробности, — бросил холодный взгляд на Костю, давая понять, что возражений не приму. — И Федорову позвони, пусть скинет тебе записи с этих камер тоже.
50
Никогда меня так не бесили вечерние пробки. Не то, чтобы город совсем стоял, ехали, хоть и c черепашьей скоростью, но ехали, только мне от этого легче не становилось. Неизвестность просто сводила с ума. Будь моя воля, летел бы сейчас под двести в эту больницу.
К счастью, ехать было недалеко. Хоть мне и казалось, будто время в дороге тянулось целую вечность, не прошло и получаса, как я вломился в приемное отделение по нужному адресу. Но к поступившей после аварии девушке меня не пустили. Объяснили, что состояние критическое, сейчас её готовят к срочной операции, и устанавливать личность пострадавшей времени нет. Сказали сесть на скамейку и ждать. А сколько ждать — неизвестно.
Сел, оперся локтями о колени и закрыл руками лицо. Минуты тянулись медленно, словно в них было не по шестьдесят секунд, а вся тысяча. Терпение и умение ждать никогда не были моим коньком, а сейчас так и вовсе сдерживать себя, чтобы не пойти и попытаться прорваться в интенсивную терапию с боем, было невыносимо сложно. Чтобы хоть немного отвлечься, достал телефон и набрал Косте.
— Ну что там у тебя? — нетерпеливо поинтересовался, как только он взял трубку.
— Да пока ничего нового, — невесело отозвался друг. — Федоров сбросил записи с камер, но я еще не успел их посмотреть, с сетью блин херня какая-то, так долго все грузится. Что касается аварии, там свидетели говорят, девушка сама на дорогу выскочила, как будто специально под колеса бросилась. С водилой поговорил, он тоже самое рассказывает. Сам бледный весь, перепуганный — видно, что не врет.
— Ясно. Что ничего не ясно, — я поморщился от прострелившей висок острой боли, и на автомате растер его пальцами. Сто лет уже голова не болела, а тут опять началось. По ходу это все нервы. — Ладно. Посмотри, что там на камерах, потом перезвонишь.
— А ты еще не в больнице?
— Да в больнице, но тут тоже пока ничего не ясно. Поступившую девушку сейчас оперировать будут, там счет на минуты идет, меня на неё посмотреть не пустили. Сказали ждать.
— Черт…
— Да.
— Ладно, я как что найду, сразу отзвонюсь.
— Давай.
Отключился и, убрав трубку в карман, устало откинулся на спинку жесткой больничной банкетки. Наверное, еще никогда в своей жизни я не чувствовал себя таким беспомощным.
Больше всего бесила неизвестность. Умом я понимал, что с большой вероятностью это может быть всего лишь совпадение, и сбитая девушка вовсе не моя Даша. Она у меня, конечно, девочка мнительная, ранимая, и наверняка была огорчена услышанным, возможно даже шокирована, но не до такой же степени, чтобы бросаться под машину? Суицидальных наклонностей я за ней раньше не замечал, особенно если учесть, какую жесть она уже успела пережить, и не сломалась…
Никогда не был набожным, но сейчас сидел и молился, неуклюже сложив руки домиком, и прислонившись к ним лбом.
«Господи, если ты есть, пожалуйста, пусть это будет не она. Знаю, что грешен, знаю, что много в своей жизни дерьма натворил, но прошу, не наказывай меня за это настолько жестоко…»
Пусть лучше меня самого самосвал переедет, но только там, наверху в операционной, пусть будет не Даша! Моя маленькая невинная девочка, которая доверилась мне, полюбила меня, а потом услышала, как другая женщина признается мне в любви. Наверняка надумала себе черт знает что. Точно решила, что я сплю со своей секретаршей. Сам виноват, сам накосячил, а ведь еще и злился на неё за этот побег, кретин.
Пусть лучше она реально надумала сбежать от меня, и едет сейчас на каком-нибудь автобусе в свою деревню… Я найду её и все терпеливо объясню, и если после этого она все равно захочет уехать — отпущу. Но если не захочет… Я готов нянчиться с ней сколько угодно, даже если всю жизнь придется без конца учить её уму разуму, объяснять простые истины, уговаривать, наставлять… Я готов делать все это, черт, да я на что угодно готов, лишь бы она сейчас была жива и невредима!
В кармане входящим сообщением брякнул телефон, отвлекая меня от тяжелых мыслей. Достал его, бросил взгляд на экран — банк прислал уведомление о списании семисот рублей с одной из моих карт. Нахмурился, в первое мгновение не вкуривая, что это за херня. Открыл сообщение, прочитал более внимательно, удивленно вскинул брови, когда увидел, что сумма списалась на счет какой-то кофейни. И тут меня словно током прострелило. Это ведь та самая карта, которую я уже очень давно отдал Даше, вот только принципиальная девчонка так ни разу ей и не воспользовалась… До этой минуты.
Едва не рассмеялся в голос — я тут кипиш недетский навожу, с ума схожу от беспокойства за неё, чуть не поседел в этой больнице, а девочка просто решила попить кофе! Да… Кому расскажешь, не поверят.
Забил в тугис название кофейни из смс-ки, и обнаружил соответствующее заведение как раз недалеко от того самого сквера. Теперь сомнений не оставалось — это точно она. Встал и быстрым шагом пошел по больничному коридору в строну выхода, на ходу набирая Косте.
— Я по ходу нашел Дашу, — сообщил, не дожидаясь ответа, едва длинные гудки в динамике сменились тишиной.
— Где?
— Кофейня в двух кварталах от сквера, можешь туда быстро метнуться, проверить? Я сейчас тоже подъеду.
— Адрес диктуй.
— Уже отправляю тебе на Ватсап, — переключился на громкую связь, и скинул ссылку ему в мессенджер.
— Вижу. Слушай, а откуда ты знаешь, что она там?
— Она картой моей по счету расплатилась, мне уведомление пришло.
— Серьезно?
Костя заразительно заржал в трубку, и я непроизвольно тоже усмехнулся.
— Серьезно.
— Ну, блин, она дает! Ладно, я уже выезжаю, как буду там, отзвонюсь.
— Давай.
51
Даша очень злилась на саму себя. Ну как можно быть такой невнимательной? Как можно на ровном месте заблудиться, да еще и телефон умудриться в машине оставить? Это только она, наверное, так может.
И что теперь ей делать? Куда идти?
Так, спокойно. Нужно просто спросить у кого-то из прохожих, где недалеко отсюда находится сквер. Девушка огляделась, высматривая людей вокруг — на встречу ей как раз шла женщина в короткой мохнатой шубке. На вид очень приличная, и Даша, не задумываясь, обратилась к ней за помощью.
— Извините, пожалуйста, вы не подскажете…
— Не подскажу, — грубо бросила она девушке, не дослушав её и даже не замедлив шага.
Даша так и замерла на месте, чувствуя, как щеки заливаются краской, а в груди все огнем начинает гореть от неловкости. И почему люди бывают такими злыми? Неужели нельзя было ответить «извините, я очень тороплюсь», или что-то вроде этого, зачем же сразу грубить? Тем более человеку, который нуждается в помощи.
Сделав глубокий вздох, девушка пошла дальше, борясь с неприятным чувством в груди. На встречу то и дело шли разные люди, но теперь она уже не могла так просто решиться подойти к кому-то из них с просьбой о помощи. Ей потребовалось какое-то время, чтобы вновь собраться с духом для такого, казалось бы, очень простого действия. Когда, наконец, неловкость кое-как удалось побороть, Даша подошла к молодому парню в ярком пуховике и со стильной прической на голове. Несмотря на суровую погоду, на нем не было шапки, но зато из ушей торчали беспроводные наушники. С легкой улыбкой на губах, парень покачивал головой в такт неизвестной музыке, кажется, он был в отличном настроении — такой точно не станет грубить в ответ на просьбу.
