— Стоять! — рявкаю громко.
Юля подпрыгивает на месте, недовольно кривит лицо. Ноздри широко раздуваются, а светлые голубые глаза становятся тёмно-синими. Злится, бесится. Возможно, отпустить её сейчас будет не такой уж и плохой идеей, но, блядь, мне сложно остановиться. Ненавижу недоговорённости и игры в молчанку.
— Пошёл к чёрту. Я ухожу!
Хватаю её за запястье, прижимаю к себе. Маленькие твёрдые соски царапают сквозь рубашку, отчего возбуждение накрывает окончательно. С головой. Зарывшись пальцами в мягкие распущенные волосы, я целую Юльку в губы. Вернее, трахаю языком её тёплый влажный рот до тех пор, пока она не начинает сначала бить меня кулаками по груди, а затем отчаянно царапаться, чтобы отпустил.
— Ты обещала отработать последний день, — хриплю, отстранившись. — Хрен куда я тебя отпущу.
— Я сама уйду, — отвечает с презрением. — А долг отдам позже, ясно?
— И чем же ты отдашь, Юль? Заключим новый договор, м?
Если бы взглядом можно было убить, то она бы давно это сделала.
— Хорошо, давай в последний раз, — выдыхает мне в лицо. — Встать на четвереньки? Ублажить тебя? Что ещё?
— Для начала только это. Встать на четвереньки. Дальше я сам.
Юля презрительно усмехается и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, подходит к дивану.
Развязав верёвки на трусиках, опускается на него, широко расставив ноги и прогнувшись в спине. Вид настолько охуительный, что я на секунду теряюсь и жадно поедаю её глазами. Вот она, готовая на всё. На любую прихоть и желание. Стоит подойти, достать член и хорошенько оттрахать её, чтобы ногами с трудом перебирала. Но всё это, блядь, совершенно не то. Мне не хочется так. В эту секунду важно, чтобы она сама захотела и попросила.
Подойдя ближе, со звоном ударяю ладонью по ягодице, оставляя на ней красный отчётливый след. Зараза, столько нервов мне истрепала за сегодняшний вечер. Что, мать вашу, я делаю не так? Почему у женщин в голове всё настолько сложно?
Юля вздрагивает, пытается отползти дальше. Удерживая за бёдра, я пододвигаю её ближе и веду пальцами к промежности. Толкаюсь в неё, убеждаясь, что она мокрая в хлам. Без долгих прелюдий и прочих нежностей.
— Кажется, ты хотел потрахаться? — замечает язвительно, опустив голову на диванную подушку.
— А тебе чего хочется?
— Мне хочется уйти.
— Врёшь. Ты течёшь и дрожишь.
— Это защитная реакция.
Из меня вырывается тихий смешок.
— Юль, не дури, а?
— Денис, я правда хочу уйти. Из твоей квартиры, из твоей компании, из твоей жизни.
Она падает на живот и переворачивается на спину. Грудь тяжело вздымается, глаза хаотично бегают. Я опускаюсь на неё сверху, всматриваюсь в красивое лицо с мелкими, едва заметными веснушками. Помню, что они появляются у неё весной и исчезают осенью. Зарывшись лицом в непослушные светлые волосы, шепчу на ухо:
— Что ты несёшь, дурочка? Из какой, на хрен, жизни? Я никуда тебя не отпущу, ясно?
— Ты меня не слышишь. Никогда не слышал. Возможно, у меня есть шанс встретить человека, который меня полюбит и которого полюблю я.
С шипящим звуком втягиваю плотных воздух. В грудь будто со всей силы зарядили баскетбольным мячом. Ни хрена себе заявки.
— Я давал тебе для этого долбаных три года. Встретить нормального мужика, сыграть с ним свадьбу, настрогать детишек… Теперь всё уже, поздно.
Глава 47
Юля
Горько усмехнувшись, отворачиваю голову и делаю вид, что мне интересно рассматривать узоры на дорогих обоях в гостиной.
Дети. Болезненная для меня тема. Всегда. Кто-то скажет: «Тебе всего двадцать семь, Юль! Какие твои годы? Время есть, будут дети. Много детей».
Но не с моим диагнозом. При регулярной половой жизни с мужем у меня не случилось ни одной беременности. Ни одной! Каждый цикл я гипнотизировала тесты и клянусь, мне мерещились слабые, едва различимые вторые полоски. Обратившись к врачу и пройдя обследование, я поняла, почему ничего не выходит. В организме нарушено созревание фолликула — яйцеклетка либо не созревает вообще, либо она нежизнеспособна.
Эта новость стала огромным ударом для меня. Непонимание, шок, вопросы. Много вопросов, на которые не всегда находились ответы даже в сети. Лечение, анализы, слёзы. Денис… он не парился вовсе! Не будет детей? Ничего страшного! Если хочешь, Юля, можем взять ребёнка из детского дома или воспользоваться донорской яйцеклеткой. А нет — тогда обойдёмся без детей. Он вообще считал, что диагноз ошибочен! Можно просто взять, откинуть все страхи и сомнения и заниматься сексом, желательно почаще, а беременность сама собой наступит, потом, как-нибудь, возможно…
Мать постоянно твердила, что мужчины всерьёз задумываются о детях гораздо позже, чем мы, женщины. Но дети им нужны, обязательно. Желательно мальчики, наследники. И Денис рано или поздно захотел бы ребёнка, а я… что стала бы делать я?
Воспоминания неприятными острыми щупальцами затягивают меня в прошлое. Всё повторяется по кругу. Циклично. Мы оба такие же, какими были раньше. Глупости говорят, что люди меняются. Ни черта они не меняются: основные черты характера, как ни крути, остаются стабильными, просто с возрастом они становятся более гибкими.
— Три года мне было мало, — произношу тихо-тихо, глядя Денису в глаза.
— Мало, говоришь? Думаешь, со временем полюбила бы своего Макса?
Его взгляд вспыхивает недобрым огоньком. Денис выпил, а когда выпьет, он часто ведёт себя грубо и беспринципно.
— Может, и полюбила бы. Да только появился ты и всё разрушил.
Я будто залезла в клетку к хищнику с огромным куском сочного мяса и пытаюсь дразнить его.
Денис поднимается на локтях, встаёт на колени и быстро расстёгивает пуговицы на рубашке, словно куда-то торопится. Он оголяет крепкое поджарое тело и прижимается к моему. Здравые мысли заволакивает густым туманом, я плохо соображаю. Хочется, чтобы этот вечер поскорее закончился, поэтому я тянусь к ремню на его брюках.
Бывший муж криво усмехается, наблюдая за моими беспомощными попытками расстегнуть автоматическую пряжку. Лучше бы помог, чем насмехался… Когда удаётся расправиться с ремнём, я тяну вниз боксеры и касаюсь ладонью твёрдого возбуждённого члена. Провожу кончиками пальцев по крупным венам, оттягиваю нежную кожу. Замерев, не понимаю, что делать дальше. Чего он хочет? Трогать его? Ласкать? Что?..
— Забыла, для чего он?
Опять насмехается надо мной.
Заёрзав бёдрами на неудобном диване, киваю.
Денис подаётся навстречу, и я, раздвинув ноги шире, направляю его в себя, выгибаясь и закатывая глаза от восторга. Бывший муж был прав. Я теку и хочу, до дрожи и неконтролируемого безумия. Это нормально, когда мне одновременно хочется уйти и остаться, чтобы ощутить его в себе?
Утешаюсь тем, что это в последний раз, так ведь? Я возьму от этого раза максимум, потому что не знаю, когда подобное ещё раз повторится. Денис не простит такого удара в спину, а я твёрдо решила, что уволюсь и уйду в «Глобал Логик». Я дала слово Максиму.
Мощный глубокий толчок заставляет меня вцепиться ногтями в плечи Дениса, царапнуть, оставив на смуглой, от природы загорелой коже отчётливые полосы с проступающими каплями крови. Бывший муж, ругнувшись мне на ухо, двигает бёдрами сильнее, выбивая из меня остатки запредельного и яркого удовольствия, от которого поджимаются пальцы ног и судорогой сводит низ живота.
Закрыв глаза, выравниваю дыхание. Тело слабеет, движения Дениса становятся грубее и острее. Если бы у нас было время, я, возможно, кончила бы ещё раз.
Денис плавно выходит и встаёт на пол. Без тепла его тела неуютно и почти холодно. Он тянет меня за запястье, усаживая на диван. Я, не понимая, открываю глаза и смотрю на покачивающийся перед лицом орган.
— Давай, Юль.
Крепкая ладонь ложится на затылок, мои губы касаются крупной блестящей головки. Всё происходит так быстро, что я не успеваю опомниться. Вбираю в себя каменный член и тут же ощущаю, как терпкая жидкость заполняет рот. От неожиданности в уголках глаз собираются слёзы. Оттолкнув Дениса, вскакиваю с дивана и, борясь с тошнотой, бегу в сторону ванной комнаты. Бывший муж прекрасно знает, что я не могу проглотить. Особенно когда его спермы так много, как сейчас.
