— Я ненавижу тебя, и если ты забыл, я попала в твою постель не по своей воле.
Он проводит рукой по моему подбородку, поднимая его, и крепко сжимает руку, лежащую на моем бедре, ухмыляясь.
— Ты бы предпочла оказаться в его постели прошлой ночью?
Я задыхаюсь.
— Да.
Я не уверена, как этот подлый придурок это делает, но каким-то образом, каким-то образом, он — или его руки — убеждают меня встать в то же время, когда его рот встречается с моим.
Его язык проскальзывает в мой рот, на вкус как кофе, ваниль и мужчина, по которому я чертовски скучала. Наши колени ударяются друг о друга, когда он прижимает меня спиной к той самой стене, у которой мы были в первую ночь секса. Это воспоминание только сильнее заводит меня.
Несколько секунд назад я лгала о том, что хочу переспать с другим мужчиной.
Теперь он проводит рукой по моей футболке, его пальцы исследуют мой живот.
— Ты хочешь быть в моей постели. А не в его. Ты лжешь. Признай это, — вырывается он у меня изо рта, его рука опускается к поясу моих трусиков, трусиков, которые намокли и ждут его рук, его рта, его члена — чего угодно.
Я игнорирую его, и его руки двигаются, когда я стягиваю с него шорты.
— Признайся, что ты лжешь, — повторяет он, слегка отстраняясь.
Я не признаюсь.
Он стягивает штаны, делая шаг назад.
— Тогда, никакого члена для тебя.
— Ты шутишь? — огрызаюсь я, мое сердце набирает скорость.
— Нет. — Он борется за то, чтобы контролировать свое дыхание, не дать своим рукам коснуться меня, и никак не может справиться со своей эрекцией.
Я отпихиваю его назад.
— Я не хочу касаться никого, кроме тебя, ублюдок. Хочешь знать почему? — Я не жду, пока он ответит. — Потому что я, блять, люблю тебя!
Он ухмыляется.
— А вот и моя девочка.
Я визжу, когда он обхватывает меня за талию, поднимает на руки — мои ноги обвиваются вокруг него — и ведет нас в спальню. Я бросаюсь на кровать, подпрыгивая, пока он раздевается. Он ползет по кровати, стягивая с меня рубашку, откидывает трусики в сторону, и два его пальца погружаются в меня. Моя спина выгибается, когда он работает со мной, и в тот момент, когда я уже готова потерять сознание, он снимает их вместе с трусиками и располагается между моих ног.
Я стону, когда он проникает в меня.
— Единственная девушка, которую я хочу видеть в своей постели. — Он вырывается и впивается в меня. — Единственная женщина, внутри которой я хочу видеть себя. — Еще один толчок. — Единственная женщина, которую я когда-либо буду любить. — Еще один толчок. — Единственная женщина, с которой я хочу провести остаток своей жизни.
Его толчки становятся такими грубыми, такими жесткими, как будто он проталкивает свои слова все глубже и глубже внутрь меня, так что у меня нет выбора, кроме как поверить им.
Глава 36
Малики
Быть снова внутри Сьерры — это как вернуться в рай после наказания в аду.
Ни за что на свете я не пожелаю никакой другой женщины, кроме нее. Она идеальна — упрямая, как черт, но, черт возьми, идеальная.
Мы потеем на простынях, пытаясь перевести дыхание, но каждый раз, когда я проникаю в нее, мы снова теряем его.
Она обхватывает ногами впадину моих бедер, притягивая меня ближе, и упирается пятками в мою спину, когда я подчиняюсь.
— Твои ногти, — говорю я.
Она прижимается своей грудью к моей, ее рот натыкается на мой, и проводит ногтями по моей спине.
Я скрежещу зубами.
Мне нравится, когда она меня отмечает.
Если она оставит меня после этого, у меня останутся следы ее пребывания здесь снова, хотя бы на несколько дней. Я чувствую, как ее киска прижимается к моему члену, как ее ногти царапают мою кожу, и она выкрикивает мое имя.
— Блять, ты чувствуешься невероятно, — простонал я в момент разрядки.
Когда она открывает глаза, я убираю волосы с ее лица и смотрю на нее сверху вниз.
— Господи, ты прекрасна. Спасибо, что позволила мне прикоснуться к чему-то настолько совершенному, — шепчу я.
***
— Ты готова раздать больше истин? — спрашиваю я Сьерру, пока она делает несколько вдохов-выдохов и ложится на спину рядом со мной.
Она задерживается на мгновение, прежде чем взглянуть на меня.
— Хм? Какие истины? — Она сужает глаза. — Ты не можешь довести меня до такого оргазма, а потом ожидать глубокого разговора. Это нечестно.
Я хихикаю.
— Я могу дать тебе еще один, предложение за предложением, если хочешь?
Она откидывает голову назад:
— Боже мой. Я бы умерла, и тогда мы не смогли бы вести этот разговор. Я буду получать оргазм час за часом.
— Я дам тебе все, что ты захочешь.
Она хватает одеяло и натягивает его на наши обнаженные тела.
— На самом деле я хочу спать, а потом еще один оргазм. — Она зевает. — Может, оставим все серьезные разговоры до этого времени?
Я притягиваю ее к себе, рискуя, и она без проблем прижимается ко мне.
Все напряжение, которое я испытывал, теряя ее, отпускает.
Она моя, и я передам ей каждый чертов секрет, каждую мысль в моей голове, каждый мой шаг, если это означает сохранить ее.
***
Я сделал ей горячие крылышки.
Поправка: Я спустился на кухню и попросил повара сделать ей горячие крылышки.
Это ее любимые, и она заслуживает столько любимых, сколько я могу ей дать за то, что она сделала меня таким чертовски счастливым.
Я поставил корзинку перед ней, и тут меня осенила мысль.
— Ну что, мы помирились? — спрашиваю я с предвкушающей улыбкой. — Я дал тебе правду, оргазм и горячие крылышки. После этого ты никак не сможешь отказать мужчине.
Она проглатывает свой кусочек и вытирает руку салфеткой, прежде чем ответить:
— Если мы это сделаем, то в дальнейшем все должно быть предельно честно. — Она берет еще одно крылышко, макает его в ранч и откусывает.
— Полная честность, — соглашаюсь я, кивая. — Я должен извиниться перед тобой. Я не должен был хранить от тебя секреты, особенно такого масштаба. Скрывать это от тебя и тусоваться с Джессой за твоей спиной было чертовски глупо. — Я выдохнул. — Я боялся сказать тебе, боялся потерять тебя. Мне нужен был правильный план. Это должно было произойти в нужное время, и всякий раз, когда я пытался убедить себя, что это так, я трусил на хрен.
— Ты действительно планировал бросить бомбу во время ужина?
Я киваю.
— Я подумал, что если я угощу тебя ужином, ты, конечно, согласишься. К тому же, я бы доставил тебе оргазм.
Я подмигиваю.
— Если бы я узнала, что ты общаешься с Джессой за моей спиной, я бы выплеснула на тебя это вино. — Она вытирает соус со рта. — Ты же знаешь, что я не расстроилась из-за того, что у тебя родилась дочь, верно? Меня задела вся эта секретность и Джесса.
Она не лжет. У Сьерры слишком большое сердце, чтобы так поступать. Я сказала это только для того, чтобы переложить вину на кого-то другого, хотя я был не прав.
— Я хочу, чтобы ты была со мной, — говорю я. — В жизни Молли и моей жизни.
Она усмехается.
— Она такая милая девочка. Когда я нянчилась с Элли, она была такой милой.
Я улыбаюсь ее словам.
— Она такая и есть. Джесса беспокоится о том, как она начнет учиться в школе в новом городе. Мы записали ее на танцы, так что, надеюсь, она встретит друзей до начала года.
— Позвоните кому-нибудь, у кого есть дочь ее возраста. — Она остановилась, чтобы подумать. — Как насчет Далласа Барнса? Его дочь просто прелесть и выглядит примерно в возрасте Молли. Она всегда на мероприятиях со своими бабушкой и дедушкой, учитывая, что они так вовлечены в процесс. Может быть, мы сможем договориться о свидании. Я спрошу брата, может быть, мы сможем что-нибудь организовать.
— Я не знаю, почему я так долго ждал, чтобы сказать тебе. Ты и так прекрасно мне в этом помогаешь.
***
Самодовольная улыбка на лице Сьерры, когда она бьет ногами по полу.
— Я же говорила тебе, что этот пол будет потрясающим. К тому же, по сравнению с твердым деревом, уход за ним просто детский.
