— Так, конечно. Женщины вообще романтичны, уже по своей натуре. Здесь же… Впрочем, чего я вам рассказываю. Мужчины в этом смысле мало чем от нас отличаются.
Я хлопнул в ладоши.
— Что ж, раз ваши сердца так жаждут романтики, вы её получите. Допивайте, и поехали!
Мы распрощались с Джо, который завистливо вздохнул, и погрузились в мою машину. Десять минут спустя мы уже свернули с магистрали на проселочную дорогу и покатили по ней, оставляя за собой клубы сизой пыли.
— Эта дорога больше похожа на козью тропу, — проворчал Тони, когда я в очередной раз резко выкрутил руль, чтобы избежать особенно глубокой ямы.
Вскоре мы въехали в живописную сосновую рощу, прокатили по ней ярдов сто и свернули к расположенному в самой глубине ресторану. Въездом служила широкая сводчатая арка в длинной каменной стене. За аркой располагался внутренний двор, в котором запросто разместилась бы целая сотня автомобилей; сейчас в нем стояло около полусотни.
Ресторан занимал старинное каменное строение, некогда служившее то ли конюшней, то ли постоялым двором; массивные стены были покрыты заплатками зеленого мха и увиты плющом и лианами. Кое-где зелень полностью скрывала узкие оконца, прорезанные в стенах. Внутренние залы освещались неяркими настольными лампами в красных абажурах, создававшими манящий интимный полумрак; и совершенно напрасно — внутри не было ни души. В хорошую погоду ужин почти всегда подавали под открытым небом. Справа от ресторана возвышались кованые железные ворота в решетчатой ограде сада, густо увитой лазающими растениями. Я повел нашу группу к воротам, распахнул их и кивком пригласил своих спутников заходить, уже заранее предвкушая их реакцию.
И они не обманули моих ожиданий.
— О Господи! — охнула Клаудиа, внезапно останавливаясь. — Боже, какая красота!
— Божественно, — согласилась Крис.
Тони присвистнул.
Сад был и впрямь восхитительный. Живописные клумбы, разбитые то тут то там, пестрели цветами, кактусами и самыми немыслимыми тропическими растениями. Хитроумно расположенная подсветка, скрытая от посторонних глаз, раскрашивала и без того яркие клумбы в сочные зеленые, красные, синие и желтые тона. Между клумбами и поодаль расположились столы — их было всего около шестидесяти, и они были заботливо удалены друг от друга, обеспечивая посетителям вполне достаточный интим. Дополнительную иллюзию уединения придавали артистически рассаженные растения: с двух-трех сторон столы были обсажены кактусами, густыми папоротниками или просто высокими цветами на клумбах. На каждом столе горела свеча в изящном розовом подсвечнике; теплые мерцающие огни придавали этому сказочному мирку ещё более волшебный вид.
С левой стороны разместилась невысокая сцена, перед которой была разбита небольшая танцплощадка. Со стороны моря сад ограждал каменный парапет высотой примерно в ярд. И с танцплощадки и со всех столов открывался изумительный вид на море, ярко освещенное полной луной.
Я повернулся к Клаудиа, стоявшей с открытым ртом.
— Ну как, достаточно романтично?
Она улыбнулась и кивнула, совершенно очарованная волшебным зрелищем.
На сцене выступал местный ансамбль "Лос Эмбахадорес" — органист, два гитариста и ударник. Душещипательная итальянская песня, лившаяся из динамиков, как нельзя лучше создавала лирическое настроение, обволакивая и завораживая растомлевших посетителей.
Официанты сновали между столами, как призрачные тени; на танцплощадке медленно кружили шесть или семь пар. Словом, о более романтической и изысканной обстановке нельзя было и мечтать.
Старший официант, с которым меня в свое время познакомил Патрик, узнав меня, поспешил к нам навстречу, улыбаясь до ушей. Невысокий пухленький коротконогий крепыш, лысоватый и невероятно охочий до женщин.
— Добрый вечер, Лоренцо, — жизнерадостно поздоровался я, наблюдая, как он одним взглядом профессионально раздевает наших девушек. — Как дела?
— О, сеньор Тобин, — затараторил он. — Как я рад вас снова видеть! Как замечательно, что вы привели к нам своих друзей!
— Они впервые здесь, Лоренцо. Ты уж не ударь лицом в грязь, проследи, чтобы они получили удовольствие.
Он обиженно всплеснул руками.
— Господи, сеньор Тобин, неужели у нас когда-либо было иначе? Проходите за мной, пожалуйста. Я посажу вас за самый лучший стол, у стены, прямо за которой плещется море.
Поразительно, какого успеха можно добиться с помощью простого заблаговременного телефонного звонка и обещания приличного вознаграждения. Нам и впрямь оставили лучший столик с видом на море, рядом с танцплощадкой, но защищенный от нескромных взоров живой изгородью из экзотических цветов и кактусов.
— Замечательно, Лоренцо, — похвалил я, заговорщически подмигивая. Организуй нам какую-нибудь выпивку — мы умираем от жажды.
Он понимающе улыбнулся и промолвил по-испански:
— Я исполню любое ваше желание, сеньор. Только прикажите.
Лоренцо стрельнул глазками на наших девушек и завистливо вздохнул.
Я ухмыльнулся.
— В отличие от доброго испанского вина, Лоренцо, возраст не делает тебя лучше; ты совсем распустился.
Лоренцо весело хохотнул, разложил перед нами четыре меню размером с биллиардный стол и откланялся.
Девушки, словно завороженные, любовались на море; они не могли отвести глаз от залитой лунным светом, переливающейся бриллиантами лазури. Теплый бриз нежно ласкал щеки, привнося с собой душистый и солоноватый привкус испанской ночи. Вдали призрачно мерцали огоньки рыбацких лодок, а на горизонте водную гладь уверенно разрезал увешанный гирляндами огней лайнер, идущий, без сомнения, в Пальму.
Тони кивнул мне, сделав восхищенный жест рукой.
— Все в порядке? — спросил я.
— Лучше не бывает. — Он горько усмехнулся. — Не то, что в Бутле — да?
— Еще бы. — Я вспомнил палату в ливерпульской больнице, где мы познакомились с Тони. — Небо и земля.
Мы заказали аперитивы, а я пригласил Клаудиа потанцевать — "Лос Эмбахадорес" как раз заиграли "Испанские глаза". Выйдя на площадку, мы на мгновение остановились и посмотрели друг на друга так, словно виделись в первый раз. И только тут я осознал, что именно сейчас впервые прикоснусь к ней. Должно быть, подобные мысли бродили и в голове Клаудиа. Взор её затуманился, в глазах появилась нежность. Склонив голову, она едва заметно улыбнулась и приникла ко мне. Близость её тела ошеломила меня. По спине побежали мурашки, все мое нутро вдруг прожгло насквозь. Когда же тонкие руки девушки ласково обвили мою шею, я почувствовал, что сейчас растаю.
