— А… Ты пправа. Просто небыло случая… В общем я тебя искал. Долго, безнадежно, отчаянно.
— Да, но ты сам тогда…
— Верно!.. Я уж тебе говорил, что чуть с ума не сошел, в бешенстве, катаясь в подвале "конторы по вербовке". Помню, что весь избитый, я только и думал, где же ты и что с тобой. Я узнал, что Хаяси не остановиться не перед чем. В его магнитофон не попал пароль — "мирных людей", но он твердо знал, что ты мне его сообщила. Вот он мне и обезобразил щеку каленым железом. Зато и сам получил, что следовало, когда мне удалось вырваться из рук, державших меня подручных. Не понимаю, как он выжил после такого удара! Живучи, как кошки эти японцы.
— Есть сведения где он сейчас?
— Пока нет… Так вот. Он сделал ошибочку с магнитофоном.
— Какую?
— Он предложил послушать ее моему боссу, хвастая, что он меня уже обезвредил.
— Неужели?
— Да, но кое что из наших бесед, а именно то, о чем мы разговаривали громко, я докладывал боссу, знаю почти наверняка, что так или иначе, японцы могут нас подслушать. В этом искустве пока их никто не обогнал. Ну а громко мы с тобой ничего особенного и не говорили. Но об этом я докладывал боссу, уверяя его, что кое-что я начинаю вытягивать из тебя.
— Ну?
— Что ж, босс разбил магнитофон, дал Хаяси по морде и приказал сию же минуту доставить ему меня, иначе он разнесет всю его контору. Хаяси должен был подчиниться. Я же поклялся боссу, что из под земли вырою, но притащу ему бумаги инженера Ришара. Он создал мне все условия для работы. Даже устроил меня в японскую полицию, чтобы иметь повсюду доступ. Но ты исчезла бесследно.
— Я сама не имела понятия, где я.
— Конечно! А я искал, искал… Всю контору Хаяси перерыл.
— А, что ты, как-то раз говорил мне о двойнике Хаяси.
— О двойнике?… А… Это было в том подвале, когда я свалил Хаяси ударом на пол и когда меня опять схватили, мне показалось, что в дверях я увидел испуганное лицо… Хаяси! Я зажмурил глаза, думая, что у меня начались галюцинации, а когда вновь открыл их, в дверях уже никого не было, а побитого Хаяси бережно поднимали с пола его подручные. Я теперь уверен, что мне все это померещилось тогда.
— Странно об этом мне когда-то говорила и Мария. Вернее проговорилась. Да, а как же ты Марию встретил?
— Совершенно случайно, и очень обрадовался ей.
— Еще бы!
— Да нет совсем не то! Я думал, что только через нее я могу узнать где ты. Она ведь агент Хаяси. Кому же как не ей знать все! Искал я ее так же очень долго. Как в воду канула. Два месяца о ней ни слуху ни духу! С ума можно было сойти — никого и ничего!
— А куда же она девалась?
— Так вот послушай! Встретил я ее на бульваре с каким-то французом. Свалилась она откуда-то как снег на голову. Ну, ты знаешь, что она тоже работала над тем же, что и мы с тобой, только с другого конца. Я стал выслеживать их и уже через пару дней узнал, что француз тоже ищет бумаги Ришара, имеет кой-какие сведения, а Мария обхаживала его. А еще через несколько дней я выяснил, что Мария была во Франции по заданию Хаяси с документами на имя Марсель и, что там же наши перехватили ее и она работает на нас тайно…
— Неужели это правда?
— А черт ее знает! Факт, что она числится тайным агентом нашей разведки, но она и с немцами какую-то связь имела… Но дело не в этом. Я удвоил наблюдение за ней и французом, надеясь напасть и на твой след. Без тебя я как без рук. Ришар твой отец — тебе и карты в руки.
— Ну попал ты в кафе…
— Вот, вот. Я нащупал предполагавшееся свидание этого француза с кем-то в кафе. Ты знаешь, чем оно кончилось? Оказалось, что на свидание должен был прийти Хаяси. Он и пришел, но так что француз оказался ранен, а Мария арестована. А Хаяси заметил меня и поспешил скрыться. Да тогда и сделать с ним нельзя было ничего. Он был в стороне. Действовала полиция. Но тут мне подвернулся юнец американец. Мне удалось его так обработать, что он сказал комисару полиции то, что я от него требовал. И Марию после некоторых формальностей выпустили. Даже не понадобился телефонный звонок одного из наших боссов, которому было подчинена Мария. На крайний случай я мог бы и этим воспользоваться. Вот так.
— А дальше.
— Что ж я увез ее к себе. Признаю, я уверен был, что она занет, где и ты и…
— Незабыл, что у нее клитор большой, — я вставила… — Без предисловий, ты имел ее?!
— Гм… Как тебе сказать… Не в этом дело, Элли!
— Я не ревную, но хотела бы все знать. А то что ты ее хотел, я заметила еще тогда, когда ты ее бил в моей комнате. Помнишь! У Хаяси!
— Хорошо! Я употреблял ее. Но не думай, что я влюбился. Даже во время совокупления я думал о тебе. Хочешь верь, хочешь нет! Ты ведь единственная, которую я полюбил так крепко!
— Но и ты с ней спускал?
— Ты ничего не смыслишь! Я употреблял ее как жеребец кобылу. Задует он ей вот такой…, - Рэд согнул правую руку в локте и помахал ею, — спустит, слезет с нее и тут же забудет о ней. Ни какой привязанности, симпатии. Понимаешь?
— Да… Но у тебя он тоже не меньше, чем у жеребца, — сказала я, поглаживая «его» поверх брюк.
— Надеюсь, что ты меня любишь не только за это?
— Спрашиваешь! Но и… за это тоже. Но ты пожалуйста продолжай, я слушаю.
— Хорошо, а ты гладь… Приятно… Я уже несколько дней хочу… Сегодня я буду ночевать у тебя. Как ты?
— Конечно!.. Но продолжай.
— Так вот. Я избил эту Марию-Марсель-Секс-вамп, ласкал, вновь избивал, но никакого толку. Побои только возбуждали ее, она дразнила меня, но ничего выпытать я у нее толком не мог. Было только ясно, что она выполняла какой-то приказ Хаяси и тот решил с ней расправиться. Она остерегалась его. Призналась она мне и в том, что как кошка влюбилась в этого француза.
— А она имела с ним сношение?
— Вот этого я не знаю. Думаю, что конечно да… Я пошел на отчаянный шаг, пообещав ей помочь организовать побег француза из госпиталя. Мы разработали план пробега, наводили справки о состоянии Ландаля, готовили людей, машину… И вот лишь только тогда, когда Мария сказала, что ты находишься в том же госпитале.
— Откуда же она могла знать это?
— Да черт ее знает! Да мне и в голову не приходило тогда спросить ее об этом. А действительно странно, странно… Доступ в те палаты закрыт для всех. Даже наши ничего незнают о том, кто там, в этих палатах. А Мария знала все, что там делает француз и даже знала, что он сам готовиться бежать.
— А как же это может быть?
— А вот спроси ее! А на кануне осуществления нашего плана она вдруг говорит: — "Подождем еще день-два". Я ничего не ответил ей, а вечером она исчезла и только в конце следующего дня зашла ко мне и сообщила, что француз уже бежал, а ты начала заметно поправляться. Тут то я и начал допрашивать ее, откуда ей все это известно, но ничего…
