Горячий. Родной. Вкусный.
— Я хочу тебя, — шепчу ему на ухо. Впервые за полгода я чувствую то самое волнение, которое раньше не покидало меня рядом с ним.
— Да ладно! — дерзит он. — Тебе приснился какой-то сон?
— Хочу сейчас, — мой голос дрожит.
— Как сильно? — усмехается.
— Пожалуйста…
— Уверена?
— Ты злодей! — смеюсь я. Больше он не спрашивает, подгребает меня под себя. — У тебя никого не было за это время? — ошарашиваю его вопросом и зажмуриваюсь.
— С ума сошла? — он грубит, стягивая с меня белье. Он всегда немного грубый, когда еще не до конца проснулся. Но мне это нравится. Хочу так. Протягиваю ему презерватив, который захватила по пути.
— Просто скажи, я хочу услышать.
Он встает на колени и надевает защиту, разводит мои ноги шире, любуется, потом склоняется и начинает ласкать меня ртом. Долго, чувственно, влажно. Зафиксировав мои бедра, чтобы не дергалась. Подготавливая меня намного дольше, чем раньше, сам наслаждаясь процессом.
Почувствовав, что я совсем близко, он отрывается и падает сверху. Хочет чувствовать мою разрядку собой, всегда так делает. Я полностью расслабляюсь, принимая его. Выгибаюсь и хватаюсь за его лопатки, закидываю ноги повыше. Он шумно выдыхает мне на ухо и начинает размеренно двигаться. Сегодня все спокойно, по-семейному, ожидаемый оргазм и много нежности. К большему я пока не готова и счастлива просто от того, что наши интимные отношения налаживаются. Я больше не хрустальная.
— Блть, как мне этого не хватает, Катенька, — обхватывает мочку моего уха губами, слегка прикусывает, потом лижет. Прижимает меня к себе, толкается до упора и замирает. А у меня дыхание сбивается от его силы. Дрожь по телу от его слов и движений. Он толкается в меня снова и снова, и я улыбаюсь на выдохе, наслаждаясь движениями своего мужчины. Упиваясь его удовольствием. — Никого не было, маленькая. И не будет. Тебя ждал, пока захочешь, — он снова замирает на мгновение, чтобы растянуть момент. — Наконец-то ты ко мне пришла.
— Я люблю тебя.
— И я тебя. Тебе хорошо?
— Очень. Давай это делать чаще?
— Ничего не имею против, — усмехается. Такие глупые разговоры, будто мы неопытные подростки, будто в соседней комнате не спит ребенок, который у нас получился весьма понятным образом. Мы… словно опять все заново начинаем. Наверное, я всю жизнь с ним готова начинать заново. С ним одним.
Дальше мы не разговариваем, не до этого. И то, что происходит, — хорошо. Действительно хорошо. Еще пока не так, как раньше, но мне хочется, чтобы он продолжал. Я удивляюсь, почему так долго избегала физической любви. Как можно было от этого отказываться? А потом мы некоторое время лежим в обнимку, гладим друг друга, целуемся. Ему не очень хочется, но я прошу, и он целует.
Я выхожу из ванной через полчаса и вижу, что Ярослав носит Варю по комнате, покачивает. Нашептывает ей какие-то их особенные слова, речёвки или песенки в его духе. Один раз я сквозь сон слышала, как он в четыре утра напевал ей наш государственный гимн. А еще он, оказывается, очень круто рассказывает «Бородино». С выражением, сама заслушиваюсь.
— Проснулась? — спрашиваю тихо.
— Ага, — Ярослав зевает. — Соску потеряла. Если бы ее как-то привязать или приклеить…
— Яр! — смеюсь я.
— Шучу, — улыбается он. Я подхожу ближе, и мы вдвоем смотрим на малышку, которая снова засыпает на руках у своего отца. И это потрясающие минуты.
Ярослав наклоняется и целует ее в лоб. Он всегда ее так смачно целует, что мне хочется его ругать — разбудит еще! Но она никогда не просыпается, и я себя все время сдерживаю. Пусть целует как хочет, он тоже ее очень любит.
— Как куколка, — говорит Яр.
— Хорошенькая девочка, — соглашаюсь я.
Варя родилась с темно-серыми глазами, которые к двум месяцам потемнели и стали насыщенного карего цвета, как у Яра, и я солгу, если скажу, что мне не доставляет удовольствия видеть, как сильно она похожа на своего отца. Конечно, будь у нее голубые или зеленые глаза, я бы любила ее не меньше. Но я бы очень не хотела, чтобы хоть кто-нибудь вдруг подумал, что она может быть дочерью Фишера. В том числе сам Юра. Я рада перелистнуть эту страницу, окончательно вырвавшись из любовного треугольника. Я ценю, что мой мужчина меня поддержал в один из самых сложных моментов моей жизни. И я бесконечно счастлива быть матерью его ребенка.
Несколько раз мне снились кошмары. Ярика тогда не было в городе, и, видимо, на меня это подействовало, сделав уязвимой и растерянной. Мне снилось, будто я жена Фишера или беременна от Фишера, я это осознавала и в полном ужасе от происходящего пыталась сбежать. Найти своего Ярослава, хотя понятия не имела, где он. Просыпаясь, я ощущала колоссальное облегчение и такое бешеное счастье, что потом долго не могла уснуть, снова и снова шептала беззвучные благодарности небу за жизнь, которая у меня сейчас есть.
Однажды Фишер лайкнул несколько моих фотографий в инстаграме. Увидев его фамилию, я не почувствовала ни злости, ни отчаяния, лишь сильное раздражение. Даже не зашла к нему на страницу, мне неинтересно смотреть, как он живет. Если он и вспоминает обо мне — очень надеюсь, что из-за стыда за свой поступок.
Жизнь — странная штука, я собиралась замуж за Юру, о котором теперь полностью забыла. И ожидала предательства от Ярослава, который взял меня в жены, заботится, обожает нашу дочь. И любит. Очень любит нас обеих, я чувствую.
Эпилог
Катерина
Время вновь ускоряется, и вот мы уже отмечаем годик нашей дочери. Вечеринку устраиваем в доме генерала. Ребенок совсем еще маленький, поэтому приглашены только самые близкие.
Мой отец тоже здесь, хотя еще полгода назад в это было сложно поверить. С мамой они долгое время не разговаривали, жили как соседи. Чужие люди, разделившие полки в холодильнике, график уборки и часы нахождения в ванной. Они раздражали друг друга. Больше, конечно, он ее, чем наоборот. Но в последнее время их отношения начали налаживаться. Папу немного повысили в том магазине бытовой техники, куда он устроился менеджером, у него появились новые друзья и планы на будущее, он словно снова стал… интересен. А не просто всем перманентно недоволен. У него стало меньше свободного времени смотреть политические дебаты и злиться.
Мне хочется верить, что он вытащит себя из замкнутого круга безнадеги, по которому двигался последние десять лет своей жизни. Он ведь таким раньше не был, все детство он был моим героем, а потом — моим добрым другом. От него отвернулись все, но в итоге он смог понять, что это не из-за Богомоловых, а из-за него самого.
Ярослав и генерал к моему отцу относятся нейтрально. Обычная прохладная вежливость, но это намного лучше, чем я ожидала изначально. Моя мама же отлично влилась в новую семью, они иногда даже созваниваются со свекровью по каким-то своим вопросам, обмениваются фотографиями внучки.
Я знаю, из-за чего Ярослав не общается с Русланом. Русу казалось, что я использую его брата. Не чувствую к нему ни любви, ни уважения, не собираюсь делать его счастливым, лишь пользоваться сумасшедшими чувствами, которые Яр по какой-то неведомой причине ко мне испытывает.
Между братьями произошел сильный конфликт, после чего Яр поставил меня перед фактом, что с Русланом он больше не общается, а когда мой муж настроен настолько решительно — остается лишь подчиниться и ждать. Спорить было бесполезно, я даже не пыталась, но все равно переживала. Видела же, что он скучает по Руслану. Да и тот все время спрашивает о Ярике, мы обсуждали это со свекровью. Руслан сильно отдалился от семьи, чувствовал себя изгоем и не представлял, как исправить ситуацию.
В общем, сегодня Руслан с Ульяной тоже приедут, Ярослав разрешил. И мне хочется верить, что братья помирятся. Мне нравится Рус, и я надеюсь, что однажды он поймет, что я все на свете делаю для Яра! Забочусь изо всех сил и люблю всем сердцем!
