— Макс слишком взрослый для своих лет, — отзывается она с грустью. — Прости, Кирилл… Мне нужно идти.
Кладёт трубку, а я, раздражённо хлопнув дверью, захожу в дом. И тут же раздражаюсь ещё больше. Повсюду стоят цветы. Много цветов разных сортов с приторно-сладкими запахами.
— Какого хрена? — бросаю пристроившейся на диване Вике.
Она незатейливо пожимает плечами, чем злит ещё сильнее.
— Это от Руслана Альбертовича, — говорит с кривой ухмылкой на губах. — Можешь их выкинуть.
Я закатываю глаза и падаю с ней рядом. Руслан Альбертович — пластический хирург, который будет делать Вике операцию. Сорок лет, холост… и, похоже, всерьез увлечён Соколовой.
Устав от своей драмы, я даже с некой радостью переключаюсь на неё.
— Нормальный, кстати, мужик, — говорю без тени улыбки. — Немного заносчив, но кто не без греха?
Вика смотрит на меня, как на душевнобольного.
— Кир, ты серьёзно? У нас пятнадцать лет разницы. К тому же он… — поморщив носик, она пытается подобрать слово. — В общем, он не кажется мне хорошим человеком. К сорока годам должен был обзавестись и женой, и детьми, а он почему-то один. Я не доверяю ему.
— Нехороший человек, значит? — я пытаюсь сохранить строгое выражение лица. — Вик, ты серьёзно? А кто из нас хороший? Может быть, ты? Или я? Да нет людей идеальных! Нет! Запомни это!
— Понятно, — она поджимает губы, — Соболев, как и всегда в последнее время, без настроения. Твоя певичка больше не поёт для тебя, верно?
Оставив её вопрос без ответа, поднимаюсь с дивана и иду на кухню, но Вика следует за мной.
— Не понимаю тебя, Кир, — говорит с возмущением. — Ты считаешь, что знаешь всё про всех, с лёгкостью берёшься управлять чужими жизнями, а со своей справиться не можешь. Какого чёрта ты ждёшь у моря погоды?
— Я не жду погоды, — достав вискарь из холодильника, наполняю два бокала. — Сегодня я жду своих друзей, чтобы просто напиться до беспамятства. Ты можешь присоединиться к нашему сборищу. Только тогда тебе придётся заткнуться и больше не говорить со мной об Асе.
Блядь! Вика права! Я просто жду! Жду, чёрт возьми! Впервые в жизни не тараню бетонную стену лбом. Почему?
Лично мне, в отличие от всех остальных, ответ кажется очевидным. Я просто уважаю Асю и её решения. Если бы она прямо попросила меня о помощи, сорвался бы в ту же секунду. А пока она просит меня просто подождать. Невыносимо долго…
Подталкиваю бокал Вике. Расстёгиваю две верхних пуговицы рубашки, освобождая горло. Вика берёт бокал и неуверенно спрашивает:
— Ты не думаешь, что Ренату может не понравиться моё присутствие?
— Ренат счастлив со своей мелкой, — отбриваю я. Чокаюсь с ней и залпом глотаю вискарь. Снова наполняю. — Если ты не будешь к нему лезть, всё будет нормально.
Вика тоже выпивает. Оглядывается по сторонам — и здесь всё заставлено букетами от пластического хирурга.
— Настойчивый мужик, — хмыкаю, проследив за её взглядом. — Похоже, не отстанет от тебя, пока не сдашься. Так что лучше не трать время впустую. Руслан Альбертович поможет тебе начать новую жизнь, Вик. Жизнь в роскоши, к которой ты привыкла.
— Но без любви, — бросает она еле слышно. Пододвигает свой бокал. — Налей мне ещё, Кирилл. Я тоже не против напиться до беспамятства.
— Потому что..?
— Потому что скоро операция, и я немного волнуюсь. Потому что устала чувствовать себя запертой здесь. Знаешь, поездки в клинику немного скрашивают моё жалкое существование, но потом я снова чувствую себя в клетке… Сейчас, как никогда, понимаю, через что пришлось пройти Алиеву.
Вика замолкает, поджав губы, берётся за бокал, и её взгляд становится отрешённым. Не чокаясь со мной, опрокидывает в себя виски.
Я знаю, за что она пьёт и какого человека поминает. Парня, которого когда-то любила. Но его больше нет с нами. И шанс быть вместе, который когда-то у них был, тоже исчез.
У нас с Асей такой шанс есть. И я не намерен его упускать.
* * *
— Чёрт, да на тебе лица нет! — с удивлённой ухмылкой заявляет Сокол, лениво развалившись на диване. — Давай! Мы готовы внимать о твоих проблемах.
Игнат переводит взгляд на Рената, но тот не поддерживает шутку. Его лицо непроницаемо. Друг успел понять всю степень моих страданий, а Игнат только что вернулся из свадебного путешествия, которое, кстати, затянулось на несколько месяцев.
Скоро у них с Лизой родится сын, и она осталась дома, сославшись на постоянную усталость. Янка тоже не пошла с Али, позволив ему побыть в мужском обществе. Правда, это общество разбавляет Вика.
Она, кстати, приготовила для нас лёгкий ужин, чем изрядно повеселила своего брата. А потом удалилась к себе, потому что у них случилась перепалка на почве её нежелания менять имя для новых документов, которые были почти готовы. Оставалась маленькая деталь — её роспись. Но быть Машей Ромашкиной девушка категорически не хотела.
— Ну почему все такие мрачные, будто у нас траур? — спрашивает Игнат. Забирается в карман джинсов и извлекает какую-то мятую бумажку. Бросает её на стол. — У нас есть повод для радости! — выплёвывает он, скрежетнув зубами. — Воссоединение семьи, чёрт возьми!
Протянув руку, беру бумагу, разворачиваю и быстро пробегаю по строчкам. Потом вновь смотрю на Сокола.
— Когда ты это получил?
— В день свадьбы, — отзывается тот, наполняя наши бокалы вискарём. — А эту — сегодня, — бросает на стол ещё одно письмо.
И первое, и второе — от нашего «мёртвого» друга Яна.
Какого хрена?!
В первом письме тот обращается лишь к Соколу, обещая ему отомстить. А во втором пишет, что заждался его возвращения и хочет встретиться со всеми нами. И что ему нужна Вика.
Я передаю оба письма Алиеву, и тот тоже быстро читает. Наблюдаю за его реакцией, возможно, ожидая взрыва. Но друг меня удивляет. На его губах расцветает улыбка, и он обращается к Игнату:
— Значит, пусть забирает Вику… Ну или Машу Ромашкину.
Это чертовски несмешно, но мы всё-таки взрываемся от хохота.
Уверен, что каждый из нас испытывает совершенно разные эмоции, прикрывая их весельем. Ренат чувствует облегчение, ведь теперь на нём нет вины за смерть друга. Сокол, несмотря на то, что сейчас явно злится на Колесникова, тосковал по нему. Ведь они были дружны. А я… Я согласен отдать ему Вику, потому что в моей новой жизни нет места для мести.
— За Вику и Яна! — хмыкнув, поднимаю бокал. — То есть за Машу и Яна!
Однако Игнат вдруг с раздражением вмазывает по столу кулаком и цедит сквозь зубы:
— Нихуя!
— Да хорош… — машу я рукой. — Оставь свою сестру в покое…
— Я сказал, что этого не будет! — отбривает Игнат. Вскочив с дивана, начинает метаться из угла в угол. — Вы многого не знаете. Во-первых, о том, почему наше свадебное путешествие затянулось. Во-вторых, то, что Ян Колесников теперь не тот человек, которого мы знали раньше. Он изменился, и он опасен. Когда дело касалось только меня и Лизы, я просто решил увезти её как можно дальше. Но невозможно всё время путешествовать, когда близится срок родов. Мы вернулись, и Ян тут же узнал об этом. Мне пришлось рассказать Лизе о том, что происходит, а она в ответ поделилась со мной совершенно новой информацией. В тот день, когда сгорел дом, Ян всех нас хотел подставить. Он нашёл документы, которые искал, и Лиза увидела это. Ян не стал скрывать от неё, что ему плевать на нас. Все эти годы он был жив-здоров и просто тратил вырученные бабки, а теперь ему нужна моя сестра. Ни черта он её не получит!
— Не заводись, — только и успеваю вставить я, прежде чем слышу лёгкие шаги на лестнице.
— Для Вики Ян всё ещё мертвее всех мёртвых. Это понятно? — негромко уточняет Сокол, переводя взгляд с меня на Алиева.
Тот сразу кивает, потому что не привык идти против своих друзей.
— Хрен с вами, — я тоже сдаюсь, и мы все замолкаем.
Вика спускается по лестнице, берёт курс на кухню, но вдруг замирает и оборачивается.
