— Я дам тебе целый мягкий крендель из «Стаки», если ты мне расскажешь.
Я усмехнулась.
— Ты не сможешь просто подкупить меня едой.
Это ложь. Крендели из «Стаки» были размером с моё лицо и при этом восхитительно слоёными.
— Он с корицей и сахаром… и карамельным соусом, — добавил Люсьен.
Проклятье. Мой любимый. Я уставилась на него. Он уставился на меня в ответ. Игра в гляделки продолжалась до тех пор, пока мой желудок не заурчал, как предатель. Я пропустила ланч из-за компьютерного фиаско и ещё не успела поужинать.
— Ладно, — согласилась я. — Но я рассказываю тебе об этом только потому, что ты всё равно услышишь в нашей странной маленькой и инцестуальной группе болтунов.
Стеф, Наоми и Лина уже основательно повеселились над этой историей.
— Я весь внимание, — сказал Люсьен.
— Неа. Сначала я хочу увидеть крендель.
На его губах заиграла лёгкая усмешка. Интересно, как ему удаётся так аккуратно подстригать бороду? У него имелась специальная бритва или к нему домой через день приходил барбер?
— Тогда пошли, — сказал он и направился в сторону кухни, бесшумно ступая в носках.
У меня было предчувствие, что я пожалею об этом, но, по крайней мере, у меня будет крендель.
Как и в гостиной, на кухне и в столовой царила безупречная чистота. Как будто комнаты только что подверглись санитарной обработке или были обставлены только с имитацией того, что здесь кто-то живёт. Мне стало интересно, как выглядит его холодильник изнутри. Найду ли я просроченную банку горчицы, как на любой кухне, или там снова будет царить суровая стерильность? Осмеливались ли овощи гнить в холодильнике Люсьена?
Он открыл крышку на розовой коробке с выпечкой и развернул её в мою сторону.
У меня потекли слюнки.
Там был только один крендель.
— Несмотря на то, что ты — это ты, а я — это я, я не могу забрать у тебя последний крендель. Зачем ты вообще его купил? Разве ты не придерживаешься диеты из яичных белков и копыт единорога? — этот мужчина поднимал дисциплину на совершенно новый, раздражающий уровень.
— Я готов расстаться с ним в обмен на историю о мужчине, который устроил Слоан Уолтон гостинг.
— Ты говоришь так, словно это детская книжка.
— Ты тянешь время, — сказал он, доставая тарелку из шкафчика.
Я действительно хотела этот крендель.
— Ладно. Но давай разделим крендель пополам. Я надеюсь, что скоро мне придётся раздеваться перед незнакомцем, и мне нужно быть в приличной, не напоминающей булочку форме.
Не говоря ни слова, он достал вторую тарелку и разрезал выпечку на две равные половины.
У меня потекли слюнки, когда он поставил обе тарелки в микроволновку.
— Говори.
— Ладно, хорошо, — я устроилась на одном из стульев, которые он поставил под кухонным островком. — Итак, мы совпали с парнем по имени Гэри. Судя по его профилю, он медбрат в отделении педиатрии, любит читать, ходить в походы и проводить время со своими племянницами.
— Очевидно же, что он засранец, — поддразнил Люсьен.
Я проигнорировала колкость и продолжила.
— В своих сообщениях он кажется нормальным, поэтому я соглашаюсь на ужин. После последнего фиаско, которое ты созерцал воочию, Нэш и Лина решили подстраховать меня. Они усаживаются за соседний столик рядом с нами, и начинается светская беседа. Он кажется довольно милым, но когда я спрашиваю его о работе, он, похоже, ничего не смыслит ни в больницах, ни в сестринском деле, ни в детях. Он постоянно спрашивает меня о таких вещах, как «Сколько зарабатывает библиотекарь?», «Какая у тебя машина и есть ли у тебя пенсионные накопления».
Люсьен закрыл глаза и потёр переносицу.
Микроволновка пискнула. Он открыл её, выпустив восхитительный запах корицы.
— К этому моменту я определённо что-то подозреваю, поэтому подаю Нэшу и Лине знак, а они подбегают, говорят, что мой дядя Гораций только что упал с лестницы, и утаскивают меня прочь.
Он поставил передо мной одну из тарелок и достал из ящика для посуды две вилки.
Я, не теряя времени, сдёрнула крышку с карамельного соуса и обмакнула в него свой первый кусочек.
— В общем, мы уже едем домой, и тут звонит Гэри. Я, конечно, отправила звонок на голосовую почту. Боже мой, это божественно, — простонала я, когда вкусы разошлись по моему языку.
Люсьен с большим достоинством откусил от своей половины.
— Что хотел сказать Гэри?
Я достала телефон.
— Послушай сам.
Я просмотрела свои голосовые сообщения и нажала «Воспроизвести».
— Привет, Слоан. Это Гэри. Я просто хотел спросить про твоего дядю и узнать, как он там… О, боже мой! Ааааа! — его голос сменился ревом двигателя, визгом шин и, наконец, впечатляющим грохотом. Затем кухню заполнил статический шум.
Люсьен покачал головой.
— Ты, наверное, шутишь.
— Продолжай. Я знаю, ты умираешь от желания сказать это, — сказала я, помахивая вилкой.
— Он тебя разводит.
Я подняла палец и нажала на воспроизведение следующего сообщения.
— Привет, эм, это Вик Веркман, друг Гэри. Не знаю, как тебе это сказать, но прошлой ночью Гэри попал в ужасную аварию. Он в коме, и больница угрожает отключить его от сети, если кто-нибудь не оплатит его больничные счета. Он продолжает шептать твоё имя.
Люсьен отложил вилку.
— Голос Вика Веркмана очень похож на голос Гэри.
— О, подожди, — сказала я, проигрывая следующее сообщение.
— Слоан? Это Мерседес, мама Гэри. С сожалением сообщаю тебе, что Гэри скончался прошлой ночью от травм, полученных в автомобильной аварии, в которую он попал, беспокоясь о тебе и твоём дяде. Похоронное бюро угрожает не выдать его тело, если мы не заплатим им…
Я прервала сообщение и откусила ещё кусочек мягкого кренделя.
Люсьен закатил глаза.
— Скажи мне, что ты не посылала ему деньги.
Я усмехнулась.
— Я написала его «маме» и спросила, куда я могу отправить чек. Она предложила мне выписать его на имя Гэри Джессапа и отправить по почте на его домашний адрес, чтобы его «поверенный мог с этим разобраться».
— Он назвал тебе настоящее имя и адрес после того, как инсценировал собственную смерть?
— Да. Это упростило задачу пожаловаться на него в приложении и позволило отследить его место работы, чтобы я могла отправить ему похоронную композицию из цветов с моими соболезнованиями.
— Где он работает? — спросил Люсьен, снова берясь за вилку.
Я провела тёплым кренделем по карамельной лужице на тарелке.
— В одной из тех сомнительных контор по взысканию долгов. Ну, ты знаешь такие. Они покупают медицинские или ипотечные долги за копейки, а затем пытаются взыскать их, изводя людей. Кажется, это называлось «Кредитная корпорация Моргенштерна».
Люсьен ничего не сказал, откусив ещё кусочек. Он ел стоя, прислонившись к раковине, и между нами оставалась стойка.
— Что? Никаких шуток типа «Ты такая нежеланная, что мужчины инсценируют собственную смерть, чтобы сбежать от тебя»? — спросила я.
— Слишком много сюжетных поворотов. Я завис, — сказал он. — Зачем ты подвергаешь себя этому?
— Чтобы провести с тобой время? — спросила я, застенчиво хлопая ресницами.
— Я знаю, что ты здесь только ради выпечки.
Я смаковала последний кусочек и воздержалась от того, чтобы не слизать с тарелки липкую массу.
— Я хочу семью. Пора.
Я встала и обошла кухонный островок. Люсьен молча отодвинулся в сторону, давая мне доступ к раковине. Я вымыла тарелку и вилку и оставила их сушиться.
— Ты серьёзно настроена на это, не так ли?
Голос у него был озадаченный, и я взглянула на него. Между нами было слишком мало места, что создавало странную босоногую интимность.
— Я думала, ты, как никто другой, поймёшь. Ты когда-нибудь решал, чего хочешь, а потом шёл и получал это? Или, в твоем случае, тратил несколько миллионов и покупал себе всё, что хотел.
Он отодвинул меня с дороги, и моё тело вспыхнуло от этого безобидного прикосновения. Я отодвинулась на небольшое расстояние и запрыгнула на столешницу, пока он мыл посуду, затем вытер обе наши тарелки полотенцем, висевшем на ручке духовки, и поставил их на свои места.
