— Спасибо за помощь. Что я за нее должен?
— Это вы уже сами с Иволгиной разберетесь, кто, кому и чего.
— А почему Валя сама не приехала?
Сердце ёкнуло и похолодело. Я как дурак обрадовался, когда понял благодаря кому ко мне пришли на помощь, но что если на этом все? Поэтому и встречать моя Иволга меня не приехала? Терпение ее кончилось?
— Мне то откуда знать! — пожал плечами Боёв.
Мы некоторое время ехали молча, Боёв изредка косился на меня, и только когда уже свернули в знакомый двор, он изрёк:
— Значит так, мужик, я сроду ни в чьи личные дела не лез. Но мой тебе настоятельный совет: если ты в упор не видишь, что за человек тебе золотой в жизни повстречался, то лучше сейчас возьми и отвали от девчонки. Поплачет и переживет. У нас на нее вон сколько хороших пацанов заглядывается, утешат.
— Значит так, мужик, — в тон ему ответил я. — Я ещё раз благодарю от всей души за помощь. А насчёт Вали — я теперь от нее отвалю только если она сама меня взашей гнать будет, и то не факт. А парням своим передай — пусть слюни подотрут и губы закатают и мое трогать даже не думают.
— Хм… ну бывай тогда, Ветров.
— Бывай, хороший человек.
Я взбежал на второй этаж и отпер дверь.
— Ва-а-аль! Валюша! — крикнул в гулкую тишину квартиры. — Иволга моя!
Пусто. Развернулся и рванул назад, потом бегом через двор, будто за сердце сила какая-то волокла. Опять вверх по лестнице, затарабанил кулаком по крашеному дереву, а потом просто дёрнул за ручку, распахивая незапертую дверь, сталкиваясь лицом к лицу с Михаилом.
— Дома? — спросил без приветствия и парень молча, но с понимающей ухмылкой кивнул на одну из дверей.
Стучать больше не стал, ввалился без разрешения. Вали сидела на стуле у окна, с очень прямой спиной, сцепив руки на коленях и глядела на меня без улыбки и как-то неуверенно, отчего и я тормознул, не понимая, чего ждать.
— Я знаю, как ты относишься к непрошеной помощи, Егор. — очень серьезно, сказала моя любимая певчая птица. — Ты не думай, я все это не для того, чтобы ты мне обязан был чем-то.
— Чего? — не понял я о чем она. Потому что соображать переслал, как ее увидел.
— Просто это же несправедливо было… Но ты мне ничем не обязан… в смысле… я это от чистого сердца и без умысла привязать тебя как-то…
Слушать я больше не стал. Ну какой же я был идиот и мудак совсем недавно, а!
Подошёл, поднял, обнял, рожей небритой прижался, утыкаясь в изгиб шеи. Моя девочка, моя Иволга, моя родная.
— Валь-Валь-Валюша моя… Поздно ты опомнилась, птица певчая… Привязан-прикручен-припаян к тебе намертво … Слышишь? Не оторвешь теперь… Не оторвешь, и не пытайся…
Эпилог
— Валь, извини, но в Ширгалькуль мы сегодня не поедем. — сказал мне Егор, входя в комнату после телефонного разговора, ради которого снова вышел из нашей комнаты.
Его сообщение застало меня у зеркала, где я заплетала косу, уже полностью одевшись на выезд. Сердце упало и заболело, наливаясь ещё большей свинцовой тяжестью, что поселилась в нем около месяца назад.
Именно тогда это и началось. Телефонные переговоры по деловым вопросам, которые почему-то нельзя вести при мне, постоянная занятость в выходные, а к ежедневным поздним возвращениям Ветрова, я вообще уже привыкла, ведь понимала — компенсировать нанесенный его предприятию ущерб очень нелегко, так что он работает и над многочисленными проектами частных домов для состоятельных граждан и непосредственно на стройке долевых многоэтажек впахивать не чурается. Иногда приползал ни жив, ни мертв, когда авралы какие-то случались, ведь для него подвести людей — просто немыслимо. В целом, мне даже немного стыдно было, что родились насчёт него у меня некие сомнения, вот только… месяцы шли, вместе мы жили, но никаких заветных слов я от Егора до сих пор так и не услышала, а вот последние недели ещё и это. Отдаление, как мне казалось. И какие-то тайны.
— Опять у тебя срочные и очень внезапные дела? — спросила, не оборачиваясь и стараясь удержать невозмутимое выражение лица, пусть и горло слегка перехватило.
А может пришло время для прямого разговора? И я ведь никогда не была трусихой, так почему же так боюсь, все тяну, вместо того, чтобы спросить прямо, не начало между нами ли все меняться. Не устал ли мой вольный Ветер быть прикованным ко мне одной? А все потому, что до черной паники боюсь услышать неприглядную правду. Что устал. Что свою натуру не переломить и тянет его на новые эротические просторы.
— А? — я походу пропустила ответ Ветрова, ухнувшись в свои невесёлые мысли.
— Я сказал: у нас срочное, но отнюдь не внезапное дело, Валь. Оно, скорее уж, слишком долгожданное для меня. Ты готова? Тогда поехали!
— Куда?
— Не-е-ет-нет-нет, я так долго держался и ждал этого момента, что теперь немного потерпеть придется тебе. Давай-давай, поехали!
В коридоре зачем-то стояло семейство Сойкиных в полном составе: Женька, опять стремительно постройневшая, сложив руки на заметно налившейся груди и глядя как-то странно, и Мишка, с мирно спящим на его широкой груди в коконе слинга Серёжкой.
— Вы чего? — удивившись, спросила их шепотом.
— Просто так, — с широким белозубым оскалом ответил Сойкин и я вдруг поняла, что он врёт.
Что это ещё за массовые торжественные проводы? Покосилась на лестнице на Ветрова, но его лицо было полностью непроницаемым и я окончательно растерялась. Что, блин, происходит? Куда мы собрались?
— Долго нам ехать? — не выдержала я минут через пятнадцать, поняв, что мы продвигаемся в сторону городской окраины.
— Ещё немного. — коротко сверкнул на меня глазами Ветров.
Я уставилась на него, понимая, что от прежней непроницаемости и следа не осталось. Егор явно волновался и сильно и ещё один его короткий взгляд, какой-то уже нервно-неуверенный окончательно нагнал на меня смуту и тревожное предчувствие. У меня внутри все совсем зашаталось. Ветров что , принял решение расстаться, само собой красиво, как у него принято. Сейчас подарит мне нечто эдакое и скажет “спасибо за все, что было, но увы…”
— Приехали. — сказал Егор, резко сворачивая к одному из частных дворов с высоким глухим забором и торопливо выскочил из салона.
Егор практически оббежал капот и распахнул мою дверь, протянув руку, прежде чем это сделала сама.
— Идём, Валь. — он меня прямо-таки потянул по похрустывающему первым ледком гравию к калитке и рывком распахнул ее. — Идём!
Мы очутились на участке, ещё совершено не облагороженном, без какой-либо растительности, но со следами недавней работы строительной техники. Чистым гравием была отсыпана только подъездная дорожка от забора и до ступеней террасы здоровенного такого домищи — сруба из светло-золотистых бревен.
— Ты по сторонам на эту грязюку не смотри, Валь, это все ещё в порядок приведем, — быстро стал говорить Ветров, заглядывая мне в лицо, — деревьев всяких посадим, вон там справа пруд планируется с карпами и прочая красота. В целом тебе как?
— Что? — недоуменно захлопала я глазами.
— А за домом ещё есть кусок земли большой, я соседний пустой участок купил нарочно, если вдруг огород захочется твоим или кур каких-нибудь коз дурацких. — продолжил нагружать меня информацией он, практически волоча к крыльцу дома. — Отопление газовое, но есть и камин на первом этаже в большой гостиной, а под навесом в зоне барбекю печь настоящая сложена, можно будет печь, как привыкли.
— Егор! — не выдержав напряжения, выкрикнула я. — Ты меня бросаешь?
— Чего? — споткнулся на полуслове и вытаращился на меня Ветров. — Иволга, ты рехнулась что ли? С чего, нахрен, такие мысли?
— А что за разговоры про моих родных, огородах и печках с этим домом вкупе? Пытаешься уйти красиво, типа обеспечив меня?
— Валь, откуда, блин, такие мысли? Я же сказал тебе, сразу сказал, что все, меня от тебя не оторвать. Я, что, повод усомниться в этом дал?
